Песнь Люмена - M. Nemo

Ему должно было это привидеться. Потому что иначе как объяснить видение человека с белой кожей и распущенными белыми волосами, такого тонкого и безжизненного как лёд, плавно поднимающегося из снега. Мужчина это или женщина, разобрать было нельзя, только пронзительные белые глаза поглощали всё внимание. Из одежды на нём было что-то наподобие рваной ткани, но это нисколько не заботило…

Кого? Аджеха остался стоять на месте, пытаясь разобраться в том, чему только что стал свидетелем. В следующий миг видение исчезло.

Он обернулся и в вихре крупных хлопьев сумел разглядеть только одну фигуру. Сделал шаг к ней и тут же повалился. Новая сеть, на этот раз захватили стража вместе с легионером. Оба попытались разрезать её, но тут же сверху из темноты вылетела ещё одна. А когда Аджеха резко дёрнулся, при рывке ощутил, как их сети тащат вперёд с нарастающей скоростью. Он задел Люмена и только сейчас понял, что оказался пленённым вместе с ним.

На какой-то миг ему даже захотелось вот так сражаться с сетью и быть утащенным куда-то черепам, но только с кем угодно другим. И страж почти усмехнулся, вовремя сдержавшись, радости это открытие ему не доставило.

Оба не прекращали попыток вырваться. Только вдруг стало так холодно, что застучали зубы и это удивило Аджеху не меньше того, что невозможно увидеть, кто их тащит. И чтобы делать это с такой скоростью, какая нужна же сила. Неизвестных должно быть не меньше четырех. И всё же они не слышали никого, кроме звука волокущейся по снегу тяжести и рёва метели.

Ему должно быть снова показалось, потому что сбоку в темноте на миг выплыла из мрака такая же белая безжизненная фигура и тут же исчезла.

— Ты… — Аджеха попытался обратиться к Люмену, но тот не отвечал. Он и сам успел отметить невозможное понижение температуры. Холод безжалостно колол всё тело и становилось трудно шевелиться. Слишком холодно, пар перед лицом стал густым и тяжёлым, губы онемели.

Скорость, с какой их относило от места сражения, Аджеха перерастал замечать. Ещё в какой-то миг он вспомнил, что не один. Такой холод не может быть живым.

Его свело как кусок выдубленной кожи и он так и застыл покорно сжимаясь, пока вообще не перестал чувствовать себя. Только когда холод практически победил, он ещё успел заметить как оказывается много этих безжизненных людей вокруг и как легко те танцуют среди снега.

А потом всё ушло.

Ветер завывал так сильно, что закладывало уши, только здесь его нет. Где он? Что это? Это тишина? Под спиной гладкая твёрдая поверхность, холодит кожу. Рука лежит закинутая на плечо. Чужая рука… нет… его собственная. Тело содрогнулось, пытаясь исторгнуть то, что в него вливали, но ничего не произошло. Он так и остался лежать один в пустом пространстве с закрытыми глазами. Ещё одна судорога выгнула спину, рука свесилась с камня.

Холодно. Что-то происходило, они — кто? — приходили, приподнимали ему голову и делали что-то. Памяти не осталось. В первый раз разум потерял контроль над телом и то дёргалось, дыхание прерывалось, пока почти не остановилось и тогда он затих.

Что они давали тебе? Это происходило на самом деле? Холода больше нет, кругом гладкость и тишина. Иногда приоткрывая глаза, удается рассмотреть мягкое сияние впереди, помесь белого и голубого. Это кристалл, думаешь ты, и проваливаешься в пустоту снова.

Во второй раз он пытался сопротивляться и думал, что схватил, но руки зацепили воздух. А сзади уже подошли и запрокинули ему голову. Что-то коснулось губ. И полилось в горло, обдавая тело обжигающими всполохами непонятной мерзлоты.

Теперь не было ничего. Вялая расслабленность заставляет иногда пытаться посмотреть, но взгляд упирается во всё тоже сияние, а за ним одна темнота. У них белая кожа, белые волосы и пустые глаза. Пальцы холодные и не слышно тепла от дыхания. Возможно, их нет, но иногда ему кажется, что через вечность выплывают их требовательные холодные руки и заставляют его делать что-то. Что?

С каждым разом ощущение провала увеличивается, как будто и нарастает то странное, что проникает внутрь. В пространстве ожидание. Терпение безгранично и властно.

Гладкий камень под спиной приобретает плотность и теперь всё больше удаётся осознать его материальность. Если повернуть голову, там видны прозрачные выступы. Люмен пытался смотреть так долго, как только мог и перед самым угасанием успевал осознать очень важное… а потом всё стихало и он разом.

Понимаешь?

Белые глаза без зрачков среди колыбельного света. Понимаешь? Холодные пальцы на бесчувственной коже. Ты видишь теперь? Дыхание холода. Что происходит, почему он не может пошевелиться? Ведь он точно в своём теле и лежит как парализованный. Кто-то подходит сзади. Ему не видно кто это, но ясное ощущение присутствием касается затылка.

Оно не имеет вкуса. Только когда наступает прояснение в мыслях, оно появляется и вновь уносит его в тёмные глубины. Перед ним вырастают горы и массивные склоны впиваются в мёрзлую землю. Земля полотном расстилается дальше и уже льдом кидается к океану. Лёд веками наползает на чёрные воды.

Видишь?

Сын Легиона.

Любимый Сын Императора. Теперь ты видишь? Причинно-следственные связи. Лёд из года в год всё больше сковывает мир. Не заснеженные пустоши скрываются как стыдливые цветы под шапками. Кристалл.

Его глаза резко распахиваются, выхватывают болезненные образы из реальности. Ослеплённые ярким светом, снова закрываются. Пространство охватывает планету и замыкается под непроницаемыми молочными путями. Весь мир под единственной звездой превращается в тёмный шар. Звёзд становится больше. Холодные и далёкие они освещают кристаллы в недрах пещер и на дне моря.

Надписи в запретных территориях. Кристалл… что такое кристалл… агоры, кидающиеся к нему. В памяти очерчивается воспоминание: одна агора среди прочих пытается добраться до легионера, до этого она выныривает из озера. Смотри глубже.

Нет, его выворачивает, но ничего не выходит. Скольжение по животу и взгляд, на который невозможно ответить, потому что веки слишком тяжелы.

У кристалла нет вкуса. Причинно-следственные связи. А потом всё прекращается, ощущение присутствия и абсолютной пустоты в перерывах скрадывается, оставляя сознание на грани бодрствования. Постепенно осознавать себя становится привычным и ему удаётся открыть глаза.

Первое, что увидел Люмен — был потолок из полупрозрачного материала. И только потом он понял, что кругом лёд. Он не знал, сколько прошло времени и где находится, но сразу же уловил полную невосприимчивость к холоду. Из одежды на нём был всё тот же костюм. Мелькнуло воспоминание прикосновения к голой коже. Как будто пытаясь удостовериться в собственной реальности, Люмен приложил руку к груди и поднял взгляд на играющие светом стены.