Огниво Рассвета - Алексей Будников

Следы выныривали из-за очередного распутья, тянулись дальше по коридору, часто сменяя друг друга. Вероятно, их обладателю приходилось бежать, причем очень быстро. Но к чему он стремился?.. Или от кого спасался?

Ответ отыскался довольно быстро. Приглядевшись, я обнаружил другие следы. Они едва утапливались в почву, маленькие, точно собачьи, трехпалые. И еще — слишком частые. Создавалось впечатление, будто их обладатель был наделен не одной и даже не двумя парами конечностей. Следы тянулись витиевато, змейкой, перебегая от одной пунцовой стены к другой, иногда перескакивая через большие расстояния. Видно, тварь была весьма легконога. Скрыться от подобного, еще и, наверняка, освоившего лабиринт как свои три пальца зверя представлялось для простого человека нелегкой задачей. И, судя по не так давно разгулявшемуся по коридорам крику, свершить ее одному из воров так и не удалось. Хотя не стоит ничего утверждать. Очень не хотелось бы заранее обрекать кого-либо на гибель. Право и отрицать жалкие шансы вора на спасение — тоже неразумно. Противостоящую ему тварь я, конечно, не видел, однако что-то мне подсказывало, что шансов выйти из этой схватки победителем у нее имелось больше. Несравнимо больше.

Спустя несколько десятков шагов по следам, на земле стали прослеживаться мелкие темные кляксы, словно пропитавшие почву. Они шли хаотично, большими и маленькими пятнышками покрывая то саму землю, то забираясь на травяные стены. Я опустился на колени и, подобно охотничьему псу, приник носом к одной из отметин. Глубоко вдохнул, стараясь если не на глаз, то хотя бы по запаху определить наследившее вещество… Кровь. Это, вне всяческих сомнений, была именно кровь, человеческая или нет — я пока различать не научился. Кисловатый, сравнимый с запахом ржавого железа аромат ощущался прекрасно, свежо. Вероятно, капли были пролиты совсем недавно. Что же, я явно на верном пути.

Встав на ноги, быстрым шагом двинулся по следам сапог, трехпалых лап и редких темных пятен. Глухота окрест начинала понемногу таять. Вначале ухо улавливало лишь еле заметные шорохи, стуки. Далее обстановка прояснялась, звуки усиливались, становились четче, что мне удавалось разобрать отдельные шаркающие шаги, нутряные, задыхающиеся всхлипы, хрипы, а также скорый и мелкий топот, точно по земле стремительно перебирала гигантская сколопендра. В один момент даже почудилось, что источники этого шума скрываются за очередным коридорным поворотом, настолько ясными были звуки. Однако стоило еще изрядно побродить по извилистым тропам лабиринта, под конец и вовсе пустившись в забег, прежде чем удалось наткнуться на хозяев следов.

Топот впереди вдруг замолк, отчего я сам машинально сбавил темп. Вскоре захлебнулась и частая, едва слышная стукотня. Неужели хищник наконец-таки истомил свою жертву? Или же попросту загнал ее в тупик? Как выяснилось чуть позже, верным был именно второй вариант.

Перейдя на мелкую украдку, ступая на одних носках, я приблизился к коридорному повороту, прильнул спиной к шелковой, чуть колючей пунцовой стене, осторожно выглянул за угол. Новый, ничем не отличавшийся от предыдущих проход обрывался шагах в тридцати впереди, замыкаясь растянувшейся на пути алой перегородкой и запирая в ловушке свернувшего не туда человека. Это был старший член воровской пары, хотя признал я его скорее по одежде, нежели по внешности. От изнурительной и не предвещавшей для него ничего доброго погони лицо мужчины побледнело, исказившись выступившими во впалых щеках и под глазами красными пятнами и голубыми линиями вен. Кожа блестела от покрывавшей ее испарины, открытые губы смотрелись высохшими, изо рта рвались хриплые, утробные вздохи. Обреченно пятясь к вставшей поперек прохода стене, человек большими от страха глазами не мигая смотрел на медленно перебиравшую шестью лапами, с каждым шагом приближавшуюся все ближе тварь. Она была около двух футов в хохолке и имела вытянутое ящерообразное туловище, покрытое короткой темно-серой шерстью. Ушные раковины отсутствовали — вместо них по бокам широкой головы зияли черные, чуть прикрытые кожными складками углубления. Морды чудища, располагаясь позади него, я увидеть не мог, да и не сказать, что сильно об этом сожалел. Образ твари и без прочего внушал мне поистине панический ужас.

