Не померкнет никогда - Николай Крылов

Находясь в войсках, командарм каждые час-полтора связывался со мной, чтобы узнать о положении в других секторах или передать срочные распоряжения. Возвратясь на КП, он немедленно требовал более подробного доклада обо всем происшедшем за эти часы. Затем делился впечатлениями о том, что сегодня видел. Часто при этом присутствовали генерал Моргунов (при новой организации СОР он оставался заместителем Петрова, так же как полковник Кабалюк — моим), начарт Рыжи; если надо, приглашались начальники других родов войск, начальник тыла Ермилов.

Слушать Ивана Ефимовича всегда было интересно. Он умел без лишних слов, очень точно и как-то выпукло, зримо передать самое существенное, им уже продуманное, взвешенное.

Говоря, Петров иногда начинал что-нибудь рисовать на оказавшемся под рукой листе бумаги или газете. Это могли быть контуры местности, какие-то предметы, человеческие лица — не отвлеченные, а имеющие отношение к тому, о чем идет речь. Рисовал он почти машинально, но, если бы понадобилось, вероятно, был в состоянии по памяти изобразить все, что за несколько часов увидел.

После информации командарма обсуждались необходимые меры, действия. Все завершалось отдачей кому следует приказаний. Вопросы, решить которые в штабе армии было нельзя, откладывались до встречи командарма с командующим СОР. К адмиралу Октябрьскому, на флагманский командный пункт флота, помещавшийся я в подземном убежище у Южной бухты, генерал Петров, как правило, ездил вечером вместе с членом Военного совета армии Кузнецовым.

Становление и укрепление фронта сухопутной обороны было сопряжено со множеством трудностей, с нехваткой самого необходимого. На складах главной базы флота хранились солидные запасы того, что потребно для боевых действий на море. А что под городом развернется армия и ее понадобится снабжать — этого никто не предвидел.

Плохо обстояло дело с телефонным проводом, которого сразу потребовалось очень много, с шанцевым инструментом для нового контингента бойцов, недоставало полевых кухонь. Но гораздо хуже было то, что, пополняясь, например, ополченцами, мы пока не каждому могли дать винтовку. Как свидетельствует документ тех дней, на все части, занявшие оборону под Севастополем, 10 ноября имелось лишь 240 станковых пулеметов…

"Для устойчивости обороны Севастополя, — телеграфировал командующий СОР в Ставку 11 ноября, — прошу как можно скорее дать одну сотню пулеметов, три тысячи винтовок". Испрашивались также десять танков для резерва командования на случай прорыва противника.

Такая просьба кажется теперь более чем скромной, особенно если учесть, какое значение придавалось удержанию Севастополя. Но тогда мы не знали, смогут ли ее быстро удовлетворить. Шли тяжелые бои под Ростовом, продолжалась битва за Москву, было немало и других напряженных участков на огромном советско-германском фронте.

Не без трудностей проходило организационное сколачивание секторов.

Дивизии пополнялись формированиями Севастопольского гарнизона, причем в ряде случаев батальон или отряд включался в армейскую часть целиком и, обороняя прежние позиции, становился, скажем, третьим стрелковым батальоном такого-то полка. Однако объявить это приказом было еще недостаточно. На поверку оказывалось, что в некоторых подразделениях не знают своих новых начальников, а в других хотя и знают, но подчинение им восприняли как временное и по-прежнему считают себя батальоном такой-то флотской школы. Тем более что эта школа иногда продолжала чем-то снабжать "свой" батальон, напрямую посылать ему подкрепления. Словом, давала себя знать своеобразная инерция первоначальной раздробленности фронта обороны, когда навстречу врагу выдвигались спешно созданные разнокалиберные подразделения, свести которые в крупные части тогда не было возможности.

Сражались эти батальоны и отряды не всегда умело, но геройски, их личный состав успел сплотиться. Считаясь о этим, их вливали в Приморскую армию компактно, не меняя без крайней необходимости и командиров. Но необходимо было, чтобы новые подразделения врастали в общеармейский организм накрепко, никакой "автономии" составных частей воинская организация не терпит.

Работники штарма приложили немало усилий, добиваясь в этом отношении должного порядка. И все же понадобился специальный приказ адмирала Октябрьского, который он подписал — в этом был свой смысл — не как командующий СОР, а как командующий Черноморским флотом. В этом приказе, отданном 13 ноября, подчеркивалось, что переданные Приморской армии флотские формирования входят в ее состав нераздельно с красноармейскими частями.

Тогда же, в ноябре, появилась возможность сформировать новый стрелковый полк, которого очень недоставало во втором секторе. Полк был назван 1-м Севастопольским и укомплектовывался моряками, а штаб его образовали из штабных командиров 42-й кавдивизии, оставшихся в резерве после того, как ее эскадроны влились в 40-ю кавалерийскую. Это характерный пример того, как использовали людей исходя из интересов боевого дела, независимо от того, за армией или за флотом они числились.

При доукомплектовании многие наши части основательно "оморячились". Краснофлотцы были смелыми, удалыми людьми, но грамотой сухопутного боя в большинстве своем владели неважно, зачастую не умели даже как следует окапываться. С пополнением требовалось серьезно поработать, прежде всего для того, чтобы избежать лишних потерь. Это сделалось неотложной задачей всего командного и политического состава. Но решать ее без бывалых красноармейцев, умудренных месяцами прошлых боев, пришлось бы долго.

Множество раз убеждался я на войне, какая это неоценимая сила — бывалый солдат. Тот, что не кланяется пулям и снарядам, но и не подставит себя под удар, не израсходует понапрасну ни патрон, ни гранату, знает, как подступиться к танку и как от него укрыться. В сложной обстановке бывалый солдат толково подскажет и молодому офицеру, что надо делать. А боец-новичок чувствует себя на переднем крае вдвое-втрое увереннее от одного того, что рядом с ним такой надежный товарищ.

И если часть, понесшая потери, значительно пополняется в ходе боев, когда нет времени на учебу во втором эшелоне, особенна много зависит от того, сколько осталось в строю солдат, воюющих давно. Сохранился этот цементирующий костяк, — значит, как бы ни обновлялся состав части, прежний уровень боеспособности можно восстановить быстро! Так было и тогда под Севастополем.

Помню, Василий Фролович Воробьев рассказывал про переформированный 241-й стрелковый полк своей дивизии:

— Сами знаете; под Воронцовкой и потом, за какие-нибудь полторы недели боев, полк потерял двух командиров — Кургиняна, Воскобойникова… Из старого кадрового начсостава в строю вообще никого не осталось. Бойцами и младшими командирами полк, как было приказано, пополнили из морской пехоты, из дивизионных тылов. Но все-таки в каждом батальоне-правда, их пока всего два-есть горстка ветеранов, начинавших войну на Пруте. Должно быть, те самые храбрецы, которых пуля не берет! Теперь они — стержень, всему основа.