Под взглядом двух лун - Владимир Кучук

Проворчав что-то себе под нос, Гаврош подхватил ВСК, разгрузку, и скрылся от глаз за колоннами.

А в это время казаки образовали свой полукруг, напротив немецкого, давая понять, что вызов принят. В центр полукруга направился, было, Андрей, но его остановил Вакула.

— Погоди, брат, это мое дело.

Вакула был ростом пониже немца, и не такой широкий в плечах. Даже армейский нож его был короче эсесовского штыка. Поэтому на физиономии фашиста проявилось что-то вроде легкой снисходительной усмешки. С подобным выражением на лицах переглядывались и немцы.

Похоже, что Вакулу всерьез они не воспринимали.

"Затеяли тут рассвет на Куликовом поле, Пересвет с Челубеем! — Ворчал про себя Гаврош, тщательно просматривая в оптику укрытие немцев и поглядывая одновременно на начавшийся поединок. — А тут лежишь, как на пляже! Вот же придумал Вовка! Нет же там никого!"

В это время сталкер и эсесовец сошлись в поединке.

Гауптштурмфюрер СС Курт Штайнер, командир первой роты и правая рука Хермана, был абсолютно уверен в своей победе над вышедшим на поединок с ним русским. Хоть этот варвар и обладал довольно высоким ростом, да и мускулатурой отличался в выгодную сторону, но все равно до комплекции Штайнера не дотягивал. Да и в хороших физических данных толку мало, если человек не проходил специальной подготовки, как гауптштурмфюрер и его солдаты. А натаскивали их хорошо, в свое время, гораздо лучше, чем солдат Вермахта, ведь войска СС были элитой, гвардией фюрера. Строгий распорядок дня, физическая подготовка, постоянные учебные стрельбы, занятия по рукопашному бою, изнурительные марш-броски для выработки выносливости и стойкости — все это из простых немецких парней ковало настоящих воинов, готовых выполнить любую задачу во имя Великой Германии. За семь десятков лет в этом мире, даровавшем его обитателям отменное здоровье и долголетие, эсесовцы ничуть не утеряли когда-то приобретенных боевых навыков. Пойти с противником в рукопашную — идея Штайнера, как и поединок один на один, победа в котором должна была поднять и укрепить боевой дух его солдат.

Но, все же, за секунду до броска, встретившись взглядом с русским, гауптштурмфюрер увидел в его глазах что-то такое, необычное, не поддающееся объяснению, что вызвало хоть и легкое, но неприятное ощущение. Так бывает, когда неожиданно брызгают холодной водой на разгоряченную спину. И вот это что-то, хоть и совсем чуть-чуть, поколебало абсолютную уверенность эсесовца в своей победе.

С первых же секунд боя немец выбрал тактику нападения. Выпады штык-ножом следовали один за другим настолько быстро, что, как казалось, среагировать на них было просто невозможно. Но, к все более возрастающему неприятному удивлению эсесовца, его противник, как-то даже — спокойно, особенно не напрягаясь, уходил от всех атак, хотя сам пока и не сделал ни единого выпада. Тогда Штайнер, вспомнив о том, что он был одним из лучших боксеров в своей дивизии, попытался погасить спокойное выражение на лице русского сокрушительным ударом, и это ему, поначалу, почти что удалось — кулак по касательной задел висок варвара, но ни один из последующих ударов не достиг цели. Через несколько минут поединка Штайнер с тревогой отметил, что начинает уставать.

"Все, тут самый центр их логова. Их, так сказать — последняя линия обороны! Иначе они не устраивали сейчас весь этот цирк, — думал Вакула, стоя перед здоровяком — эсесовцем, — вон там, за тем укрытием будут получены, наконец, ответы на все вопросы, ради которых сталкеры проделали весь этот путь. А главное — будут освобождены похищенные люди. Только бы они были живы!".

Последнюю фразу Вакула додумывал, уже отражая первые выпады немца, которые потом посыпались, как орехи из лукошка. Сталкер пока не отвечал, только парировал удары, внимательно следя за движениями противника, изучая его возможности и навыки. Пару раз, даже, слегка открылся, за что чуть не поплатился: немец, кроме того, что неплохо владел ножом, так еще и оказался неплохим боксером! Его пудовый кулак ощутимо скользнул по левой челюсти Вакулы. Попал бы чуть правее — все, конец боя!

"Ну, все, пора заканчивать этот балет, а то и дотанцеваться можно! Хоть этот увалень и предсказуем, как погода в Африке, к тому же, по всем признакам — он подустал уже, но все еще достаточно опасен, можно и нарваться".

