Под тенью мира. Книга первая - Алекс Зетт

Отец отвернулся от консоли, он тоже схватился за горло и, бледный, покрытый испариной, он, едва держась на ногах, двинулся к стеклу, за которым с разрывающимся от боли и ужаса сердцем стояла я.

Я была не в силах поверить в происходящее. Я была не в силах принять то, что видела…

Ощущая лишь колющую до слёз боль, я уставилась на папу, приложив руки к стеклу и глядя на то, как он едва не падает возле него. Отец оперся рукой о перегородку и поднял полный тоски взгляд на меня.

- Бегите…Кайли…

Я не могла двигаться. Не могла. Я должна помочь отцу…

Этого не может быть. Это какой-то бред, кошмар, сон… Это сон…Сон! Всё это ложь.

Такого просто не может быть. Я почувствовала, как моё горло скрутили спазмы, как больно разбивается вдребезги моё сердце, а рыдания с жуткой тяжестью прорываются наружу, когда я поняла, что времени нет, что выхода….нет.

- Папа, - прошептала я хриплым голосом, начиная понимать, что я не могу ничего сделать. - ПАПА!

Я со всей силы била стекло, разрываясь криком и захлёбываясь рыданиями. Меня словно драли когти изнутри, в глазах темнело, судороги сотрясали моё тело, но я не могла остановиться. Мой отец умирал, а вместе с ним умирала я.

- Кайли…- Отец сполз по металлической балке, вниз, прикрывая глаза и не сводя их с меня. - Кайли…

Я сползла за ним по перегородке и упёрлась ладонью в стекло, дрожа как осенний лист. Я вцепилась обезумевшим взглядом в отца, запоминая его лицо на всю свою оставшуюся жизнь. Запоминая последний взгляд, подаренный мне моим любимым папой.

Взгляд больших усталых глаз, блестящих от блеклых ламп в проектной кабине. Взгляд, наполненный жуткой тоской, страхом за меня, виной и всеобъемлющей любовью. Взгляд моего самого любимого на свете папы, который в следующие годы жизни не будет согревать меня теплой улыбкой, не будет со вниманием наблюдать за моей жизнью, не будет видеть моих детей, не будет обнимать меня и целовать в лоб, царапая щетиной.

Мой папа…Он останется навсегда здесь, оставляя меня одну.

- Папа… - затихая, прошептала я, чувствуя невероятную тяжесть и неизбежность происходящего, навалившегося на меня. Не в силах кричать, я смотрела на него, не отводя взгляда. Отец едва улыбнулся и с колоссальным усилием поднял руку, трогая стекло там, где было моё лицо.

- Я люблю тебя, солнышко… - сказал папа и улыбнулся отец мне самой доброй, самой прекрасной улыбкой. В последний раз. - Люблю тебя, и всегда буду любить…

- Я тоже люблю тебя, папочка…Очень люблю…. - плача, шептала я, с ужасом наблюдая как улыбка сползает с уставшего лица моего отца, как он закрывает глаза, и жизнь покидает его.

В голове цветным калейдоскопом взорвались воспоминания, как выпущенная вода в фонтане - вот он папа, улыбается, поздравляя меня с десятилетием, в окружении жителей Убежища 101, папа, который учит меня стрелять из пневматического пистолета, который обнимает и успокаивает меня, когда я лью слёзы из-за очередных унижений со стороны Буча и его компании…

Папа, который целует меня, прижимает к себе и неустанно повторяет, как он любит меня…

Его больше нет.

Его. Больше. Нет.

Прошло всего несколько мгновений. Я, дрожа и качая головой, чувствуя себя немощной и сумасшедшей, глядела на неподвижного отца, лежащего за стеклом кабины. Он не двигался, словно бы просто спал. Словно просто бы отдыхал после долгой работы. Но…нет. Он не спал, он умер.

В тот момент, когда я поняла, что он не дышит, что-то щёлкнуло у меня в голове, раскалываясь. Ком рыданий окончательно разорвался у меня в горле, слёзы хлынули с новой силой, и я дико закричала.

- НЕТ! ПАПА! Я прошу тебя, не оставляй меня! - заорала я, не видя ничего перед собой. Из-за слёз перед глазами всё плыло. - Папа! Я люблю тебя, не оставляй меня одну! Папа! Я прошу тебя! Папа….

