Кольцо нибелунгов - Вольфганг Хольбайн

— Мой отец требует уважения к нашему народу, который сотни лет жил лишь набегами, однако римские свиньи воспринимают нас как варваров, не стоящих и удара плети.

Его глаза, темные, глубокие, по-прежнему смотрели на нее спокойно и внимательно, да и сам он не выказывал никакой нервозности, и Кримгильда могла лишь предположить, что творится сейчас в душе гунна, пытающегося просчитать ее намерения.

— Вы планируете напасть на Ксантен и Данию?

Этцель ни секунды не колебался.

— Нет, никогда. Вы сами знаете о том, что рассказали мне мои шпионы: мы наблюдаем укрепление войск на южных границах вашего королевства.

Королева немного подумала.

— Итак, наступление Мундцука должно быть в первую очередь обращено против Бургундии. Поскольку это не имеет никакого значения для ваших военных планов, скажите мне, является ли мой отказ от вашего предложения руки и сердца одной из причин возможной войны?

Этцель рассмеялся.

— Вы называете нас дикарями, но гунны не ведут войны за красивые глаза! И если вы намерены предотвратить войну с помощью своих красивых глаз, вам это не удастся.

Именно это и хотела узнать Кримгильда. Она взглянула на сына короля гуннов.

— Я уже не молода, и тот, кто женится на мне, женится на вдове. Но вдова приносит в брак больше, чем принцесса. Например, королевство, которое не нужно завоевывать.

Этцель был шокирован тем, насколько откровенно и бесстыдно предлагала ему себя Кримгильда.

— Вы хотите поехать со мной в Гран и стать моей королевой лишь за мое обещание не завоевывать Бургундию?

Кримгильда кивнула.

— Я не хочу быть королевой войны и женой воина.

— Почему вы думаете, что я по-прежнему люблю вас, а ваше обещание значит для меня столько же, сколько и результат войны?

— Результат войны, мой дорогой Этцель, всегда отдает гнилью. И если вы не были заинтересованы в этом браке, то что еще могло заставить вас проделать столь долгий путь, выполняя мою просьбу?

Этцель рассмеялся.

— Любой другой мужчина был бы возмущен, что его ведут, словно лошадь под уздцы. Я же восхищен вашим мужеством и решительностью.

Кримгильда налила два бокала вина и предложила Этцелю выпить в знак заключения их сделки.

— Что ж, тогда очень скоро мы в Гране отпразднуем свадьбу.

Как будто звон бокалов был невыносимым, в зале раздалось тихое поскуливание, перешедшее затем в громкий плач. Кримгильда вскочила с трона и подбежала к детской кроватке, стоявшей за ним. Этцель последовал за ней.

— Я уже слышал, что Зигфрид оставил вас не одну.

Подняв младенца, королева принялась нежно его укачивать.

— Это единственное условие, которое я хочу поставить в нашем браке. Его судьба для меня важнее моей судьбы.

Этцель поднял руку, не сводя глаз с малыша.

— Не беспокойтесь, моя королева. Я не разлучу вас с сыном. В нашем браке я признаю его своим ребенком, и он получит не меньше любви и уважения, чем все его братья, которые родятся потом.

Впервые за долгие месяцы Кримгильда испытала какое-то чувство, кроме любви к ребенку. Это было сожаление. Сожаление, оттого что она не может сказать Этцелю правду и обманывает хорошего человека с честными намерениями, который этого не заслуживает.

Но мысль о поставленной цели заставила Кримгильду быстро забыть о сожалении.

Десять лучников стояли на сторожевых башнях в Вормсе, направив стрелы на гуннского всадника, въехавшего в ворота замка. С тех пор как он пересек границу, его ни на секунду не выпускали из виду. Никто не знал, чего он хочет, но его маленькая сильная лошадка несла его прямо к Гунтеру. Гонец не был благородного происхождения, поэтому Гунтер не стал принимать его в тронном зале, и тому пришлось ждать во дворе два часа. За это время никто даже не подумал предложить уставшему гунну хотя бы глоток воды. И только когда Хаген наконец-то уверился в том, что благодаря такому унижению было утверждено высокое положение Бургундии, он разрешил Гунтеру выйти во двор, где его уже ждали Гернот и Эльза.

Король постарался разговаривать со слишком тепло одетым гостем с длинными спутанными полосами соответственным образом.

— Мне доложили, что ты приехал от двора Мундцука.

Воин покачал головой:

— У гуннов нет двора, и их предводителя зовут не Мундцук. Я уполномочен от имени Этцеля, теперешнего предводителя гуннских племен, и Кримгильды, его будущей супруги, пригласить Гунтера Бургундского на свадьбу, которая объединит королевство гуннов с Ксантеном и Данией. Свадьба состоится в Гране, ровно через месяц от сего дня.

В воздухе повисла гнетущая тишина. У Гунтера стучало в висках, и ему с трудом удавалось осознать новые сведения и как-то упорядочить их в своей голове, чтобы соотнести с ситуацией в мире.

Мундцук мертв? А Этцель, которому отказала бургундская династия, возглавил мощнейшую конную армию континента? И его супругой должна стать бургундская принцесса?

— Поразительно, — прошептал Хаген.

Впрочем, он мог бы и выкрикнуть эти слова, все равно никто, кроме Гунтера, его не слышал.

— Никогда не поверю, что моя крещеная сестра пойдет жить в шатер с язычником, — рявкнул Гунтер.

— Верьте во что хотите, — сохраняя невозмутимость, заявил гонец. — Мне передать королю и королеве ваш отказ?

— Что же мне делать? — прорычал Гунтер, едва шевеля онемевшими губами.

— Принять приглашение, — посоветовал Хаген. — Однако при этом следует быть осторожным.

— Конечно же, мы рады, что королева Кримгильда выбрала себе нового супруга, который к тому же король! — оживившись, воскликнул Гунтер, чтобы все могли его слышать. — Я с радостью принимаю приглашение. Но какие у меня могут быть гарантии, что это не подлый обман? Стрелы гуннов в последние недели все чаще перелетают границы Бургундии.

Гонец опустился на колени.

— В смерти и в браке мы, гунны, верны своему слову. А наше слово — наш долг. Вы будете приняты со всеми почестями в качестве гостя гуннских племен, и с таким же почетом мы препроводим вас домой. Это слово дает вам как Этцель, так и Кримгильда. К тому же вы сами можете выбрать сопровождение и взять с собой людей и оружие в таком количестве, какое посчитаете нужным.

Хаген сдержанно улыбнулся.

— Гунны удивятся, сколько бургундских солдат вскоре будут есть из их горшков.

Гернот, надеясь как-то уладить ситуацию, заговорил с послом с подчеркнутым дружелюбием:

— Мы принимаем ваше приглашение и сразу же начнем готовиться к отъезду.

Гонец не удостоил принца даже взглядом.

— Приглашение относится только к Гунтеру Бургундскому.