Парировав очередной удар штыком, и уклонившись от тут же прилетевшего кулака, Вакула толкнул немца открытой ладонью в плечо, увеличив инерцию его движения. Эсесовец потерял равновесие и невольно сделал два коротких шага в сторону, развернувшись и почти полностью открыв спину сталкеру, чем тот не преминул воспользоваться: крутанувшись вокруг оси на правой ноге, Вакула левой врезал немцу промеж лопаток.

Эсесовец выронил нож и улетел в объятия своих солдат. Казаки радостно загоготали, восхищаясь красивым приемом. Немец опять развернулся к сталкеру. Глаза его налились кровью, как у, до крайности разозленного, быка. Вакула ногой подтолкнул к нему валявшийся на полу нож. До такой степени над самолюбием гауптштурмфюрера еще никто и никогда не издевался! Эсесовец заскрежетал зубами, но нож поднял. Постояв какое-то мгновение, по самую завязку наливаясь гневом, он снова бросился в атаку. Вновь, один за другим, посыпались удары ножа и кулака. Вакула уже начал жалеть, что, из-за своего благородства, не добил фашиста сразу. "Дуэлянт, твою мать! — ругал себя сталкер. — У этого кабана, похоже, открылось второе дыхание!".

И тут очередной удар эсесовца второй раз почти достиг цели. При парировании выпада, рука Вакулы скользнула по мокрому от пота предплечью немца и блок получился не полностью. В результате, нож скользнул по правой части груди и плеча сталкера, оставив глубокий порез. Правая рука, тут же, онемела, нож выпал, кровь хлынула ручьем на каменный пол.

Теперь уже радостно и одобрительно заржали эсесовцы, оскалился в хищной улыбке и их командир.

Ответного благородства от противника ждать не следовало, да Вакула и не рассчитывал на него. Он стоял перед готовящимся к решающей атаке врагом, зажимая левой рукой рану. Казаки были почти уверены, что их боец поединок проиграл, и, с хмурыми лицами, приготовились к предстоящей стычке со значительно повеселевшими немцами.

Немец, на все сто процентов уверившийся в своей победе, выкрикнул какой-то воинственный клич и ринулся на безоружного и почти побежденного противника. Вакула сделал шаг ему навстречу и в сторону, после чего резко присел. Когда эсесовец с ним поравнялся, сталкер, опершись о пол здоровой рукой, со всего маху врезал левой ногой ему по голеням.

Вакула вложил в удар, как говорят — всю душу. Немец, взмахнув руками и опять выронив свое оружие, как подкошенный рухнул вперед лицом. Сталкер тут же подхватил упавший штык-нож эсесовца и воткнул ему меж лопаток.

С начала последней атаки и до завершающего удара Вакулы прошло секунды три-четыре, не больше. Наступила немая пауза. И казаки, и немцы были поражены увиденным, ведь и те, и другие, под конец поединка, были уверены совсем в другом его финале.

Через мгновение, справившись с замешательством, с диким ревом и свистом противники сошлись в кровавой схватке.

Хоть фашистов и было на несколько человек больше, чем казаков — это им не помогло. Технику ножевого боя, с той же тщательностью, как и другие боевые науки, запорожцы изучали с малых лет, постоянно затем оттачивая ее. Через минуту бой закончился полной победой белодольцев. Последний, оставшийся в живых эсесовец, сам полоснул себя по горлу.

Гаврош тоже успел побывать, так сказать, в гуще сражения, но что бы вытащить истекающего кровью Вакулу. Он не боялся за друга, и не сомневался в исходе боя даже тогда, когда эсесовцу удалось ранить сталкера. Весь поединок Гаврош внимательно наблюдал за каменным алтарем, где, по мнению Вакулы, могли укрываться оставленные в засаде стрелки. Командироказался прав. Когда громила-эсесовец затих на полу, заколотый своим же ножом, из-за сооружения высунулись две фигуры с автоматами в руках, готовые поддержать своих товарищей в предстоящей схватке огнем. "Вот дает командир! — Восхитился про себя чутьем Вакулы Гаврош. — Ну, в конце концов, на то он и командир! Нет, ребяты, это не честно! Мы так не договаривались!". Не успели стрелки устроиться, как следует, на своих позициях, как две тяжелые девяти миллиметровые пули, выпущенные, одна за другой, из ВСК Гавроша превратили содержимое их черепных коробок в фарш.

— Ты как дитя малое, Вов! — Ворчал Гаврош, перевязывая Вакулу. — Вечно влезешь в какую ни будь историю!

— А ты как наш Дед — все бубнишь и бубнишь! Какие потери у нас?

— А нет у нас потерь, командир, у двоих ранения, средней тяжести, как у тебя. А фашистов всех положили. Там, в конце зала, еще двух прищучили. Угадал ты с засадой…