Хроники железных драконов (сборник) - Майкл Суэнвик

Вилл даже сам удивился, насколько искренне звучали эти слова, насколько естественно сходили они с его языка. Он ощущал подленькое желание капитулировать перед тираном, безоговорочно принять любое наказание, какое только тот возжелает на него наложить, и с благодарностью вновь погрузиться в пучину рабства. «Это так просто! – кричал ему в уши какой-то тонюсенький голос. – Это так просто!» И так это и было – до ужаса просто, устрашающе просто. Унизительное осознание, что какая-то часть его страстно того желает, заставило Вилла густо покраснеть.

Дракон неспешно приоткрыл левый глаз.

– Итак, мой мальчик… – Это игра воображения или и вправду драконий голос звучал не так сильно и уверенно, как две недели назад? – За эти дни ты осознал и прочувствовал вкус необходимости. Ты исстрадался от своих желаний точно так же, как и я. Я… я… я, сознаюсь, ослабел, и все же я не настолько еще слаб! Ты думал доказать, что это я в тебе нуждаюсь, а сам доказал обратное. Хотя нет у меня ни крыльев, ни ракет и мои запасы электричества ничтожны, хотя я не могу даже включить свои двигатели, не уничтожив вашу деревню и себя вместе с ней, все равно я могуч, потому что не знаю ни сострадания, ни сожаления. Ты думал, что я истоскуюсь по какому-то там мальчишке? Думал заставить меня пресмыкаться перед жалким, хлипким, мягкотелым ублюдочным полусмертным эльфом? Тьфу на тебя! Ты мне не нужен. Даже не думай, что я… что я нуждаюсь в тебе.

– Пусти меня к себе, – проскулил Вилл. – Я буду делать, что ты только захочешь.

– Ты… ты понимаешь, что ты должен быть наказан за свое непослушание?

– Да, – затараторил Вилл. – Да, наказывай меня сколько хочешь. Оскорбляй меня и унижай, я мечтаю об этом.

– Ну, как ты хочешь, – (люк в драконьем боку с шипением открылся), – так оно и будет.

Вилл неуверенно шагнул вперед, шагнул еще раз и, спотыкаясь, не глядя под ноги, побежал к открытому люку. Когда его левая рука плотно сомкнулась на перильцах короткого, в четыре ступеньки, трапа, по всему его телу прокатилась волна безумного облегчения, и на какой-то миг он подумал, не вернулся ли к дракону слишком уж рано.

Но затем он отпустил трап и сделал шаг в сторону, так что оказался перед черной безликой стеной драконьего бока. Сунув руку в левый карман, он достал округлый черный камень – именной камень покойного сержанта Бомбаста. Маленький кроваво-красный напарник этого камня уже лежал у него во рту. На первом так и осталась присохшая могильная земля, а у второго был какой-то странный вкус; но это все были мелочи. Вилл дотронулся черным камнем до стального покатого бока, и тут же тайное имя дракона само, безо всяких усилий скользнуло ему в голову.

Едва ли не в тот же самый момент он выхватил из правого кармана чертов ножик и с размаху полоснул им по стальной броне, оставив на ржавчине длинную блестящую царапину.

– Что ты там делаешь? – всполошился дракон. – Прекрати, прекрати сейчас же! Люк открыт, кресло тебя заждалось!

Его крики раскатывались по площади, эхом прыгая между домами, за плотно закрытыми ставнями которых притаились, конечно же, селяне, притаились и молча слушали. Затем драконий голос попритих, в его жестяном, как из плохого телефона, звучании появились молящие нотки.

– Мои иглы тоскуют по твоим запястьям, о мой единственный. Как и я сам истосковался по…

– Ваалфазар из рода Ваалмолоха, что из рода Ваалшабата! – крикнул во все горло Вилл. – Я велю тебе: умри!

И так оно и случилось. Буквально через мгновение, без всяких криков и шума повелевавший селянами дракон умер, скончался, сдох. Вся его мощь и вся его злобность превратились в бездушную груду металла, который предстояло теперь разрезать на куски, отвезти в город и продать в полукустарные плавильни, снабжавшие своих более солидных сестер стальными чушками, из которых ковалось новое оружие для продолжения все той же войны.

Чтобы выразить свое презрение к мертвому дракону, Вилл ударил его ногою в бок. Затем набрал в рот побольше слюны, яростно плюнул и стал смотреть, как слюна неспешно стекает по черному гладкому металлу. В заключение он расстегнул штаны и помочился на недавнего угнетателя, тем окончательно доказав себе, что тиран действительно умер, умер бесповоротно.

Яблочная Бесси – теперь уже не Старая Ведьма – стояла тут же, за его спиной, тихая и потерянная. Без слез и слов она оплакивала свое бесплодное чрево и невидящие глаза. Вилл взял Бесси за руку и повел к ее хижине. Он открыл перед нею дверь. Он посадил ее на кровать.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросил он. – Воды? Поесть?

