Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка

Командир посмотрел на меня с таким видом, словно кирпич из стены вдруг заговорил, а потом, матерясь про себя, развернулся на пятках и почти что побежал вниз. Видимо, он почему-то расстроился, потому что больше в тот день я его не видел. А еще вокруг насыпи начали возводить настоящий частокол. Хлипкий, но для своих целей вполне пригодный. Чего в Карпатах без счета — так это леса и камней, и я все больше убеждался в своей правоте. Мадьяры построят какой-нибудь особенно здоровый камнемет, а частокол нужен, чтобы не дать его сжечь при внезапной вылазке. М-да… умеет хан Аба воевать, не ожидал…

* * *

— Бам-м!

Камни летели уже пятый день. Разобранный требушет подвезли на волах, а потом собрали на насыпи, которую к тому времени подняли выше нашей стены. Пленных хорватов погнали собирать камни и тесать в нужный размер, а я теперь слушал, как дрожит стена, в которую бьют огромные булыжники. Дело было скверное. Телеграфная башня моргала каждую ночь, а офицеры наши ходили скучные и невеселые. Видимо, пятый Молниеносный, стоявший во Вроцлаве, сюда прийти на выручку так и не соизволит. А даже если и соизволит, то займет это не один день. Пятый давно уже укомплектован как положено, а не пешими воинами в легкой броне, которые гоняются за словенами по лесам. Эта махина собираться будет пару недель, а потом только сюда пойдет… Да нас тут перебьют быстрее, чем они из лагеря выступят.

— Бам-м!

Перезарядка у этого монстра занимает минут тридцать, ну может, чуть меньше. А потом прилетает камень весом в центнер, который при удачном попадании сносит пару зубцов… или убивает спешащего на пост Борана, которому до дембеля оставалось полгода… Или просто бьет в стену, которая уже держится на честном слове. Всем примерно понятно, где будет пролом, и мы, надрывая жилы, делаем баррикаду, перегораживающую крепость почти пополам.

— Я, когда жалование получу, поеду в соседнее село и напьюсь, — решительно сказал Дуб, который вздрагивал после каждого удара.

— И я с тобой, — хмуро вторил ему Ерш, худощавый паренек, которого привели откуда-то из земель бодричей. Был он беловолос и голубоглаз, а взгляд мог сделать до того жалобный, что его старушки по дороге называли внучком и совали краюху хлеба. И он раньше с Дубом не дружил.

— Что думаете, парни, продержимся? — дрогнувшим голосом спросил Гуня, который острословом в последние дни быть перестал.

— Хотелось бы, — ответил Янош, который все так же напоминал взъерошенного воробья, который зачем-то надел на голову шлем.

Больше никто ничего говорить не стал, и парни сидели смурные как никогда. Что там болтают про упоение битвой? Про то, как настоящие воины рвутся в бой и жаждут смочить клинки во вражеской крови? Нет, не знаем, это не про нас. Страшно всем до ужаса. У нас по пять дюжин стрел на каждого, арбалет и пехотный тесак длиной полтора локтя. На башке — широкополый шлем-капеллина, на плечах длинная простеганная куртка. Мы сидели у северной стены, куда били пореже, и просто ждали. Судя по времени, очередной камень вот-вот прилетит, а мы уже приспособились к этому несложному ритму и начали шкурой чувствовать следующий залп.

— Бам-м!

Немалый кусок стены рухнул вниз, развалив дом, в котором жил наш пан майор. Мелочь, а приятно. Только вот стена стала на четверть ниже, а это не приятно ни разу. И даже лишение привычных удобств нашего отца-командира никак настроение не улучшило. Развязка приближалась.

Черт! — я вскочил, ослепленный внезапной мыслью.

Надо к княжичу Мазовшанскому напрямую идти, невзирая на то, что ротный и взводный меня потом в клочья разорвут. А, плевать! Хуже не будет. Если стену пробьют, пять тысяч мадьяр нас на ленты распустят.

— Пан майор! Разрешите обратиться! — вытянулся я перед княжичем, который спешил осмотреть пролом в стене.

— Говори, — хмуро поглядел он на меня, понимая, что я рискую шкурой, обойдя взводного и ротного.

— Прошу разрешения поехать в соседнюю весь, привезти свежего покойника!

— Спятил, солдат? — майор так удивился, что даже по зубам мне не съездил. Хороший знак, надо продолжать.

— Никак нет! Здоров! — отрапортовал я. — Там оспа сейчас. Привезти тело умершего, на куски порубить, а те куски в лагерь мадьяр забросить. Можно тряпье от больных взять, но свежий труп всяко лучше для этой цели подойдет. Мор в лагере через дней восемь-десять случится, Христом богом клянусь! Они степняки, далеко друг от друга живут, у них в кочевьях оспа — нечастый гость.

Сказал, а сам выпятился на него преданным взглядом полнейшего придурка. А пан майор Мазовшанский, который уже занес было кулак, чтобы врезать по роже слабоумному мальчишке, вдруг опустил плечи, как будто придавленный осознанием моей безумной мысли. Он смотрел на меня остановившимся взглядом, в котором внезапно начали появляться проблески интереса. А за ним — удивление, непонимание и надежда. Все это в секунду промелькнуло на багровой физиономии командира, после чего он спросил.

— Как зовут?

— Воин Золотарев, второй взвод третьей роты! — гаркнул я.

— Возьмешь двоих из своего отделения, лошадь, телегу, и тащи эту падаль сюда, — сказал майор. — Сержанту своему доложись. Скажи, что я приказал.

Да-а… Вот интересно, почему инициатива в армии всегда наказуема исполнением предложенного? Зуб ставлю, трупы рубить и доставлять их к месту назначения тоже будет боец Золотарев. Или я вообще ничего не понимаю в людях.

* * *

Все-таки я чертовски здравомыслящ, ведь хватило же ума не похвалиться Дубу и Марку, что я сам это придумал, иначе мог бы не дожить до штурма. Свои раньше прибьют. А словене из соседней веси не прибили нас потому, что мы забрали какого-то деда, который уже отходил, и соврали, что отвезем к лекарю. Родовичи до того обессилили, что даже спорить никто не мог. Их там едва половина осталась, и от той половины треть в бреду горячечном лежит. Две рябых тетки, что раньше переболели, ходили за всей своей родней как сиделки. И слава богу, что хоть так вышло. Когда я сказал парням по дороге, что придется свежую могилу разрыть, Дуб внезапно позеленел и побежал в кусты, где долго и основательно освобождал брюхо от остатков скудного обеда. В общем, мы справились, а доставку биоматериала, как я и думал, пан майор поручил мне. Видимо, он решил проверить до конца, на самом ли деле