Арктический мост - Александр Казанцев

Кандербль сообщил своему помощнику все новости.

— …Я плюю на поступок мистера Меджа и не склонен приписывать ему большого значения, — закончил он. — Всю жизнь я презирал бизнесменов и теперь только укрепился в этом мнении. У нас в стране прогрессивный президент. Но надо помнить, что страна только тогда достигнет процветания, когда на место вершащих ныне дела капиталистов-бизнесменов и биржевиков станут американские инженеры. Весь прогресс Америки создан инженерами, поднявшими технику на небывалую высоту. Капитал и средства производства должны быть сосредоточены не у беспринципных финансистов, а у людей техники, которые и должны вывести мир из того хаоса, в который он неизменно ввергается бизнесменами. Однако должен вам сказать, Дик, что один из инженеров, одновременно являющийся капиталистом, причиняет мне наибольшее количество хлопот.

— Кого вы имеете в виду, мистер Кандербль?

— Ричарда Элуэлла.

— О! Кандидат в президенты? Противник мистера Мора?

— Да. Внезапно он вновь проявил активность. Он провел планомерную кампанию против строительства нашего туннеля, противопоставляя ему идею трансконтинентального воздушного сообщения через Полярный бассейн. Какая-то чепуха! Как можно всерьез говорить о бесперебойных полетах по этой трассе! Однако он сумел завладеть общественным мнением. На днях предполагается даже пробный перелет с Алеутских островов в Европу. Во всяком случае, эти разговоры очень затруднили наше текущее финансирование.

Вандермайер покачал головой. Кандербль продолжал:

— Лучшим ответом на всю эту возню будет ускорение строительства. Надо во что бы то ни стало обогнать русских. Это удовлетворит честолюбие американцев и привлечет новые капиталы, столь необходимые нам сейчас.

Вандермайер снова покачал головой. Это был маленький человек с тоненькими модными усиками. Ребенком в дни гитлеровских зверств он чудом спасся из еврейских кварталов Амстердама и попал в Америку. Впоследствии он не поехал в Израиль, куда его звали, а стал американским инженером. У него был высокий, обычно тихий голос. С виду он производил впечатление человека, лишенного воли и инициативы, но мистер Кандербль знал, насколько это обманчиво. Никто не умел с такой последовательностью проводить в жизнь распоряжения Кандербля, как Вандермайер. Он никогда не давал советов начальнику, но его мнение как-то само собой становилось известным Кандерблю, и он всегда с ним считался.

Кандербль посмотрел на своего помощника:

— Вы полагаете, что перебои с финансированием могут иметь для нас серьезные последствия?

— Я не хотел бы иметь этой уверенности, — уклончиво ответил Вандермайер.

Некоторое время ехали молча.

— Как скоро предполагаете вы, сэр, установить комбайн и приступить к прокладке рельсового пути, чтобы перейти к железнодорожному движению внутри туннеля? — спросил Вандермайер. — Ведь работы по прокладке железной дороги Бильта уже можно считать законченными.

И тут же Вандермайер понял, что совсем некстати задал этот вопрос. Кандербль сердито насупился и ответил не сразу.

— К сожалению, Дик, я должен вам сказать что правление концерна предложило мне воздержаться временно от прокладки железнодорожного пути в туннеле. Это будет связано с большими затратами. Ну, и с комбайном задержка…

— Но ведь это технически рационально, сэр, — позволил себе осторожно заметить Вандермайер.

— К черту! К дьяволу! — вдруг взорвался Кандербль. — Я и сам знаю, что это технически рационально, но в наших условиях всегда упираешься в денежные вопросы, в проблему выгоды. Если нашим акционерам — этим денежным мешкам — будет выгодно, чтобы мы возили тюбинги на лошадях, они заставят нас это делать. К дьяволу! Я не успел еще прибрать их к рукам. После третьего января, когда будут выплачены дивиденды по туннельным акциям, я не позволю им разговаривать со мной таким языком!

— Третье января, — задумчиво произнес Вандермайер, — это совсем близко. — В голосе его звучала забота,

Мистер Кандербль понял его без пояснений. Третье января, день выплаты дивидендов держателям акций, — ответственная дата. Кандербль знал, как стараются сейчас его помощники изыскать необходимые средства. Строительство было урезано в самых основных расходах, О предполагавшемся дополнительном выпуске акций с целью нового денежного займа нечего было и думать в условиях разгоревшейся дискуссии о целесообразности туннеля.

Кандербль погрузился в мрачные мысли. Всю дорогу Вандермайер не обращался к нему.

Ходом работы в подводном доке Кандербль остался доволен. Вандермайер был на высоте. И если была задержка в сборке туннеля, то лишь из-за перебоев в доставке тюбингов и других материалов. Производственная жизнь дока шла размеренно, как пульсация переменного тока. Вандермайер ввел жесткий распорядок дня для рабочих, которые обязаны были вставать, работать, есть, развлекаться неукоснительно в строго положенные для этого минуты. Вандермайер был положительно золотым человеком. Он завел в подводном доке настоящий бар со всем арсеналом самых грубых развлечений, которые считал для рабочих необходимыми.

Кандербль повеселел. Настроение его улучшилось еще и потому, что он увиделся с русским инженером — мисс Анной Седых. Разговор с ней был приятен и привел Кандербля в самое хорошее расположение духа. Он стал даже шутить. Когда Анна Седых напомнила ему, что первого января кончается срок договора о технической помощи Америке с стороны Армстроя и она хотела бы вернуться в СССР, мистер Кандербль похлопал ее по плечу, рассмеялся и сказал, что компания не мыслит себе продолжение работ без помощи мисс Анны Седых. Он как распорядитель концерна может предложить ей прекрасное жалованье — тысячу долларов в неделю.

Аня, улыбаясь, посмотрела на Кандербля и покачала головой.

— Нет, сэр, — сказала она, — я не поступлю к вам на службу.

— Почему? — удивился Кандербль. — Компания очень ценит ваши услуги, и, если вам кажется недостаточной названная мной сумма, я могу предложить вам тысячу двести долларов в неделю.

— Нет, — снова покачала головой Аня. — Я здесь находилась только для оказания технической помощи американской части строительства Арктического моста. R дальнейшем американские инженеры смогут уже сами продолжать работы по опусканию якорей.

Хорошее настроение у мистера Кандербля сразу исчезло. Он нахмурился и грубо сказал:

— В таком случае, я должен снестись по радио с вашим начальником — мистером Корнейвом! Я полагаю, что Стэппен посчитается с моей просьбой.