Людовик XIV - Франсуа Блюш

В период конфликтов мирного времени поведение короля Франции ничем не отличается от поведения других монархов, разве что только большей результативностью. Англичане чуть не объявили войну Дании из-за того, что ее корабли не отдали салют их флагу. На Нимвегенской конференции голландцы упорно отказывались, в силу кальвинистской непримиримости, называть папу Иннокентия XI «Его Святейшество». «Во всех дворах постоянно возникали местнические ссоры, за которыми следовали требования принести официальные извинения и наказать виновных»{197}.

Начало личного правления Людовика XIV было ознаменовано провозглашением «актов великолепия» — требованием приоритета над послами католического короля, отказом приветствовать британские корабли, делом корсиканской гвардии в Риме — необходимых, как полагали, для престижа короля и королевства. А ведь тогда у нас была очень небольшая армия, да и флот был в зачаточном состоянии. В 1678 году, несмотря на продолжительность Голландской войны, население Франции выросло, страна стала богаче, лучше вооружена, чем в 1661 году. Франция располагала таким военным потенциалом (наземным и морским) и пользовалась таким большим дипломатическим авторитетом, что любой монарх, наделенный такими рычагами, даже злоупотребляя подобной силой, использовал бы ее, где ему было нужно, что и сделал Людовик XIV. Постнимвегенские «акты великолепия» не были бескорыстными.

Забота о границе

Не амбиции короля и не маниакальное стремление к славе, а навязчивая мысль о необходимости укрепления границ была первопричиной присоединения городов, различных владений и территорий. Людовику казалось, что в этом деле он подталкивает своего сотрудника Вобана, но часто последний подталкивал его самого. Этот инженер, как и всякий крупный инициатор, был в какой-то степени ясновидцем (его книги и мемуары показывают это, особенно после того, как он перестал заниматься своей специальностью и стал рассуждать об экономике и о социальных делах). В 1689 году, например, он предлагает Людовику XIV превратить Париж (открытый город с 1670 года) в огромный укрепленный лагерь, окруженный двумя крепостными стенами. Король отказывается скорее из соображения экономии, чем в силу политической мудрости и здравого смысла. Но тот же Людовик забыл о золотой середине, ему изменяло чувство реальности, как только речь заходила о построении на границе дорогих его сердцу укрепленных городов: Дюнкерка, Турне, Ландау. Итак, король и его комиссар по фортификационным делам журили один другого, исходили в деле обороны то из чистого прагматизма, то из субъективных настроений. В результате этого появились знаменитые укрепления, прикрывающие королевство и защищающие его от нашествий, которые были названы «железным поясом».

Начиная с 1667 года Вобан, который был тогда капитаном, продемонстрировал Людовику XIV свои достоинства и свой талант в деле осады городов. Он был назначен генеральным комиссаром по укреплениям только в 1678 году, функции руководителя подобных работ выполнял с 1668 года{141}. В мирное время он следил за охраной границ, «обследовал форты, составлял проекты, анализировал обстановку в целом и засыпал своего министра (а через него и короля) докладными записками с предложениями разных вариантов решений и проектов, масштабы которых были таковы, что они приобретали политический характер»{14}. 5 октября 1699 года Данжо писал: «Король нам сказал за ужином, что он получил докладные записки от Вобана, который только что осмотрел все форты королевства. Он называет эту докладную записку своим завещанием, он в ней перечисляет все, что нужно сделать во всех фортах, чтобы довести их до совершенства, отмечает, что необходимо осуществить в первую очередь, а с чем можно и повременить»{26}. Король его любит, слушает, осыпает милостями. В 1692 году Людовик XIV преподнес Вобану, который уже дослужился до чина генерал-лейтенанта, денежное вознаграждение в размере 40 000 экю{26}. Одна медаль металлической истории правления Людовика XIV была посвящена теме обороны: «Securitati perpetuae» («Безопасность навеки») — сто пятьдесят укрепленных городов или цитаделей, построенных или укрепленных в период с 1661 по 1692 год. Академики прокомментировали это следующим образом: «Большое количество укрепленных фортов на покоренных территориях и на границах помогали поддерживать спокойствие в самой Франции, дали возможность королю удержать свои завоевания и позволили ему заключать много раз выгодные мирные соглашения. Таков сюжет этой медали. На ней изображена безопасность в образе сидящей женщины с каской на голове и пикой в руке, опирающейся на пьедестал. Вокруг нее разложены планы крепостных сооружений, угольники и другие инструменты, используемые в архитектуре»{71}.

С 1668 по 1677 год король укрепляет, в сотрудничестве с Вобаном, северную границу. («Слабая точка французской монархии, — напишет потом Клаузевиц, — находится между Парижем и Брюсселем»{159}.) Это были в первую очередь Ландреси и Филиппвиль, Аррас и Лилль, затем Менен, Конде-на-Шельде, Дюнкерк, Дуэ, Кале, Монтрей, Ле-Кенуа, а на востоке — Верден.