– Нет, – качнула головою Бесси. – Ты просто уйди. Дай мне оплакать нашу победу в одиночестве.

И Вилл ушел, неслышно прикрыв за собою дверь. Кроме как домой, идти ему было некуда. Только он не сразу вспомнил – куда это.

Домик Слепой Энны стоял в конце кургузого переулка, сплошь заросшего жимолостью, чей тяжелый сладковатый запах густо висел в ночном воздухе. Когда подошел Вилл, Энна стояла на четвереньках и отскребала сверкающее чистотою крыльцо от воображаемой грязи.

– Тетушка! – крикнул Вилл. – Это я, я вернулся!

Не выпуская ведерка из рук, старушка вскочила на ноги. Оглушенная неожиданностью, она поводила головой из стороны в сторону, словно пытаясь обнаружить племянника по запаху. В лунном неверном свете ее невидящие глаза казались черными кляксами, а старческий сморщенный рот – разверстой в полном отчаянии ямой. Простояв так несколько секунд, она вдруг выплеснула воду из ведерка прямо перед собой, словно отгоняя омерзительную собаку-стервятницу.

Вилла меньше бы, пожалуй, удивило, отрасти она вдруг крылья и упорхни прочь.

– Да что это ты, тетя? – спросил он неуверенно. – Да никак ты меня забыла? Я же Вилл, твой племянник.

– Уж тебя-то я как-нибудь помню! – воскликнула старая ведьма. – И тебя, и все твои дела, и позор, принесенный тобою нашей семье. Это ж надо такое придумать – якшаться с драконами! А потом и распинать своих друзей! Ну какой же ты гнусный, паршивый, упрямый мальчишка! И не мальчишка ты даже, а мерзкая маленькая говешка! Жуткое, нечестивое дьяволово отродье! Будь ты прикован у адских врат, дабы вечно служить цепным псом Эрешкигала, даже и тогда всех твоих мучений недостало бы, чтобы искупить твою вину!

Раскинув, чтобы обнять ее, руки, Вилл неуверенно шагнул вперед. Однако Слепая Энна, услышав шорох его шагов, выпустила ведерко и опрометью бросилась в дом. И только теперь Вилл осознал, что она действительно его боится.

– Уходи! – крикнула она и попыталась захлопнуть дверь.

Но Вилл успел вовремя подставить ногу, да и сил у него было побольше. Невзирая на тетино сопротивление, он вошел в дом.

Все здесь было на удивление знакомым и уютным. Просторная комната, где провел он так много дней и ночей, была мягко освещена парящими в воздухе огоньками. От каждой вроде бы пустяшной подробности у него щемило сердце. Вот в нише над каменным, дочерна закопченным камином его кровать с соломенным матрасом, а в головах у нее отставший камень, за которым он в детстве – то есть какие-то месяцы назад – прятал волшебные камни, цветные стеклышки и прочую подобную чепуху. Вот чайник в виде петуха, который из-за ошибки в заклинании не умел ни кукарекать, ни даже свистеть. Вот благочестивая гравюра, на которой двое из Семерых сдирают с дриады заживо кожу. Вот большая плетеная корзинка, многажды бывшая для него то кораблем, то птицей Рух, то пещерой, и маленькая корзинка, в равной степени бывавшая для него то шлемом, то котлом для колдовского варева, то бочонком с драгоценностями. Жарко сверкают медные кухонные котелки, каждый висит на своем, только ему назначенном крючке. За стропилами сохнут пучки тимьяна, орегано и розмарина. Ко всем оконным рамам и косяку двери приколоты булавками бабочки.

Слепая Энна забилась в свой швейный уголок и в жалкой попытке защититься махала перед собою валиком от прялки.

– Не подходи, – осадила она Вилла дрожащим от страха голосом. – Не смей меня мучить.

И тут вдруг Вилл почувствовал себя совершенно разбитым, ему стало до смерти тошно и от этого тетиного страха, и от всего, что сегодня было, и вообще от всей этой жизни, всей без изъятия. У него уже не было ни сил, ни терпения с кем-то там спорить и что-то там доказывать.

– Ох, Энна, Энна, – сказал он со вздохом. – Ну кто там кого собирается мучить? С этим покончено раз и навсегда.

А затем привычно вскарабкался по стенке камина и лег на свою кровать. И какой же маленькой она показалась! В такое было трудно поверить, но, судя по всему, за эти короткие месяцы он заметно вырос.

Когда Вилл проснулся, время шло уже к полудню, в окна лились потоки солнца, и в них весело плясали пылинки. Видимо, тетя позволила ему спать допоздна, что было совсем не в ее обычаях. Кстати, ее самой в комнате не было. Она оставила дверь настежь открытой, что тоже было не в ее обычаях. Вилл пожал плечами, оделся, умылся, позавтракал хлебом с вареньем, запил это дело пинтой подкисшего пива и отправился на поиски тети.