Королева Шотландии в плену - Джин Плейди

Он подписался: «Самый верный подданный Вашего Величества и присягнувший Вам слуга Энтони Бабингтон».

Закончив, он вновь пробежал глазами письмо, перечитывая фразы, которые казались ему наиболее красиво построенными.

Он закрыл глаза и стал раскачиваться в кресле, мечтая о ярком будущем, освещенном наградами за доблесть и преданность. В его мечтах королева Скоттов была уже и королевой Англии; она правила при Гемптонском дворе и в Гринвиче; а рядом с ней всегда был ее самый верный друг и советник, без которого она не принимала ни одного решения. Она желала одарить его массой наград; ей хотелось, чтобы весь мир знал, что она никогда не забудет того, что он сделал для нее. Но он только улыбался и говорил:

— Для меня имеет значение только то, что я могу сказать себе:. «Если бы не Энтони Бабингтон, моя добрая госпожа все еще оставалась бы узницей этого ублюдка Елизаветы. Это — единственная награда, о которой я прошу».

Тогда она стала просить и умолять — и только чтобы доставить ей удовольствие, он принял титул графа… герцога… огромные владения… и вот — почти против его воли — отныне самым важным человеком в Англии стал Энтони Бабингтон из Дефика.

Но сейчас было не время для мечтаний; Он запечатал письмо и отнес его Гифорду.

— Я написал королеве, — сказал он — Я знаю, что могу доверить его вам, чтобы оно дошло до нее.

— С помощью того честного человека оно дойдет до ее величества со следующей партией пива.

Когда они расстались, Гифорд ухмыльнулся. «Мой хозяин обрадуется», — думал он, направляясь к Уолсингему.

Уолсингем ликовал, читая письмо.

— Хорошо сработано, — приговаривал он, — прекрасно сработано!

— Естественно. Вы собираетесь сейчас же арестовать его?

— Нет. Мы протянем ему еще кусочек веревки. Он такой дурак, что это не вызывает у меня сомнений. Я велю тотчас вновь запечатать это письмо, а вы проследите, чтобы оно поскорее попало в руки королевы. Меня интересует ее ответ. А теперь идите. Вы скоро получите сигнал от меня.

Гифорд покинул Уолсингема и отправился в Чартли. А в это время Уолсингем послал за Томасом Филлипсом. У него была работа для него.

Мария продолжала размышлять о своих отношениях с Бесси Пьерпонт. Бесси мрачнела в ее присутствии и не выказывала сожаления, что их любовь друг к другу претерпела такое изменение. Бесси ненавидела всех и вся, препятствующих ее счастью с Жаком.

— Я понимаю ее любовь к этому мужчине, — говорила Мария Джейн Кеннеди и Элизабет Керль, — но и она должна понять мое положение. Как я могу помочь ей против истинного желания ее бабушки? А она с каждым днем становится все больше похожей на Бесс Хардвик. По правде говоря, когда я вижу, как она похожа на графиню, мне почти хочется, чтобы она уехала.

С Жаком тоже стало трудно общаться, поскольку он знал, что королева пытается отослать Бесси отсюда. У него был обиженный вид. Он с завистью наблюдал за Барбарой и Гильбертом и, видимо, считал, что, покровительствуя им, а не ему с Бесси, королева виновна в жестоком фаворитизме.

— Как будто я не хочу, чтобы все вокруг меня были счастливы! — Она вздохнула. — Один Бог знает, как много несчастья в этих тюрьмах, в которых мне пришлось прожить долгие годы!

Мария с нетерпением ждала, когда привезут пиво. Она всегда с возбуждением изучала содержимое коробки. И в тот момент, когда она была так расстроена из-за Бесси и Жака, ей пришло письмо от Бабингтона.

Оно, конечно, было зашифровано, и один из секретарей должен был расшифровать его. Эта обязанность выпала Гильберту Керлю, который выглядел очень возбужденным, когда передавал его ей. Мария прочла письмо, и у нее перехватило дыхание.

«Свобода! — подумала она. — Наконец-то есть шанс выбраться на свободу».

Она перечитала письмо, и глаза ее остановились на фразе «расправиться с узурпировавшей власть соперницей». Она знала, что это означает, и ей от всей души хотелось, чтобы этого там не было. Елизавета все эти годы держала ее в тюрьме, но… «Оказавшись на свободе, я никогда не позволю им этого сделать, — решила Мария. — Я потребую только вернуть мои права. Я не стремлюсь быть королевой Англии. Я хочу только вновь получить мою корону, быть снова со своим сыном, воспитывать его как моего наследника».

— Ваше величество, вы будете отвечать на это письмо? — спросил Керль.

Она кивнула.

— Пошли ко мне Жака Нау.

