Страшное гадание - Елена Арсеньева

Марина с болью зажмурилась, проклиная собственную тупость. А ведь будь она повнимательней… еще тогда, на берегу, обвиняя ее в гибели Агнесс, Джессика проговорилась про жабу, решето и лунный луч. Но Марина рассказывала эти сказки только Сименсу. Она до сих пор помнила, как жутко ей сделалось, когда сквозняк вдруг пронесся по комнате, словно где-то вдруг приоткрыли дверь. А и в самом деле – Джессика приоткрыла ее, чтобы подслушать. Ох, как на руку все это ей было! Впрочем, ей все шло на руку, ибо никто так, как она, не умел обращать все обстоятельства, и благоприятные и неблагоприятные, на пользу себе.

Она подняла голову и увидела, что Джаспер и Флора смотрят на нее с не меньшим изумлением, чем Хьюго.

– Вот оно что, – пробормотал Джаспер. – Это мне и в голову не приходило… Признаться, я был уверен, что вы свели с Агнесс счеты из-за Десмонда.

– Я тоже кое в чем была уверена… насчет вас, – не осталась в долгу Марина. – Пока нынче ночью Урсула не открыла мне глаза.

– Урсула? – встрепенулся Джаспер. – Она была у вас?!

– Была, – печально кивнула Марина. – И сперва до смерти меня напугала, явившись в образе леди Элинор, в каком-то жутком балахоне. Она сказала, что устала от моей глупости и лени и решила взять все в свои руки. Она ведь считала меня воплощением леди Элинор и не понимала, почему я никак не наведу в замке порядок и не воздам по заслугам убийцам Алистера. Это был долгий и тяжелый разговор, и Урсула засмеялась только один раз: когда я сказала, что убеждена: все убийства – это ваших рук дело. Она объяснила, что Джессика пыталась погубить и вас – и ей это почти удалось.

– Да, – слабо кивнул Джаспер. – Она через тайный ход, соединяющий наши комнаты, в мое отсутствие приносила мне опий. А я не мог понять, откуда он берется, и не мог подавить свое пагубное пристрастие. Думаю, Джессике привозил его Линкс. Не пойму, каким образом она и его прибрала к рукам, но… не зря голландцы говорят, что одна женщина сильнее тысячи мужчин.

– Ну да, – кивнула Марина, – а у нас в России еще говорят: где черт не сладит, туда бабу пошлет.

Перевод сего острого выражения был весьма слабо приближен к оригиналу, однако Джаспер оценил его и даже издал хриплый смешок.

– Думаю, Джессику ждет неудача, – сказал он. – Черт послал ее, ну а бог тоже выставил против нее женщин, и каких женщин. – Он улыбнулся Марине, а потом взял руку Флоры и поцеловал. – Моя любовь…

Слезы счастья так и хлынули из ясных серых глаз молодой женщины. Может быть, впервые Джаспер был с нею столь нежен и откровенен, и это стало ей лучшей наградой за долгие годы терпеливой, верной и самоотверженной любви.

– Справедливость будет восстановлена, – сказал Джаспер, – однако не благодаря леди Элинор, нет. Еcли бы не Флора… если бы не Флора, Джессика давным-давно уже дотянулась бы до Алана. Милорд, – отвесил он шутливый и довольно-таки кривой полупоклон в сторону Алана, который меж тем задремал в уголке телеги, не обращая ни малейшего внимания на страсти, сотрясавшие жизнь взрослых. – Ваш слуга, милорд!

– Полно паясничать, – раздался снизу, будто из преисподней, исполненный ненависти голос Хьюго. – Этот мальчишка – такой же бастард, как и я. А коли так, прав тот, кто сильнее и у кого руки длиннее! Вашему Алану шею свернуть – раз плюнуть!

– Да ты свои длинные руки сперва развяжи, – хмыкнула Флора. – А уж потом хвастай. Да только вряд ли это удастся – я на тебя не пожалела узелков!

– Не пожалела, да, дьявольская баба! – простонал Хьюго. – Но ничего…

– А вот кстати о бастардах, – перебил Джаспер, и Марина с Флорой с тревогой взглянули ему в лицо. Губы белые, едва шевелятся, но держится так надменно, что даже если бы Хьюго не валялся на земле, а стоял над Джаспером, он все равно был бы ниже изможденного, израненного, но исполненного достоинства джентльмена. И Марина впервые подумала, что ей, пожалуй, нравится неистребимое выражение фамильной макколовской презрительной скуки, которое так удавалось Джасперу и которое делало его таким похожим на Десмонда.

Нет, прочь эти мысли! Нельзя думать о Десмонде… ибо он не думает о ней!

– Кстати, о бастардах, – повторил Джаспер. – Скажите, вам известно, кто была ваша мать?

– Ну а как же! – ухмыльнулся Хьюго. – И ежели вы думаете, сэр, что она была какая-нибудь деревенщина, то нет, дудки, этот номер у вас не пройдет! Моя мать была настоящая леди, ясно вам? Все чин чином, все как надо! Никаких там горничных, дочек нищих викариев… или кормилиц. – Он бросил мстительный взгляд на Флору. – Никаких приблудных заморских кузин!

Это был камешек в Маринин огород, но она его и не заметила, напряженно, с тревогой слушая Хьюго. Предчувствие какой-то опасности медленно, но властно затрепетало в ней.

– Моя мать была леди, богатая леди, и Маккол женился бы на ней, ежели б его не прибрала к рукам русская дикарка. Они были любовниками много лет, а потом он бросил, бросил ее… и она умерла из-за него! Она утопилась, оставив меня одного!

Марина прижала руки к сердцу. Неужели?.. Нет, быть того не может!

– Ее имя! – настойчиво сказал Джаспер. – Скажи ее имя.

– А чего ж? Скажу! – запальчиво выкрикнул Хьюго. – Имя у нее – не хуже всякого другого. Звали ее леди Клер Крэнстон, так что, куда ни кинь, я происхождения самого благородного – что по матери, что по отцу!

Марина и Флора враз вскрикнули, в ужасе переглянувшись.

О господи… предчувствия ее не обманули! Марина лихорадочно вспоминала слова из дневника Джаспера. Что-то там было о радости леди Клер, потому что ребенок ничуть не похож на Макколов. Да, Хьюго только цветом волос схож с ними. У него черные глаза – должно быть, в мать. Однако леди Крэнстон упоминала о каком-то уродстве ребенка, а Хьюго очень красив… впрочем, как говорится, и змея красива, да только зла. Может быть, на теле Хьюго есть какое-нибудь омерзительное родимое пятно? Может быть… Значит, вот оно, загадочное дитя леди Крэнстон! Но как он узнал обо всем этом, о своем происхождении?

Должно быть, забывшись, она задала свой вопрос вслух, ибо Хьюго бросил на нее презрительный взор, что, принимая во внимание его позу, выглядело бы весьма комично, когда бы здесь оказался человек, у которого было бы время искать в происходящем комизм.

– Откуда знаю? От Джессики и знаю. Она меня нашла у Маскаренов, где я прозябал в жалкой бедности, и открыла мне глаза, открыла, для какой высокой доли я рожден!

– Да? А мне Джессика говорила, что Маскарен тебе открылся на смертном одре, – пробормотала Марина.

– Еще чего! – усмехнулся Хьюго. – Тут Джессика либо напутала чего-то, либо приврала. Маскарен! Да Маскарен даже на этом самом смертном одре с пеной у рта доказывал, что я его родимый сыночек и ни про какую леди Клер он отродясь не слыхивал.