Время дня: ночь - Александр Беатов

— Что это? — спросил дежурный вахтёр, увидев картину, которую Николай зажимал под мышкой.

— Стенгазета к "8-му Марта"! — ответил дядя Коля.

— Покажь… — попросил вахтёр, выдавая пропуск.

— Не готова еш-шо! Видишь — рейка поломана! — парировал Николай, пряча пропуск в кармане телогрейки.

— А это что? — вахтёр обратил внимание на змеевик.

— Что — "что"? Не видишь? — отвечал Николай. — Спиралевидный змеевик!

— А зачем? — Не догадываясь о подвохе, охранник уже нажал на педаль, позволяя Николаю привести в движение вертушку.

— Зачем — "зачем"? — Дядя Коля надавил на вертушку так, что обратного хода быть не могло. — "Самогон гнать! Вот зачем!"

— Ишь ты! Шутник! — не поверил охранник.

Вступив в заводское пространство, дядя Коля поспешил прямо к Расстоянию между пристройками, где у него имелось достаточное количество инструментов для починки сломанной рамы.

Выпив немного для настроения, он приступил к реставрации, и когда окончил работу, с молотком в правой руке подошёл к стенке. Ему не требовалось примерять картину, ибо взгляд у него был лучше всякого измерительного инструмента. Дядя Коля выбрал нужную точку, воткнул в подгнившую доску гвоздь и ударил молотком, полагая вогнать его сразу наполовину. Однако расчёт оказался неверным. Молоток пробил гнилое дерево и, выскользнув из руки Николая, последовал за гвоздём, пропадая в пустоте ящика, ударяясь в его глубине о какие-то металлические предметы.

— Едрить твою! — воскликнул Круглов. — Придётся подать на расширение жилплощади!

Он взял кайло и начал расшатывать доски. Некоторые из них оказались крепкими, и дядя Коля немало потрудился, прежде чем сумел полностью вскрыть стенку, для чего неединожды прикладывался к бутылке.

В глубине открывшейся пустоты, подвешенный на мощных пружинах за все восемь углов, покачивался другой ящик, размером с человеческий рост.

Подняв найденный молоток, дядя Коля задумался: "Уж не это ли причина, почему обо мне забыли на верхах?" — проскочила ошеломляющая догадка в его мозгу, и, как будто, уже другой человек, любопытный на всё тайное, вдруг проявился в нём, затмив прежнего Николая, который совсем теперь пропал, оставив лежать в стороне и картину, и змеевик, и даже початую бутылку водки.

Освободив ящик от пружин, Николай с трудом втянул его в комнату — Расстояние между пристройками, на самом деле, как теперь выяснилось, оказавшимся пространством между контейнерами с ящиками, внутри которых, несомненно, находилось нечто весьма хрупкое. Дядя Коля осторожно начал вспарывать доски ящика…

Вскоре его взору открылась человеческая мумия, в позе "Мыслителя", обвитая промасленной ветошью. Недоумевая, что это может быть, Круглов стал разматывать ткань…

То ли солнечный свет, то ли лучи прожекторов, мягко проникали через окно, в потолке, освещая пространство Расстояния между контейнерами, где друг напротив друга в позе Роденовской скульптуры сидели двое: один из них — на самодельной кушетке, другой — на специальном приспособлении, в форме диеза, выполненного из досок, слегка тронутых тлением времени. Между обоими "мыслителями" находился стол, единственной принадлежностью которого являлась бутылка с водкой. Первый был в телогрейке и грубых рабочих штанах, второй — почти голым, что не мешало ему и его напарнику сидеть неподвижно и неотрывно смотреть друг на друга. И если бы кто-нибудь проник в тайную комнату дяди Коли и взглянул на лица обоих, то был бы немало удивлён, обнаружив в обоих существах почти что полное сходство.

Прошло немало времени, пока, наконец, Круглов не пришёл в себя. Он поднялся с кушетки, обошёл вокруг своего двойника. В задумчивости положил ладонь на его лысую голову — и в тот же миг что-то щёлкнуло, — двойник неожиданно выпростал из-под промасленной ткани, всё ещё прикрывавшей нижнюю часть его тела, правую руку, которая мгновенно протянулась вперёд, ухватила бутылку с водкой и, не успел Круглов его удержать, как напиток забулькал, пропадая в горле ожившей "мумии".

Дядя Коля робко двинулся к выходу, но не успев продвинуться и на пол шага, был грубо схвачен за шиворот и усажен обратно на кушетку.

— Мне нужна твоя телогрейка, штаны и пропуск! — проговорил металлическим голосом "Мыслитель", так легко изменивший своей классической позе.