Жак вошел с угрюмым видом, увидев, что Керль уже у нее.

— Жак, — сказала Мария, — я получила письмо, на которое должна ответить. Запишите мои наброски, а затем Гильберт переведет их на английский и зашифрует.

Это вошло в обычай. Мария думала по-французски, а Жак записывал ее мысли и составлял письма, затем передавал их Гильберту для перевода на английский. Хотя Жак говорил по-английски очень хорошо, а Керль по-французски, но Мария предпочитала использовать их таким образом, чтобы обеспечить большую точность.

— Это письмо к Энтони Бабингтону, — сказала Мария Жаку. — Вам лучше прочесть, что он пишет.

Жак прочел письмо и побледнел.

— В чем дело, Жак? — спросила Мария.

— Вашему величеству лучше не отвечать на это письмо.

— Почему?

— Если вы сделаете это, то можете оказаться в крайней опасности, ваше величество.

— А что думаете вы, Гильберт? — спросила Мария.

— Я согласен с Жаком, ваше величество.

Некоторое время Мария молчала.

— Я подумаю об этом, — сказала она, явно отказавшись от намерения немедленно ответить.

В Чартли появился вновь прибывший. Это был Томас Филлипс, который, приехав, попросил тотчас же отвести его к сэру Эмиасу Паулету.

Паулет с трудом поднялся, чтобы поздороваться с гостем, сдержанным человеком лет тридцати. Филлипс был низкого роста, очень худ, с бородой и волосами желтого цвета, близорукими темными глазами и рябым лицом.

— Нас никто не услышит? — спросил Филлипс.

— Это невозможно, — заверил его Паулет.

— Это хорошо. Я приехал по поручению секретаря Уолсингема.

— Надеюсь, он доволен нашей работой здесь, в Чартли.

— Да. Но мы достигли предела. Королеве доставили важное письмо, и мы с нетерпением ждем ее ответа.

— Если он будет таким, как вы желаете, то ей можно будет предъявить вину?

Филлипс кивнул.

— А если нет… Я полагаю, мы будем продолжать нашу маленькую комедию с пивными бочками?

— Он будет таким, как мы хотим. Он должен быть таким.

— Как я понимаю, у вас есть инструкции от секретаря.

— Весьма определенные инструкции. Как только письмо попадет к вам в руки, оно должно быть передано мне. Для этого я и приехал сюда. Это самое важное письмо из всех. Его опасно доверять какому-нибудь посыльному. Оно должно попасть из коробки прямо ко мне, чтобы я мог расшифровать его и собственноручно доставить моему господину.

— Ваше присутствие в замке не пройдет незамеченным.

Филлипс махнул рукой.

— Давайте пустим слух. Вы плохо себя чувствуете. Вы попросили помочь в исполнении ваших обязанностей, и я приехал сюда для этого. Это вполне правдоподобно.

— Так и сделаем, — ответил Паулет.

— Джейн… Элизабет, — обратилась Мария, — кто этот конопатый мужчина?

Джейн не знала, а Элизабет ответила:

— Его зовут Томас Филлипс, ваше величество. Он здесь, чтобы освободить Паулета от некоторых его обязанностей.

— Мне он — не очень-то понравился.

— Мне тоже, — вставила Джейн.

— Я видела его вчера, когда выезжала в экипаже на прогулку. Мне не понравились его хитрые глаза, которыми он так странно уставился на меня. Я почти обрадовалась, что ехала в сопровождении охраны. У меня появилось какое-то неприятное предчувствие при виде этого незнакомца.

— Надеюсь, он не займет место Паулета, — сказала Элизабет.

— Я подумала, что он антипатичен мне, как не понравился бы новый тюремщик. Но я думаю, что предпочла бы Паулета, чем этого рябого Филлипса.

— Давайте не будем думать об этом, ваше величество, — сказала Джейн. — Возможно, он скоро уедет.

— Да, у нас есть и другие проблемы для размышлений, — согласилась Мария.

Она имела в виду письмо Бабингтона. Если она не ответит на него, то не будет ли это означать, что она потеряет еще один шанс на побег? «Я и так упустила слишком много возможностей, — говорила она себе. — Если бы я оказалась решительнее, то, возможно, сейчас уже не была бы узницей».

Если бы только не та фраза… Но когда она будет восстановлена на троне, когда окажется на свободе и сможет приказывать, то запретит причинять вред Елизавете. Она скажет им: «Возможно, она и ублюдок, но народ Англии признал ее своей королевой и она на самом деле дочь Генриха VIII».

Мария послала за Жаком и приказала ему сделать наброски письма. Он смотрел на нее своими темными глазами, которые когда-то казались такими любящими, а в последнее время часто выражали осуждение. Сейчас в них был страх.