Декабристы и русское общество 1814–1825 гг. - Вадим Парсамов

«Революция, происшедшая во Франции, – пишет Тургенев, – обошла более или менее всю Европу, произвела много зла, но вместе с тем посеяла в умах народа неувядаемые семена добра и гражданского благополучия»[922]. Тургенев, как и многие его современники, считал, что Французская революция завершилась в 1814 г. реставрацией Бурбонов на французском престоле. До этого момента его оценки того, что происходит во Франции, были крайне негативными. Не правительственный деспотизм, а «искаженная образованность», «ложное просвещение», «переродившийся народ Французский»[923] послужили причинами революции. 1814 г., который Тургенев провел во Франции, вызвал у него сложные чувства. С одной стороны, он явно рад тому что «религия и свобода восторжествовали»[924], надо полагать, над революцией, но с другой – он не очень ясно представляет себе будущее Франции, точнее, каким это будущее должно быть. Возвращение Бурбонов его явно не радует: «Какое нещастие, какой стыд для целого народа! драться, резаться, убить Короля за свободу, и потом, после жесточайших войн, притти на то же место, с которого пошли за 25 лет»[925].

Не вызывает у него энтузиазма и октроированная Хартия, «ибо подлые сенаторы при составлении оной всего более думали о своих доходах, а о многом совсем не думали. Бог знает, как это сойдет с рук Франции», – писал он братьям из Парижа 19 апреля 1814[926]. Хартия была оружием, которое различные политические партии пытались использовать в своих интересах. В 1815–16 годах это оружие находилось в руках ультрароялистов.

Для Тургенева было очевидно, что в России, где сильно противодействие либеральным намерениям Александра I со стороны «наших ультра», преждевременное принятие конституции пойдет во вред необходимым преобразованиям и в первую очередь будет препятствовать освобождению крестьян. «Прежде, нежели все сие будет приведено в порядок, нельзя думать о конституции, ни о репрезентации народной», – писал он в дневнике 1 января 1816 г.[927]

В России даже в послевоенные годы, когда популярность Александра I была на пике, наверное, немного нашлось бы людей столь же лояльных по отношению к нему, как Н. И. Тургенев. Он так же боготворил царя, как и отечество: «Имя России не должно быть разделяемо с именем Александра». И тем не менее именно в это время он ведет активную работу по созданию тайного общества. Общество это не только не должно было быть антиправительственным, но, напротив, оно должно было способствовать правительству в проведении реформ. В этом Тургенев опирался на опыт немецкого тайного общества Тугендбунда, преследующего цели возрождения и объединения Германии и содействующего правительству в проведении реформ. Тайным Тугендбунд являлся не столько от прусского правительства, сколько от французов, оккупировавших во время наполеоновского господства германские княжества.

От кого же должно быть тайным общество, замышляемое Тургеневым? Под влиянием демократических идей XVIII в. и, в частности, Руссо Тургенев «заметил, что между простыми людьми гораздо более хороших и добрых людей, нежели между людьми, принадлежащими к высшим классам»[928]. Эту мысль он пронесет через всю свою жизнь, как и убеждение в том, что «русское дворянство уподобилось племени завоевателей, которое силой навязало себя нации». В этом плане оно вполне сопоставимо с французами, оккупировавшими Германию, и является главным врагом на пути процветания отечества. Против них в первую очередь и должно быть направлено тайное общество, состоящее из людей, которые, подобно Тургеневу, не желают мириться с сохранением крепостного права. Поэтому его конспиративная деятельность вполне уживалась с лояльностью по отношению к царю.

По возвращении в Россию в 1816 г. Тургенев был назначен помощником статс-секретаря Департамента экономии Государственного совета. Это ввело его в круг бюрократической элиты страны. Общаясь с ее представителями, он еще раз убедился, насколько далеки они от «либерального образа мыслей». В их среде либеральный Тургенев прослыл якобинцем. В это время он вместе со своим другом генералом М. Ф. Орловым пытается создать тайное общество, еще не зная, что такое общество под названием Союз Спасения уже существует в России. В 1818 г. они вместе с членами к тому времени распавшегося Союза Спасения организуют новое общество – Союз Благоденствия. С этого момента Тургенев становится одним из главных идеологов декабризма и останется им до своего отъезда за границу в 1824 г. Его истинная роль в тайных обществах до сих пор до конца не выяснена. В существующих источниках слишком много противоречий. Однако, исходя из политического мировоззрения и психологического склада Тургенева, можно полагать, что идея военного переворота в России им если и рассматривалась всерьез, то как крайнее и нежелательное средство. Свою главную цель, как идейный руководитель общества, он всегда видел в пропаганде либеральных и освободительных идей в России.

Однако, в отличие от французских либералов, сдержанно относящихся к идее немедленного освобождения русских крепостных, Тургенев был сторонником самых решительных действий в этом направлении: «Все эти люди, которые таким образом говорят о свободе, не знают, не понимают свободы; они не чувствуют, что свобода так натуральна, так свойственна человеку (si naturelle, si humaine), что нельзя произнести слово человек, чтобы не иметь вместе с сим понятия о свободе. Все равно естьли бы кто сказал о людях между снегов, в вечной ночи живущих: они еще не созрели для того, чтобы греться на солнышке»[929]. Просветители XVIII в., не допускавшие саму мысль о праве одних людей владеть другими, казались Тургеневу либеральнее современных ему французских либералов: «Политические писатели того времени <…> либеральнее наших»[930]. В другом месте дневника Тургенев писал: «Каждый век имеет особенную печать свою. Прошедший век отличается тем, что все рассуждали и писали о достоинстве человека, о самостоятельности и независимости государств; о свободе граждан относительно их лиц и относительно их собственности. Это был век благородства, в коем царствовали чувствования сердца и понятия разсудка»[931].

Как известно, каждый исторический период порождает свои культурные мифы, и современная Н. И. Тургеневу эпоха в этом смысле не была исключением. Из приведенных дневниковых записей видно, как либеральный миф переносится на эпоху Просвещения и просветители становятся не только предшественниками современных либералов, но и творцами классического либерализма. Как и просветители, Тургенев был убежден, что не просвещение является источником свободы, а, наоборот, свобода ведет к подлинному просвещению: «Свобода, устройство гражданское производит и образованность, и просвещение»[932]. Отсюда мысль о возможности немедленного освобождения крепостных. «Время плохой врач в болезни нещастия народного»[933], – писал Тургенев брату Сергею Ивановичу.