Я била в стекло со всеми силами, что у меня были, не в состоянии хоть чуть-чуть унять рыдания и дрожь. Я всё продолжала кричать и пытаться разбить стекло, пока не почувствовала, что мои руки уже разбиты в кровь. Понимая, что сил совсем не осталось, я сползла на пол перед дверью, и зарыдала, закрыв лицо руками.

Это стало той трагедией в моей жизни, что изменило её навсегда.

Я не понимала, что происходит, не понимала, что уже произошло, и совсем не знала, что меня ждёт дальше в этой страшной жизни, в этом страшном мире без единственного человека, который был всем для меня - без моего отца.

Я рыдала, сидя у двери, за которой лежал мой мёртвый отец, и захлёбывалась страшными рыданиями, ощущая, как всё внутри рассыпается, словно прах.

Я не могла ничего чувствовать. Ничего, кроме боли и ужаса.

Эту боль нельзя было унять.

Я слышала, как кто-то взбегает по лестнице, как кто-то замирает рядом со мной. Я услышала, как доктор Ли, надтреснутым от скорби голосом обращается ко мне.

- Кайли, поднимайся…- сказала она. - Кайли…

Она плакала. Я слышала по её голосу. Я подняла взгляд и увидела, что её лицо залито слезами.

- Оставьте меня, - прошептала я, прикрывая глаза и откидывая голову назад.

- Кайли, - воскликнула доктор Ли, беря меня за руку и во все глаза глядя на меня. - Кайли, нам надо уходить, слышишь? Они будут здесь с минуты на минуту… Надо уходить. Твой отец отдал свою жизнь для того, чтобы смогли спасти свою. Он ради тебя и всех нас погиб здесь и, единственное, чего он хотел, так это нашего спасения. Прошу тебя, Кайли, соберись и помоги мне вывести отсюда мою команду.

Я подняла лицо - она права. Папа пожертвовал жизнью ради нас, и доктор Ли…

Она тоже страдала, но она взяла себя в руки. Она всегда хотела помогать людям…Я вспомнила про Дженис, и содрогнулась.

Надо уходить, и не дать этим боевикам убить всех остальных, кто ещё остался здесь в живых.

Больше никто не должен пострадать.

Доктор Ли права. Отец, он хотел спасти нас. Он хотел спасти меня.

Он любил всех нас. Мы должны выжить и спасти его проект. Я должна.

Я сдержала дрожь от нового приступа щемящей, страшной боли, охватившей меня.

- Вы правы, доктор Ли. Мы должны выбраться, - хрипло сказала я, колоссальным усилием беря себя в руки. - Где Алекс?

- Алекс вместе с остальными уже ушли к чёрному ходу, - быстро сказала доктор Ли. Она пыталась оставаться спокойной, но я видела, как дрожат её руки. - Нам надо поторопиться. Скоро здесь буду солдаты Анклава. В любом случае, смерть полковника Отема отвлечёт их, и у нас появится шанс сбежать.

Я кивнула и подумала о том, знает ли она о тои, что Рэй покинул нас.

И как ей объяснить то, что он ушел, если она не знает? С этими мыслями, я поспешила спуститься вниз по лестнице за доктором Ли. Мы уже были у старой двери, чуть дальше от входа в Ротонду. Эта ржавая дверь всегда была закрыта. Оказывается, она ведёт к чёрному ходу. Доктор Ли как раз возилась с заевшей дверной ручкой, когда я обернулась на шум возле основного входа в Ротонду и едва не упала, увидев Рэя.

Мы с Мэдисон метнулись к стене. Я застыла на месте, вжавшись в стену и пригляделась.

Он стоял в тени колонн. Одет он был в дорожный плащ поверх своей брони. Так он выглядел, когда покинул Мемориал чуть больше часа назад.

Однако я заметила, что у него не было с собой его вещей. Сначала я подумала, что у меня начались галлюцинации на фоне происходящего, но когда я услышала, что доктор Ли снова начала предпринимать осторожные попытки провернуть заевшую ручку, я поняла, что никаких галлюцинаций у меня нет.

Я тихо вдохнула сухой воздух, в бессилии прикрывая глаза. Рэй не видел меня.

Он бледный как мел, с приоткрытым ртом и расширившимися от ужаса глазами смотрел в сторону кабины проекта.

Я вдруг подумала, что он наверное уже знает обо всём.

Возможно, это привело его в такой ужас. Но это ошеломление…

Этот страх, который я видела на его лице…

Я даже в мыслях не могла себе представить, что Рэй может быть таким. Его серые глаза были распахнуты, волосы были растрёпаны, а бандана чуть съехала со лба. Он был бледен, и он был в шоке.