Облачившись в одежду Николая и положив в карман телогрейки его пропуск, робот вручил ему кайло и приказал разбирать другие контейнеры, снимать с пружин ящики и вскрывать их.

В следующем ящике оказалась точно такая же мумия. Размотав ленты с тела своего собрата, "Мыслитель" активировал его, точно таким же способом, как Николай — коснувшись рукою головы. И тут же второй двойник, выпростав свою руку, ухватил со стола пустую уже бутылку. Не удовлетворив своей потребности, он опустил посудину обратно на стол и замер, не имея для дальнейшего движения достаточной энергии.

Дядя Коля тоже обессилел, выронив из рук кайло, опустился на пол, рядом со вторым двойником. Видя это "Первый", поднял кайло и начал сам орудовать, проламывать стену другого контейнера. Работая усердно, робот быстро извлекал всё новых и новых двойников и усаживал в одну линию. Уже Николай сбился со счёта, сколько их наполнило комнату, когда-то называвшейся мудрёным названием: "Расстояние между пристройками". Двойники уже не помещались в имевшемся пространстве и "Номер Первый", смело орудуя в дяди Колиной одежде, стал затаскивать их обратно в пустоты, образовавшиеся от сломаных стен. Спутав Николая с одним из своих, он чуть было не лишил его жизни, грубо схватив и отодвинув в сторону.

Потом пошли маленькие ящики, и дядя Коля увидел роботов-детей. Это были двойники ремесленников, среди которых он без труда узнал Игорей и Сашек.

"Мать твою!" — воскликнул он про себя. — "Что же теперь будет?!"

Когда все двойники были извлечены из ящиков и освобождены от промасленных лент, "Номер Первый" вернулся к столу, взял с него пустую бутылку, стал внимательно рассматривать этикетку. Не получив достаточной информации, пытаясь найти дядю Колю, он заскользил взглядом по головам собратьев, но отличить его от других, к радости Круглова, неподвижно замершего в углу, не успел: взгляд его неожиданно наткнулся на картину с натюрмортом, вперившись в которую он вдруг замер…

Прошло изрядно времени. Николай всё не решался пошевелиться, пока не догадался, что у его двойника истощились энергетические ресурсы. Тогда дядя Коля слегка пошевелил для проверки сначала рукой, потом ногой и, убедившись, что двойник совершенно поглощён созерцанием натюрморта, тихонько стал пробираться к выходу…

На Заводе уже давно наступила ночь. По безлюдным улицам, освещённым сторожевыми прожекторами вдоль и поперёк, Круглов что было сил припустился бежать к проходной.

Дремавший охранник совсем не ожидал появления голого человека в столь неурочное время и не успел выскочить из своей будки. Дядя Коля одним духом перепрыгнул через вертушку, преграждавшую ему проход, крикнул на ходу:

— Спасайся, кто может!!!

Он был бы уже на городской улице, если бы не ночь…

А ночью проходная запиралась, потому что Завод был секретный. И Николай совсем про это забыл. Иначе бы нашёл другой способ, чтобы его покинуть.

Подоспели другие охранники, окружили Круглова, схватили и потащили в подсобную комнату, где связали казёнными ремнями, с собственных штанов, и, решив, что человек не в себе, вызвали Скорую помощь.

Прошёл месяц, и начальник Первого отдела, как и пророчил ему дядя Коля, пошёл на повышение. Его место занял лысый человек, полный тёзка Круглова, даже и внешностью своей почти ничем от него не отличавшийся. И все, знавшие Николая, подумывали: то ли это он, то ли нет? Если он, то почему перестал узнавать тех, с кем не раз вместе выпивал; а если не он, то куда делся прежний дядя Коля?..

Судьба змеевика весьма интересна… Каким-то образом оказавшись на заводской свалке, он был найден и опознан Иваном, соседом дяди Коли, которого в своё время тот устроил работать на Заводе. Трудно сказать, точно ли то был тот самый змеевик и точно ли тот самый Иван, или и тот и другой были просто одной и той же конструкции или просто очень похожи один на другого. Однако в скорости змеевик был опробован в действии прямо на территории Завода, на том месте, где находились пустые контейнеры от какого-то оборудования.

Тёзка Николая Круглова, оценив по достоинству ударный труд рабочего Ивана, поставил его начальником нового цеха, повышенной секретности, который долгосрочно эксплуатировался до самой Перестройки 1987 года.

Как и дядя Коля, его тёзка тоже не мог жить без водки… В своём кабинете, в углу, за сейфом, на свежевыкрашенной стене, он поместил картину-натюрморт, работы неизвестного мастера. На вопросы непосвящённых дилетантов, интересовавшихся произведением искусства, начальник отговаривался шуткой, отвечая кратко: