Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

— Тогда уговор. Выжидаем седмицу от этого дня, я и подвожу войско к стене детинца.

Они скрепили обещание крепким рукопожатием, и Харальд проводил долгим взглядом спины Ярислейва, херсира и воительницы, пока они не пропали из вида.

— Не говори ничего, — велел он Олафу, предугадав все то, что тот намеревался сказать.

Старый кормщик лишь недовольно закряхтел.

— Рёрик не глупец, — он все же не смог смолчать и упрямо насупился. — Он не оставит задние стены детинца без защиты, зная, что ты поблизости. И не после того, как ты приветил Снорри Громобоя.

Харальд с досадой выругался.

— И детинец — лишь малая часть. За ним стоит городище, туда Рёрик и сведет ополчение Хольмграда, — кормщик все никак не унимался. — Коли тебе удастся открыть ворота, это только четверть дела. Да и как ты к ним подберешься?.. С них, поди, взгляда не спускают.

Недовольный рык вырвался из груди Харальда, и он ожег Олафа свирепым взглядом.

— Довольно! Знай меру, кормщик, я выслушал тебя, но и будет.

На драккар они вернулись в тишине.

За следующую седмицу Харальд четыре раза примерялся к тому, что ему предстояло исполнить. Он брал с собой поочередно нескольких хирдманов, и в кромешной ночной темноте, сложив в отдельную сумку броню и прикрепив к ней мечи, в обжигающе ледяной реке они подплывали к берегу, на котором стоял детинец. Стена охранялась, и охранялась на совесть. Дозорные стояли, где положено, не отвлекались и не отводили пристальных взглядов от темной поверхности воды.

Когда Ярислейв отправится брать Хольмград, это перетянет на себя часть внимания и войска. Но не всех, и Харальд сомневался, что Рёрик допустит, чтобы детинец остался без пригляда. Даже если они доплывут до берега никем незамеченные, едва они ступят из воды, их увидят. И им придется несладко: мокрым, замерзшим, без кольчуг, но в облепивших тело рубахах, которые лишь будут мешаться и сковывать движения. Без луков и щитов, при одних лишь мечах.

Олаф всякий раз встречал его недовольным взглядом, когда конунг с хирдманами на рассвете возвращался на драккар. Вымокший до нитки, продрогший, уставший и злой. Старому кормщику хватало разума молчать и не гневить Харальда еще сильнее. Тот и сам все разумел, но отступиться не мог. Ему нужен был Хольмград, ему нужна была Ярлфрид, ему нужен был Рёрик и ему нужно было поспеть, пока на реке не стал лед.

Харальд смотрел на своих людей и подсчитывал, сколькими из них он пожертвует. Он не мог забрать многих, он должен был оставить гребцов на драккарах на случай, если им с Ярислейвом удастся взять Рёрика в кольцо, и тот задумает прорваться по воде. На кораблях должно остаться достаточно воинов, чтобы остановить его и дать бой.

Потом тяжелый взгляд Харальда всякий раз падал на Ивара. Паршивца давно отвязали от мачты, иначе бы он долго не прожил, и держали возле борта, на самой дальней скамье.

Быть может, племянник ему еще послужит. Правда, не доживет до суда, который намеревался учинить конунг.

Но теперь Харальд задумал для него кое-что иное.

Кметь с косой VI

Чеслава щелкнула ногтями по лезвию меча и полюбовалась на нем серым отражением неба. Она довольно кивнула сама себе: наточить получилось на славу. Теперь оставалось дождаться битвы.

Князь, едва вернувшись в лагерь, объявил, чтобы войско готовилось к схватке. День которой настал сегодня.

Суета началась еще задолго до восхода солнца и с каждым часом лишь усиливалась. Воительница старалась не прислушиваться к чужим разговорам да ругани и думала лишь о сражении, что им предстояло.

— Пойдешь под мою руку, — сказал ей накануне воевода Буривой. — Князь твой согласился.

Чеслава даже не стала шибко артачиться. Огрызнулась несколько раз и затихла. Чужой воевода, вопреки обыкновению, не улыбался и не балагурил. Впервые смотрел на нее строго и серьезно, а говорил — коротко, обстоятельно и лишь по делу.

Было непривычно, и воительница долго смотрела ему вслед, когда он ушел. Потом пожала плечами. Ей не было разницы, где сражаться. Под рукой Буривоя — так под рукой Буривоя. За князем найдется, кому приглядеть. Стемид и Будимир от него взглядов не отведут.

— Я пойду с тобой, — твердо заявил ей Вячко, когда после за вечерней трапезой она рассказала ему о словах Буривоя.

Чеслава посмотрела него, подумала немного и кивнула. Вечеслав был добрым воином, и она привязалась к нему с тех пор, как отец изгнал его из рода. Сколько воды утекло с того дня…

— Я тебя не подведу, — без улыбки пообещал Вячко.

Она мыслила, что вести о том, что Яромира жива-здорова, как и встреча с княжной, его порадуют. Но он же, напрочь, сделался лишь задумчивее и мрачнее.

— Отец… воевода Будимир говорил со мной, — нехотя сказал Вячко, когда Чеслава спросила у него, почему он хмурился. — Теперь, когда княжна нашлась, он хочет вернуть меня в род.

У воительницы перешибло дыхание. Распахнув глаза, она посмотрела на ожесточенно скривившегося кметя. И проглотила следующий вопрос, потому что ответ был виден в его взгляде. Но Вячко все равно договорил.

— Но я ему не шелудивый пес, чтобы прогонять со двора, а потом сызнова заманивать мясной костью. Он был скор на расправу. Тотчас обвинил меня во всем. Даже князь так против меня не озлобился, как отец…

Чеслава прикусила язык, чтобы не влезать с непрошенным советом. Она думала, что Вячко был не прав. Что слишком погорячился сейчас — как слишком погорячился его отец тогда. Все же кровь не водица.

Но она ничего не сказала. Потому что есть решения, которые человек принимает лишь в одиночестве.

— Чеслава.

Воительница отвлеклась от своих мыслей и, бросив последний взгляд на начищенный меч, убрала его в ножны. За ее спиной в нескольких шагах остановился воевода Будимир. Он уже облачился в легкий доспех: кожаную рубашку из плотной, толстой кожи, на которую были нашиты металлические пластины. В одной руке он держал обитый железом щит, в другой — поводья жеребца.

Постаревший за несколько седмиц на много лет Будимир до рези в глазах напомнил Чеславе его отца, дядьку Крута, который приходился князю пестуном. Она моргнула, и странное видение исчезло.

— Да, воевода? — воительница отвела от его лица взгляд. И мысленно пожурила Вечеслава. Напрасно он накануне срубил с плеча.

Впрочем, все мужчины