Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

Агенор Пеньялва и другие заключенные Башни, самоубийцы-одержимые, посеявшие беспорядок, слезы и бесчисленные несчастья в прошлом, как в качестве воплощенных людей, так и позже, будучи низшими Духами, Жеронимо де Арауджо Сильвейра, Марио Собрал и другие предпочли немедленную реинкарнацию из-за дискомфорта от угрызений совести и мучительных воспоминаний о прошлом, которые преследовали их разум, делая невозможными любые другие попытки. Они срочно нуждались в искуплении, чтобы получить передышку во временном забвении планетарного обновления, чтобы позже, более спокойно, заняться более значительными свершениями.

Другие решили остаться в службе Наблюдения, где могли бы научиться укреплять себя, поскольку, будучи все еще нерешительными, боялись контакта с плотью, не доверяя собственным слабостям. Они считали, что некоторое время работы с героическими караванами в службе помощи и поддержки как несчастным в Зловещей Долине, так и на Земле, занимаясь благотворительностью, лучше подготовит их, указав более широкие пути на дороге братства.

Беларминьо, Хуан де Асеведо и я, как и некоторые другие, хорошо с нами сочетавшиеся, все из Госпиталя Марии Назаретской, привлеченные великолепными учениями выдающегося директора Отделения, после многих тщательных исследований внутри себя, предстали перед ним, заявив, что если мы достойны продолжить подготовительные пути посвящения, несмотря на ошибки, отягощающие нашу совесть, мы предпочли бы это, поскольку нас привлекала перспектива получения знаний.

— Добро пожаловать, друзья! — был ответ. — Уже завтра вы сможете следовать своему новому предназначению… Зачем ждать дольше?… Однако вы больше не будете зависеть от меня… Моя миссия с вами завершена, и вы пойдете вперед под опекой новых наставников… Нас, однако, навсегда свяжет нежная привязанность, установившаяся между нашими Духами за время вашего пребывания здесь…

Убежденные, что на следующий день мы покинем Больничное Отделение, расставаясь с щедрыми друзьями, которые так утешали нас в несчастье, глубокая печаль омрачила наши сердца. Однако все мы знали, что пребывание в больнице временно и обычно коротко.

Мы попрощались, начав с самой больницы, которая была рядом. Джоэл обнял нас между улыбкой и минутной паузой в делах, которых было много в то утро, так как через несколько часов должна была прибыть новая группа осужденных из Долины, и сказал, еще раз подбодрив нас:

— Не думайте, что вы будете отделены от нас… Мы будем видеться много раз… Терпение, друзья мои, терпение…

Карлос и Роберто, как всегда, вызвались сопровождать нас в прощальных визитах. Мы снова увидели и обняли всех благородных наставников, друзей неустанной преданности, которым мы были обязаны знаниями, полученными за пределами нашего Отделения, которые распространились со временем, укрепившись в вечной привязанности.

Мы находились в Отделении Реинкарнации в сопровождении любезных сестер Розалии и Селестины в момент, когда принимали нескольких претендентов на поступление в Приют. Было больно видеть, как они размышляют над роковыми драмами, которые толкали их к искупительному будущему. Они казались осужденными, изгнанными из рая за несоответствие для дальнейшего пребывания там, печальный исход осужденных за тяжкие нарушения Законов Господа, полного доброты и милосердия.

Это была группа раскаявшихся, которые среди борьбы с непониманием земных испытаний собирались очистить свою запятнанную грехом совесть через крещение в искупительном огне страдания и таким образом вывести ее из бесчестия.

Они шли длинной шеренгой по двое, поднимаясь по лестнице штаб-квартиры Отделения и вскоре исчезая внутри… Пленники отвратительного прошлого, порабощенные своим темным разумом, неспособные из-за острых угрызений совести к каким-либо попыткам перед искупительной реинкарнацией, они шли с опущенными головами, грустные и боязливые, создавая впечатление, что подчиняются только потому, что не нашли другого средства восстановить духовную честь, внутреннее спокойствие, кроме этого провиденциального средства, указанного великодушным Законом: снова стать людьми. Они должны были обновиться в планетарной борьбе через реабилитирующие упражнения исполнения долга.

Леденящее чувство ужаса пронзило наши самые чувствительные фибры, когда мы встретили группу, которую вел брат Хуан, директор психиатрической лечебницы. Не способные рассуждать свободно, они шли к своему перевоплощению, движимые настоятельной потребностью в улучшении и прогрессе. Только немногие смягчающие обстоятельства, которые они могли принести с собой, а также очевидные недостатки и их жалкое вибрационное состояние определяли условия существования, которого они искали.

Брат Хуан, великодушный Теокрит, специалисты Департамента Перевоплощения, генеральная дирекция Колонии, её старшие хранители — все, вдохновлённые справедливостью и милосердием Высших Законов Всемогущего Творца, восполняли их неспособность здраво рассуждать и свободно выбирать своё будущее, устанавливая на совете то, что было для них наилучшим, и получая на это благословение Учителя-искупителя.

Мы не могли сдержать слёз, увидев Херонимо и Марио, наших бедных товарищей и единомышленников со времён мрачного отчаяния в Зловещей Долине. Первый, подавленный, склонил голову на грудь, как покорный осуждённый в решающий момент. Он не увидел нас, будучи поглощённым горестными волнами мыслей. Второй же, напротив, улыбающийся и отважный, с растрёпанными волосами, как в тот первый день, когда мы его увидели; с выпрямленной грудью, бросающей вызов будущим испытаниям, с живыми глазами, смотрящими вперёд, как мечтатель, предвидящий победу в трудно начатом предприятии среди жертв, требуемых разумом, и слёз, пролитых сердцем, объединённых искренним раскаянием

Увидев нас, он дружелюбно поприветствовал, словно прощаясь навсегда, в то время как ужасающее чувство сдавило наши души: несчастный махал нам руками, на которых не было кистей, в то время как они были пригвождены к его собственной шее, напоминая о насильственной смерти через удушение — той самой, которую он причинил несчастной Эулине.

"Он наверняка победит", — задумчиво предсказала сестра Селестина. "Его следующая земная жизнь будет тяжёлой голгофой, подходящей для отважных душ, которые раскаиваются. Он будет знать только слёзы от колыбели до могилы. Он будет влачить существование без надежды и компенсаций, искалеченный, больной, униженный, осмеянный, преданный собственной матерью, которая отвергнет его при рождении, поскольку он сможет получить тело только в порочной среде, где когда-то обитал…"

"Но так должно быть, чтобы он примирился с собственной совестью и обрёл гармонию с естественным прогрессом каждого создания в поиске Бога. Он понял это, поскольку сам написал приговор, который считал подходящим, и передал его брату Теокриту для направления в Генеральную Дирекцию и получения одобрения своего высшего хранителя, то есть Марии, правительницы Легиона, к которому мы принадлежим… Марио назначил себе тяжелейшее искупление, как многие и многие наши братья, существующие на земной коре, в строгом и решительном искуплении."

На закате следующего дня мы покинули Госпитальный Департамент…

За нами приехал небольшой экипаж, обычного для Колонии типа. Молча, взволнованные, мы сели и, воодушевлённые присутствием Ромеу и Алсесте, которые сопровождали нас к новому месту жительства, наблюдали, как, плавно скользя, меланхоличные снега таяли, пейзаж окрашивался прекрасными перламутровыми тонами, цветы появлялись в разноцветном празднике вдоль любовно ухоженной дороги, в