Осторожно, женское фэнтези. Книга 1 - Ирина Шевченко

Глава 39

Кошки-мышки

Если день накануне отъезда Оливера был днем поломанных планов, то со следующее утро ознаменовалось чередой внезапно исполнившихся желаний. Надо ли говорить, что исполнялись они самым неожиданным и далеко не самым подходящим образом?

Например, по дороге в лечебницу, я вспомнила, что, провозившись допоздна с полицейскими отчетами (в которых, к слову, не нашлось почти ничего интересного или нового для меня), забыла о том, что хотела увидеться с медиумом Владисом и, желательно, в отсутствие у того “гостей”. И что же? Я его увидела! Парня занесли в приемный покой на носилках: ходил, будучи в трансе, и упал с лестницы. Сотрясение мозга, пара переломов, а главное — вывих челюсти, который как минимум неделю не позволит ему говорить.

Затем я мысленно посетовала на то, что катастрофически не успеваю должным образом подготовиться к экзамену по анатомии, и леди Пенелопа внезапно вспомнила о том, что доктор Кленси проводит сегодня показательное вскрытие для группы первокурсников, и откомандировала меня в морг. Все бы ничего, но какую-то девицу стошнило на подол моего платья.

Пожелала отдохнуть от всего и хотя бы полчаса не думать о проблемах, и щедрое мироздание послало мне Белинду, рядом с которой думать было невозможно в принципе. Летом девушка получила диплом и всеми правдами и неправдами выхлопотала себе прохождение последипломной специализации в “нашей чудесной лечебнице”, тогда как все, с кем она дружила и общалась на протяжении семи лет, разъехались кто куда. Белинда осталась без друзей и подруг, в больнице за полгода ни с кем отчего-то не сошлась, а во мне какого-то демона углядела родственную душу. Мне жаль было рыжую, которой и поговорить не с кем… Но если бы она говорила о чем-нибудь помимо расчудесного доктора Грина! И дело даже не в том, что доктор был мне неприятен. После того, как мое отношение к нему получило научное объяснение, я старалась абстрагироваться от беспричинной антипатии, и оценивать Грина отстраненно… Но слушать Белинду было чистейшей мукой. Из ее рта лились не слова, а сироп. Приторно-сладкий, вязкий сироп, которым она поливала душку-доктора, а после сама этот сироп с упоением слизывала…

Не думаю, что она была влюблена в Грина или настолько преклонялась перед его гением. Я бы сказала, она фанатела от него, как девочки-подростки в моем мире фанатеют от артистов, поп-певцов и смазливых мускулистых спортсменов, ничего толком не зная о своих кумирах и компенсируя это незнание обильной фантазией, наделявшей далеких идолов лучшими чертами. Если бы Трайс сейчас был бы на том же уровне развития (или деградации) нравов, что и Земля, Белинда Лемон создала бы фан-клуб бесподобного доктора, вытатуировала бы у себя на груди его имя и каждое утро караулила под кабинетом с плакатом “Эдвард, я хочу от тебя ребенка!”.

И это было бы чудесно. Потому что тогда я смотрела бы все это со стороны и посмеивалась, а не выслушивала бы слащавые сюсюканья.

После такого бодрого утра на встречу с Саймоном Вульфом я шла с некоторой опаской и старалась ничего не загадывать. Возможно, именно ввиду отсутствия у меня определенных ожиданий, встреча не сорвалась и не обернулась курьезом. Если забыть о том, что я явилась в платье.

— И как вы собираетесь заниматься? — поинтересовался мой бывший куратор, ждавший меня в тренажерном зале отделения боевой магии.

— Сегодня — никак, — нашлась я. — Мы ведь еще не обговорили условия и не согласовали расписание занятий.

Не знаю, следили ли за мной, я по-прежнему не видела “сопровождения”, но если и следили, главное, чтобы не подслушивали. Сидят себе на скамейке под стенкой преподаватель и студентка, обсуждают будущие тренировки.

— В чем проявляется изменение реальности помимо того, что все забывают о пропавших? — с ходу спросил Саймон.

— Не знаю. Знала бы, могла бы предположить, кому и зачем это нужно.

— Тоже считаете, что устранение магов — не сама цель?

— Тоже? — переспросила я.

Боевик кивнул.

— Думаете, это — побочный эффект?

— Или плата, — выговорил неуверенно Вульф. — По изменению реальности очень мало информации, но я подумал, что такие метаморфозы требуют в разы больше энергии, чем самое сложное заклинание. Всю силу мага, включая ту, что он мог использовать в будущем. Ведь изменения не привязаны к настоящему времени. Ритуал мог быть направлен на изменение давнего прошлого, и чем больше времени прошло со дня события, которое хотели исправить или отменить, тем больше это потребовало бы энергии.

— Откуда вы знаете?

— Из книг, — пожал плечами Саймон. — По сути, это — все, что есть в учебниках по данному вопросу. Голая теория. Разве вы не интересовались этим вопросом?

— Нет… То есть, да. Только пошла другим путем…

Как в той песенке: “Нормальные герои всегда идут в обход”.

— Я была вчера у мисс Милс, — призналась я. — Подумала, что если это драконья магия, вернее, ритуал, разработанный драконами, она должна что-нибудь знать об этом. Прямо, конечно, не спросила…

— У вас с этим сложно, да? — нахмурился Вульф. — С тем, чтобы спросить прямо? Не мисс Милс, естественно, а меня? Считаете, вам легче что-либо узнать у моей матери, чем мне?

Признаю, сглупила. У Саймона, действительно, больше шансов.

— Поговорю с ней, — пообещал он в ответ на мой виноватый взгляд. — Вы в чем-то правы: в академии нет лучшего специалиста по драконам. Не хочется посвящать мать в то, что у нас тут творится, но я придумаю, как спросить, чтобы она ничего не заподозрила.

Снова, как и в предыдущие наши встречи, оказывалось, что говорить нам, в принципе, не о чем. Сначала нужно было собрать информацию.

Но я не торопилась прощаться.

— Расскажите о Германе, — попросила боевика.

— Зачем?

— Затем, что он — следующий. Если мы ничего не успеем предпринять, его забудут. Все, кроме меня.

— А вы…

— А я расскажу, как получилось, что я помню прежнюю реальность.

Сотрудничество основывается на доверии — так он говорил. Правда, Саймон узнает лишь ту версию, которая уже известна ректору и инспектору Крейгу. Настоящая причина моей памятливости навсегда останется для всех них секретом.

Рассказ у Вульфа получился недлинным и по-мужски скупым на эмоции. Герман Складовик был студентом его матери. Одаренным студентом, в качестве специализации выбравшим мистических существ, и профессор Милс готовила для парня отдельную программу. Нередко занималась с ним дома. Так они с Саймоном и познакомились. У молодого преподавателя было немного друзей, в этом его история напоминала историю Белинды: приятели по студенчеству разъехались, а с коллегами, к которым совсем недавно обращался с почтительным “вы”, непросто перейти на новый уровень общения. А Герман, помимо драконов, единорогов и химер, интересовался боевыми искусствами, занятия по которым не входили в программу теормага, и Саймон взялся его тренировать. Потом нашлись и другие общие увлечения…