Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он кивнул Брежаку:
– К вашим услугам, месье.
А затем, повернувшись к Марескалю, весело промолвил:
– Привет, старина! Ах, да ты же не узнал меня! И до сих пор задаешься вопросом, как это я смог занять место Совину. Потому что ты до сих пор веришь в Совину! Господь всемогущий! Неужели таки нашелся человек, который поверил в Совину? И этот человек – большая шишка в полицейском мире! Добрейший мой Родольф, Совину никогда не существовал. Совину миф. Вымышленный персонаж, чьи достоинства расхвалили твоему министру, а министр через свою жену протолкнул его на место твоего сотрудника. И таким образом, я уже десять дней нахожусь у тебя на службе и веду тебя в нужную мне сторону, сначала указав жилище барона де Лимези, а затем убедив тебя с моей помощью задержать меня сегодня утром. К тому же я обнаружил там, где я же ее и спрятал, удивительную бутылку, открывшую всем принципиально важную истину: «Марескаль – дурак».
Резонно было предположить, что комиссар сорвется с места и вцепится Раулю в глотку. Но он совладал с собой. И Рауль прежним шутливым тоном, который успокаивал Орели и жег Марескаля, словно удары кнута, продолжал:
– Ты, похоже, чувствуешь себя не в своей тарелке, Родольф? Что тебя так задело? Тебя раздражает, что я здесь, а не в тюремной камере? И ты продолжаешь вопрошать, как мне удалось отправиться в тюрьму под видом Лимези и одновременно сопровождать тебя под видом Совину? Эх, да ты, я вижу, еще дитя! Никчемный сыщик! Старина Родольф, это же так просто! Вторжение в мой дом было мною подготовлено, я заместил барона де Лимези одним субъектом, обладавшим с бароном легким сходством, щедро ему заплатил и предписал смиренно принимать все неприятности, которые могут с ним нынче случиться. Моя старая служанка проводила тебя в кабинет, ты, словно бык, ринулся на этого типа, а я, Совину, тотчас обмотал ему голову платком. И вперед, в тюрьму префектуры!
В итоге, избавившись от грозного Лимези, ты самоуверенно явился арестовывать мадемуазель, чего никогда бы не осмелился сделать, если бы я оставался на свободе. Но надо было, чтобы ты поступил именно так. Ты слышишь, Родольф, так было надо! Требовался сей маленький спектакль с четырьмя участниками. Нужно все и всегда доводить до конца, чтобы больше к этому не возвращаться. И вот теперь все сказано, не так ли? Ах, как же хорошо дышится! Как прекрасно чувствуешь себя, сбросив с плеч тяжесть кошмаров! Как приятно, даже тебе, сознавать, что через десять минут мы с мадемуазель распрощаемся с тобой.
Несмотря на ехидные насмешки, Марескаль обрел прежнее хладнокровие. Ему хотелось казаться таким же спокойным, как и его противник, и он легким движением взялся за телефонный рожок:
– Алло!.. Соедините, пожалуйста, с префектурой полиции… Алло… Префектура?.. Позовите месье Филиппа… Алло… это ты. Филипп?.. Точно?.. Ах, уже! Заметили ошибку?.. Да, я в курсе, и даже больше, чем можешь себе представить… Послушай… Бери с собой двух велосипедистов… из тех, что посильнее… и живо сюда, к Брежаку… Позвонишь в дверь… Все ясно? Не теряй ни секунды!
Повесив трубку, он вызывающе посмотрел на Рауля.
– Ты слишком рано раскрыл себя, малыш, – произнес он со смехом и явно довольный изменившейся ситуацией. – Наступление провалилось… и ответ тебе известен. На лестничной клетке Лабонс и Тони. Здесь Марескаль и Брежак, который, в сущности, с твоим появлением ничего не выигрывает. И это только первый удар, если, конечно, тебя по-прежнему обуревает фантастическое желание освободить Орели. К тому же через двадцать минут сюда прибудут три парня из префектуры. Надеюсь, тебе достаточно?
Рауль сосредоточенно, одну за другой, раскладывал на столе спички. Выложив вереницей семь штук, одну он отложил в сторону.
– Черт возьми, – произнес он. – Да уж… Что же с нами станет?
И робко протянул руку к телефону:
– Ты позволишь?
Марескаль не препятствовал, однако внимательно наблюдал за ним. Рауль взял телефонный рожок:
– Алло… Елисейский дворец, двадцать два двадцать три, мадемуазель… Алло… Это президент республики? Господин президент, срочно пришлите господину Марескалю батальон пехотинцев…
Разъяренный Марескаль вырвал у него рожок:
– Хватит валять дурака! Полагаю, ты явился сюда не шутки шутить. Какова твоя цель? Чего ты хочешь?
Рауль разочарованно развел руками:
– Ты не понимаешь шуток. Однако никогда нельзя упускать возможность немного посмеяться.
– Давай говори, – потребовал комиссар.
– Прошу вас, – молящим голосом произнесла Орели.
Рауль усмехнулся:
– Вы, мадемуазель, боитесь парней из префектуры и хотите уйти, не простившись с ними. Вы правы. Но прежде надо поговорить.
И повторил уже более серьезным голосом:
– Надо поговорить… раз уж ты, Марескаль, на этом настаиваешь. Впрочем, говорить значит действовать, и ничто так не прочно, как подлинность некоторых слов. Я сделался хозяином положения, чему есть свои, пока еще секретные причины, однако если я хочу подвести непоколебимое основание под свою победу, то причины эти надобно изложить… и убедить тебя.
– В чем?
– В полной невиновности мадемуазель, – отчеканил Рауль.
– О-хо-хо! – рассмеялся комиссар. – Так она не убивала?
– Нет.
– Может, и ты тоже?
– И я тоже никого не убивал.
– Тогда кто же убил?
– Другие, но не мы.
– Ложь!
– Правда. Послушай, Марескаль, с самого начала этой истории ты ошибался. Я повторю тебе то же, что сказал в Монте-Карло: насколько я знаю мадемуазель, это невозможно. Я спас ее на вокзале в Бокуре, хотя до этого видел всего один раз, в полдень, в кофейне на бульваре Османа. И только в монастыре Святой Марии мы, я и она, сумели немного поговорить. Во время наших встреч она всегда избегала даже намеков на преступления, совершенные в скором поезде, а я никогда ее об этом не спрашивал. Истина выплыла на свет помимо нее, благодаря моим энергичным усилиям, а главное, благодаря моей инстинктивной уверенности, более прочной, чем любые доводы, и подсказавшей мне, что таких светлых лиц у преступниц не бывает.
Марескаль пожал плечами, но возражать не стал. Несмотря ни на что, ему было любопытно узнать, как этот загадочный человек истолкует известные события.
Взглянув на часы, он улыбнулся. Филипп и верзилы из префектуры уже близко.
Брежак слушал, ничего не понимая, и смотрел на Рауля. Орели, внезапно встревожившись, тоже не спускала с него глаз.
Рауль начал, стараясь использовать те же слова, какие употреблял Марескаль:
– Итак, двадцать шестого апреля в вагоне номер пять скорого поезда, идущего в Марсель, ехали всего четыре пассажира: англичанка мисс Бейкфилд…
Внезапно он прервался и, поразмыслив несколько
