Каждый час ранит, последний убивает - Карин Жибель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайри снова погрузилась в свое прошлое, морщина на лбу, глаза закрыты. Похоже, это было ужасное испытание, и Габриэль почувствовал, как трещина прошла сквозь его сердце, выкованное из гранита Севеннских гор. Он встал и подошел к кровати:
– Я зажгу огонь в камине.
– Ты вернешься потом?
Она впервые обратилась к Габриэлю на «ты», вызвав в нем странное чувство.
Казалось, ее пугала сама мысль, что он может бросить ее, отчего в нем снова шевельнулось то же странное чувство.
Рассчитывать на кого-то. Как давно с ним этого не было.
– Я вернусь сразу же, – успокоил он ее.
Покинув комнату, Габриэль обнаружил, что рядом с камином закончились дрова. Он натянул куртку и вышел на улицу, Софокл за ним. Габриэль обогнул дом, спустился в подвал, где хранил дрова. Он закидывал поленья в большой ящик, когда вдруг наверху зарычал пес.
Габриэль замер, прислушиваясь, и различил звук чьих-то шагов, а затем скрип входной двери. Выключив свет и схватив топор, он проскользнул наружу. Это точно была не Тайри. Кто-то только что проник в дом. Кто-то незнакомый Софоклу.
Пока Габриэль пробирался к входу, дог стал безудержно лаять. Приблизившись к лестнице, Габриэль увидел, что дверь в дом приоткрыта. Он услышал позади себя легкий шум и резко обернулся. Он успел заметить массивную фигуру, но в тот же миг его сильно ударили в живот. Габриэль согнулся пополам и упал на колени; дыхание перехватило.
Затем дуло пистолета уткнулось ему в макушку.
– Не шевелись, придурок. А то пристрелю.
101
Сегодня холодно. Но я до сих пор на улице, сижу перед домом Грега. Я провел здесь часть дня, наблюдая, как небо постепенно проясняется.
Небо, по которому я так скучал, пока был в тюрьме.
В конце дня мы съездили на склад, где я кое-что забрал. В основном шмотки. Увидев вещи Тамы, мне захотелось сжечь все коробки.
Сжечь свое прошлое.
На обратном пути я пытался позвонить Василе, но она не ответила. Мне бы помог разговор с ней, надо бы увидеться при возможности.
Я отказался идти в ресторан, и Грег пошел купить жратвы. Не хочу выходить, но и внутри сидеть не хочу.
Просто хочу прижать к себе Таму.
Пока она не задохнется.
Любовь и ненависть сливаются в одно, и эта странная смесь бежит по моим венам. Может, я прикоснусь к ее губам в последний раз, прежде чем убью.
А может, и не смогу.
Почему, Тама? Почему ты так со мной поступила?
Встаю, прогуливаюсь немного по двору. Упираюсь руками в дверь старого сарая. Затем упираюсь в нее лбом.
Я хочу снести эту дверь, хочу разрушить мир.
Грег возвращается с полными сумками.
– Заходи, – говорит он. – Такой дубак!
Я вижу, что он накупил еды на целую роту. Одна дрянь, но это не важно. А еще спиртное, много спиртного.
– Пойдем, покажу тебе твою комнату, пока еще держусь на ногах!
Мы идем по коридору, и он включает свет в дальней комнате. Диван разложен, уже готов. Я кладу сумку в шкаф и за коробкой из-под обуви замечаю старую куклу Тамы. Странно, что она не взяла ее с собой…
Я запираю дверь, кладу ключ в карман джинсов.
– Тама здесь спала?
– Да…
Я на секунду закрываю глаза, пытаясь скрыть охватившее меня смятение.
– Но я могу уступить тебе свою комнату, если хочешь.
– Нет.
– Я поменяю белье!
– Не надо, спасибо.
Холод пронизывает меня до костей.
Изри проведет здесь ночь, вероятно, в моей бывшей комнате.
Изри проведет здесь ночь, а я буду в пятидесяти метрах от него. Невидимая, несуществующая.
Изри проведет здесь ночь, ненавидя меня, а я – любя его.
Завтра он уедет, и все будет кончено.
Если только Грег не убьет его во сне. Эта мысль вызывает во мне еще большую дрожь. Всякий раз, когда Изри был в опасности, я делала все, чтобы спасти его. Я рисковала жизнью ради него. Я убила, чтобы он не умер.
А этим вечером я ничего не могу.
Никогда я не была так одинока, как сегодня.
Я все еще хочу верить в Бога, о котором мне говорила Афак. Молиться Ему изо всех сил. Просить Его пощадить человека, которого я люблю.
Человека, который намерен меня убить.
Грегу удалось заставить меня пару раз улыбнуться. А может, это из-за выпивки.
Должен сказать, что мой друг прилагает немалые усилия, чтобы его ошибки забылись. И к концу вечера я уже даже готов его простить.
– Где будешь отсиживаться? – спрашивает он, зажигая косяк.
Я почти сообщаю ему адрес, но вдруг вспоминаю слова Маню. Этот придурок… лжет…
– В одном городишке.
– Не хочешь говорить?! – недоумевает Грег. – А если мне нужно будет с тобой связаться…
– Я тебе сам позвоню. Меньше знаешь, крепче спишь.
– Не доверяешь мне? – наигранно обижается он.
– Если тебя схватят люди Сантьяго, думаешь, сможешь держать рот на замке?
Грег опускает голову, я кладу руку ему на плечо.
– Простая мера безопасности, брат, – произношу я. – Но мы будем на связи, не волнуйся. Ну все, я пошел спать. Устал я…
– Уже?
– Без сил, Грег. Прости.
– Ничего.
Встаю, плетусь в комнату. Закрываю дверь и валюсь на диван. Утыкаюсь лицом в подушку, вдыхаю аромат Тамы. Заворачиваюсь в белье, на котором она спала, и по лицу текут слезы.
На дворе давно ночь. Мои руки и ноги совсем окоченели, холод продолжает меня терзать. Наверное, в конце концов он меня убьет, еще до рассвета.
Думаю, это было бы лучшее, что могло бы со мной случиться.
Вдруг я слышу, как скрипит входная дверь дома, слышу щелчок зажигалки. Будто от удара электрическим током я выхожу из своего опасного оцепенения.
Из! Это ты? Приди, освободи меня, умоляю тебя!
Он идет к сараю, касается ручки.
Открой дверь, любовь моя! Открой дверь!
Ключ поворачивается в замке, показывается массивная фигура. Мне и без света понятно, что это не Изри.
Грег включает фонарь на телефоне и направляет его мне прямо в лицо.
– Ой, какой у тебя ужасный вид, дорогая! – шепчет он.
Он встает передо мной на колени, и я вижу, как в его руках сверкнуло лезвие ножа.
– Ты знаешь, что твой парень здесь, прямо тут рядом? Ну да, ты это знаешь. Ты его по-любому слышала…
Его голос, мерзкий шепот – это яд, медленно растекающийся по моему бескровному телу. Я должна была