Война двух королев. Третий Рим - Дмитрий Чайка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
В то же время. Тюрингия.
Хан Баян второй вел свою конницу от равнин Паннонии через непролазные леса славян. Венды были его данниками и невольными союзниками, с которыми он скоро пойдет в поход на Константинополь. Их вождям обещана богатая добыча и новые земли для поселений. Славяне, селившиеся вдоль рек, рубили вековые леса, расширяя пахотные земли. Но все равно, каждые двадцать пять - тридцать лет парни, вошедшие в возраст, взяв копье и пару дротиков, уходили в поход навсегда, потому что не могла прокормить эта земля такое количество народа. Слишком скудной она была, слишком плохо росло зерно там, где едва научились бросать семена в плодородный теплый пепел сожженных лесов. Слишком холодно было там, где деревянной сохой приходилось ковырять землю, пронизанную узловатыми корневищами. А потому и народ здесь жил суровый, привычный к морозам и скудной пище. Брать здесь, кроме рабов, было нечего, и Баян договорился с вождями, чтобы те провели его конницу в земли франков. В награду вендам будет позволено воевать и грабить вместе с благородными аварами. И, конечно же, умирать они будет первыми, а грабить последними. А как же иначе? Ведь так завещал еще великий хан Баян первый, который привел этот народ в степи Паннонии.
- Вот земли германцев, великий хан, - проводник из вендов показал дымы, поднимающиеся в небо. Бородатый мужичок, одетый в холщовые штаны и безрукавку из козлиной шкуры на голое тело, казалось, был сделан из железа. Он легким шагом, плавно переставляя ноги в кожаных поршнях, вел передовой отряд авар. Казалось, лошади устают быстрее, чем он. Он сделал свое дело. Впереди начинались земли тюрингов, земли, где никто не ждал конную орду.
С гиканьем и свистом пара сотен всадников бросилась на беззащитное селение. Всегда и во все времена кочевники поступали одинаково. Тех, кто сопротивлялся, убивали. Тех, кто был слишком стар или слишком мал, убивали тоже. Остальных вязали, и гнали на юг, в паннонские степи. Мужчины останутся рабами в аварских хрингах, женщины станут наложницами, рожающими новых всадников, а лишних продадут римским купцам, которые, словно воронье, кружились у ставки кагана на Дунае, в надежде урвать товар подешевле. Что ж, в этот раз они смогут немало заработать. Ведь Тюрингии нечего было противопоставить пяти тысячам всадников, прошедших лесными дорогами в королевство франков. Местный герцог созывал ополчение, но войско тянулось медленно, а он со страхом посматривал из-за деревянного частокола на столбы дыма, что поднимались на горизонте. Гонец к королеве уже ускакал, герцог молил о помощи. Ведь гунны разбили и пленили в свое время самого короля Сигиберта, величайшего воина, имя которого было овеяно легендами.
А пока в далеком Отёне старуха Брунгильда склонялась к тому, чтобы откупиться от нежданно-негаданно нагрянувших варваров, которые разоряли Тюрингию огнем и мечом. Авары, пресытившиеся добычей, уступили место вендам, которые хлынули из своих лесов, словно горная река, убивая, сжигая и грабя. Славянам было, что припомнить соседям-германцам, и их месть утолялась только жертвами, что уходили в небеса вместе с дымом сожженных деревень. Богатые тризны справляли венды по своим воинам, погибшим в этом походе. Множество пленных они перебили у погребальных костров. Богатую добычу унесли отсюда те, для кого железный топор был богатством, а корова – спасением. Все новые и новые отряды славян выходили из непроходимых лесов, обрушиваясь на селения германцев безжалостной лавиной. Казалось, бедствиям этой земли нет конца, но десять тысяч солидов увели аварскую орду из этих мест, а вместе с ней ушли и венды, утолившие свою месть. У Брунгильды больше не было сил, чтобы воевать. Ей нужно было удержать власть для того, чтобы две части огромной страны вновь не сползли в бесконечную войну всех против всех.
И только тут старая королева поняла всю мудрость покойного короля Гунтрамна, который много лет не позволял раздавить надоедливую Нейстрию. Ведь если ее внуки убьют мальчишку Хлотаря прямо сейчас и разделят его земли, то следом они неизбежно вцепятся в глотки друг другу. И тогда все ее труды пойдут прахом. Эта несложная мысль придавила Брунгильду к земле, словно каменная плита. Ненавистная Фредегонда будет жить. Она и ее сын будут жить не только потому, что дважды разбили ее армии. Они будут жить, потому что нужны ее внукам, которые именно их должны будут ненавидеть вместе. Хотя бы на первых порах. А потом старая королева что-нибудь придумает. Власть плохо делится на двоих, так уж устроен мир. И зачастую венец правителя дается вместе с траурным саваном, что грозит ему, если он будет слаб. Войне – быть, Брунгильда понимала это совершенно точно. Но только не сейчас, когда ее внуки так малы и не имеют наследников. Она, умудренная опытом правительница, возглавит то, что неизбежно должно произойти. Она сделает все правильно, так, как будет полезно для государства франков. А то, что в этой борьбе погибнут ее внуки и будущие правнуки, она видит уже сейчас, и она готова к этому. Ведь законы власти неумолимы, и она, Брунгильда, будет следовать им неукоснительно. Она же сама писала их.
Глава 41
Четыре года спустя. Год 6108 от Сотворения Мира (600 от Р.Х.). Дормель. Нейстрия.
Хлотарь смотрел на поле битвы, где гибла его армия. Он,
