Змеиный Зуб - Ирина Сергеевна Орлова

– Конечно-конечно, – спохватилась Эпонея. Она хотела уже взять подол и подняться, но тут поняла, что Лукас с любопытством смотрит на Сепхинора, а Сепхинор – на него.

– Э, да я тебя помню, – подбоченился Лукас и дружелюбно улыбнулся. – Как дела, беглец?

Сепхинор вытянулся по струнке. Его простенький бежевый сюртук сидел на нём как влитой, хоть сейчас устраивай мальчика секретарём куда-нибудь в контору. Он с готовностью ответил:

– Это я, сэр. Меня зовут Виль Крабренд. И я обязан вам тем, что вы выручили меня во время штурма. Могу я узнать ваше имя?

– Сэр Лукас Эленгейр, – тот приложил руку к сердцу и галантно поклонился юному собеседнику.

– Очень рад знакомству. Я теперь ваш должник.

– Что вы, – кажется, Лукас едва удерживался от того, чтоб не расхохотаться. – Я делаю такие вещи безвозмездно.

– Тем не менее, я островитянин, и я не забуду об оказанной мне помощи, – упорно ответил Сепхинор.

– Тебе удалось отыскать свою маму?

– Да, удалось. Благодаря вам.

– В таком случае, я получил больше, чем мог желать, – великодушно ответил сэр Лукас и вновь посмотрел на Эпонею своими светлыми глазами. Чем-то они напоминали ей мамины, но были куда приятнее. Бесхитростные, искренние.

– Да-да, я иду, – улыбнулась ему Эпонея и, приняв его тёплую руку, поднялась. Это был один из тех мужчин, касаться которых было легко и приятно. Близость которых согревала, а не отталкивала. Она уходила с ним с удовольствием, не боясь ничего; кроме, разве что, не справиться с быстрой музыкой и непривычным видом танца.

А леди Нур выговорила Сепхинору:

– У вас совсем не осталось приличия, юный джентльмен! Вы ещё обнимитесь с врагом, да на глазах у всех, кто потерял в этой войне своих близких!

Тот мрачно опустил глаза на её тёмно-серые мюли. Но за него вступилась Бархотка. Её малиновое платье добавляло и без того боевому выражению лица по-настоящему воинственный оттенок. Она заявила:

– Конечно, гораздо благороднее было бы сделать вид, что он его не знает, и забыть об оказанной помощи!

– Вы, юная леди, ещё ничего не знаете о жизни, чтобы вмешиваться в наш разговор! – повысила на неё голос леди Одо. Но Сепхинор почувствовал прилив решимости. Он повернулся спиной к пожилой даме, протянул Бархотке руку и тихонько пригласил:

– Может, вы со мной потанцуете, леди Бархотка?

Она была выше него на три пальца на своих каблуках. Но их обоих это не смутило. Глаза её засияли, она взяла его руку и сама увлекла его за собой. Сложно было сказать, кто из них хуже знал тампет. Но, наступая друг другу на ноги, они не ругались, а напротив – объединялись ещё крепче.

Лукас и Эпонея попали в силки общей канвы танца. Музыка летела быстро, ритм выбивался каблуками музыкантов и танцующих, и требовалось делать многое из того, что было королеве непривычно. Впрочем, не для того ли они пили, чтобы иметь кураж ворваться в общество змеиных дворян штурмом? То пары выстраивались в ряды, кавалеры напротив дам, поднимали руки, и между ними проходили в танце все пары, одна за другой. То получалось подобие хоровода, в котором попарно дама и кавалер выходили вперёд и начинали кружиться, держась под локоть. От таких плясок легко было потерять дыхание. Но, на счастье их обоих, вскоре заиграл долгожданный вальс. В нём и Лукас, и Эпонея могли отдохнуть по-настоящему. Ноги сами следовали ритму, и не требовалось скакать, как горным козлам.

– Весело тут у вас, – выдохнул Лукас. Голова его закружилась от этого галопа, и Эпонея то и дело переносила свой вес на него. Она наслаждалась его силой и твёрдым ходом, который невозможно было поколебать даже тогда, когда утомлённая леди опиралась на него сильнее положенного.

– Да, – храбрясь, выпалила она. – Мы здесь умеем веселиться.

– Ваш остров мне начинает нравиться всё больше и больше, милая баронесса. Жаль только, что это связано с такими трудностями для вас.

– О, что вы, – Эпонея свела брови. Действительно, по легенде убит её муж; но ведь она умеет справляться с горем? Или, ещё лучше, она умеет его преподносить. – Конечно, эта война лично принесла мне много боли. Я осталась совсем одинока.

Она опустила ресницы и подалась грудью вперёд, позволяя Лукасу обнять её покрепче. Блуждающий, отстранённый взгляд он воспринял правильно, и оттого понизил голос:

– Милая баронесса, хотел бы я уменьшить ваше горе.

– Вы так добры со мною, сэр; но разве могу я…

– Вы не должны быть одна лицом к лицу со своей болью. Я хочу разделить её с вами.

– Ах, сэр, – трепетно вздохнула она и остановилась вместе с ним. Рыцарь умело вывел их с танцевального пола, и и они скрылись за шторами на террасе. В холоде зимнего вечера он усадил девушку на небольшой диванчик. Тот был предусмотрительно укрыт шкурами и шубами, чтобы те, кто пожелал уединиться с видом на заснеженный сад, не замёрзли. Эпонея спряталась в тепле соболиного меха, а сэр Лукас лишь накинул себе на плечо накидку из лисьих шкур. Он присел рядом и мягко обхватил её за плечи – так непритязательно, будто действительно ничего не хотел, а лишь имел намерение помочь ей согреться.

– У меня такое чувство, будто я знаю вас долгие годы, – зашептала Эпонея, используя один из самых излюбленных своих комплиментов. – Будто могу доверить вам всё, что угодно.

– Я надеюсь не разочаровать вас, моя прекрасная баронесса, – так же тихо отвечал ей Лукас. Пар из его рта поднимался и путался в пушистых кудрях.

Эпонея застенчиво заулыбалась и коснулась его щеки тонкими пальцами.

– Я хочу узнать вас ещё ближе, милый сэр. Что вы любите, что вы делаете днём, что ночью… Вы ведь, наверное, несёте дозор в Летнем замке?

– О, что вы, – покачал головой Лукас и прикрыл один глаз, наслаждаясь её прикосновением. – Здесь я довольно беспомощен. Всего лишь ассистирую в разных вопросах да жду настоящей битвы. Дозором в замке занят соответствующий капитан от внутренней службы, а уж там Валенсо…

– Ах, этот невежливый господин, – поморщилась Эпонея. Лукас хмыкнул и ответил весело:

– Он куда чувствительнее, чем кажется. Даже у него есть история любви и разлуки, достойная поэмы.

Над ними раздались какие-то звуки: что-то завозилось, заворочалось. Снег осыпался с крыши, а затем нестройно загудел ветер. Это походило бы на хлопанье крыльев, если б можно было представить себе настолько большую птицу.

Или летучую мышь.

От неожиданности Эпонея вздрогнула, и Лукас утешительно обнял её покрепче.

– Что это? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Не думайте об этом, прелесть моя. Это всего лишь…

– Нет, я знаю, это чудовища! Это вампиры. Это летучие упыри, твари, что по ночам нападают на людей. Это вы привели их на остров. Мы уже не первого человека хороним с прокушенным горлом. Они охотятся на нас!

– Он всего один, –