После Нимвегенского мира Вобан разрывается на части. Умудренный опытом войны против Голландии, зная сильные и слабые точки укрепленных или покоренных им городов, он там что-то поправлял, строил и перестраивал. В течение одного лишь 1679 года «Людовик XIV проводит работы на севере: в Мобеже, в Сент-Омере, Авене и Валансьенне; в Лотарингии: в Монмеди, Лонгви и Фальсбуре; в Эльзасе: в Юнингене; в Конте: в Безансоне и Салене; на юге: в фортах Бельгарде и Ла-Гарде (в Пра-де-Молло), в Монлуи и Вильфранш-де-Конфлане, наконец, в Тулоне. Юнинген защищал Верхний Эльзас своими пятью бастионами. Монлуи и Вильфранш прикрывали Конфлан и Руссильон, Ла-Гард держал под защитой Валеспир. В 1680 году над планами Вобана трудились в Амблетезе, Эре, Седане и Байонне. А в 1681 году в Тионвиле и в Сен-Мартенде-Ре. В 1683 году в Бель-Иле, Бресте, Гравелине и Биче. В 1685 году в Бле и в Сен-Жан-Пье-де-Пор. В 1687 году в Бельфоре (Эльзас), в Бламоне (Франш-Конте). В 1698 году в Ла-Рошели, Камаре и Бушене. В 1689 году в Фор-Шапю и в Шато-д'Олерон. Из этого следует, что король теперь полностью доверяет Вобану оборону прибрежных фортов, как он доверял ему вначале организацию военных укреплений на суше.

Король не щадит себя. Этот монарх, который производит впечатление человека, не любящего себя утруждать передвижениями, всегда готов к действию, как только речь идет о фортификациях. В мирное, как и в военное, время он осматривает, инспектирует, критикует или любуется ими. В 1662 году он оценивает Гравлин и Дюнкерк. В 1667 году инспектирует Бенш и Шарлеруа, а в 1670 году — Сен-Кантен, Ландреси, Ле-Кенуа, Аррас и Дуэ. Накануне войны с Голландией он отправляется во Фландрию с единственной целью: проверить прочность нашей передовой линии обороны. В мае 1671 года Людовик следит за работами, ведущимися в Дюнкерке, производит инспекцию в Берге и Ауденарде. Месяцем позже он посещает Турне, Ат, Шарлеруа и Филиппвиль. В июле он едет в Ле-Кенуа. Во время войны он находит время, чтобы осмотреть Филиппвиль, Аррас и Лилль (1673), Осонн (1674), Конде-на-Шельде (1675), Кале, Гравлин и еще раз Лилль (1677). 26 февраля 1678 года он дает распоряжение, чтобы усилили укрепление Вердена.

После Нимвегенского мира король совершает инспекционные поездки вдоль гигантской линии строительства «железного пояса»{141}. В течение одного только июля месяца 1680 года Людовик XIV посетил Булонь, Виссан, Кале, Эр, форт Святого Франциска, форт Людовика Святого, Гравлин и Дюнкерк, а в августе того же года — Менен, Конде, Валансьенн, Камбре, Ландреси, Авен, Мобеж, Филиппвиль, Шарлевиль, Мезьер, Седан, Стене, Монмеди. С 14 октября по 5 ноября 1681 года он осматривает укрепления Сент-Мари-о-Мин, Брейзаха, Страсбурга (цитадель и форты), Марсаля, Нанси, Лонгви{167}. Он стал не менее компетентен, за исключением математики, чем сам господин де Вобан. Как и он, король — архитектор: и тот и другой любят соединять красоту форм фортификационных сооружений с их эффективностью. И тот и другой стараются прикрыть страну, не портя, а порой и украшая даже пограничный ландшафт. Счастливое это было время, когда имелась возможность спроектировать и реализовать подобные гармоничные сочетания!

В то время существовала национальная гармония (явная или подспудная): согласие между королем и народом относительно необходимости установить надежные запоры на границах. Особенно заинтересованы в этом были его подданные покоренных провинций, но они осознали это по-настоящему лишь через десять или двадцать лет. Все королевство выиграло от этого, в особенности жители открытого города Парижа. И культурная часть нации с интересом, а то и со страстным увлечением следила за ходом строительства укреплений на границах. Кстати, в 80-е годы XVII века все внимание было обращено на искусство осады городов и лагерного расположения войск. Учатся искусству строительства фортификаций у иезуитов, обосновавшихся на улице Сен-Жак, а также в разных коллежах ораторианцев. «Всеобщий словарь» Фюретьера нашпигован словами и выражениями, имеющими отношение к этой дисциплине. Высказывания, касающиеся недавних осад и взятий крепостей, вошли в поговорки: «Трудно покорить Фландрию, потому что в ней крепости на каждом шагу»{42}.