Медленно и плавно переступая с одной лапы на другую, существо, издавая утробный стрекот, отдаленно напоминавший кошачье мурчание, приближалось к своей жертве. Вор, не сводя глаз с чудища, продолжал пятиться, однако довольно быстро уперся спиной в травянистую стену. Округлившиеся, излучавшие душераздирающий ужас глаза стремительно бегали по твари, бросая взгляд то на вгрызавшиеся в почву трехпалые лапы, то на грациозно изгибавшийся корпус, то поднимаясь и в немом ужасе застывая на морде. Вор вдруг резко выхватил из притороченных к поясу ножен короткий кинжал, дрожащей рукой выставив оружие на существо и водя лезвием вслед за его движениями. Впрочем, человек прекрасно понимал, что этот маленький кусочек стали мало чем мог ему сейчас помочь. Сейчас вор походил на кролика, загнанного хитрой лисой в глубокую яму — без шанса на спасение. Можно, конечно, кусаться, царапаться, пускать пыль в глаза, пытаться, уличив подходящий момент, прошмыгнуть мимо хищника, но все это скорее приблизит твою гибель, нежели отсрочит или поможет ее вовсе избежать.

Но несмотря ни на что, мужчина все-таки попытался ухватиться за своей единственный, размером с песчинку шанс на спасение и, исторгнув отчаянный крик, решился атаковать. Широко размахнувшись клинком, он с короткого разбега прыгнул, рубанув наотмашь, но взрезал лишь коротко свистнувший воздух. Тварь ловко приклонила большую голову, чуть отступила назад, и молниеносно ответила. Челюсти вцепились в пронесшуюся над головой монстра руку чуть выше запястья и рванули ее в сторону. Сжимавшая кинжал кисть, мерзко прохрустев, нелепой культяпкой отлетела на несколько ярдов, извергая из перекушенного предплечья настоящий фонтан крови. Навзрыд завопив во всю глотку, старый вор рухнул как подкошенный, левой рукой ухватившись за огрызок десницы. Из глаз хлынули слезы. Жуткий крик эхом забился под сводами лабиринта, заставив мое сердце охладевшей льдиной рухнуть в пятки. Вздымая трепыхающимися ногами целые облака пыли, человек бился в истерике, перекатываясь, подскакивая, сгибаясь и разгибаясь. Существо же надменными, холодно-равнодушными движениями вышагивало вокруг раненой жертвы, будто ожидая, когда верещащее и обливающееся кровью мясо, наконец, умолкнет и видимо не желая больше марать о него клаки и когти.

Унялся же вор совсем нескоро. Мне показалось, что прежде чем он затих, сменив оглушительный крик на нутряной скулеж и громкое сопение, прошла целая вечность. Мой взор растерянно ползал то по корчившемуся от боли мужчине, то по его казавшейся окаменевшей, теперь поистине мертвой хваткой стеснявшей полированный кинжал, откушенной ладони, то перекидывался на горделиво перешагивавшее из стороны в сторону существо. Отлепив голову от земли, человек истомленными, но по-прежнему изливавшими благоговейный ужас глазами посмотрел на тварь, отчего та мигом остановилась, наклонив черепушку набок. Впрочем, игра в гляделки продолжилась недолго. Едва вор, все так же не отрывая взгляда от существа, приподнялся на локтях, чуть покривившись от вспыхнувшей боли, и привалился к пунцовой стене, как тварь, изогнув спину, как бы в ответ припала к земле. Утробно зарычала, взрыхлив почву крепко упершимися лапами, и, чуть поводив задом, более не задерживаясь, выпрыгнула. Человек попытался было отмахнуться здоровой рукой, однако оборвать прыжок существа это отнюдь не помогло. Вонзившись когтями передних лап в плечи жертве и вынудив ее издать свой последний прижизненный вздох, тварь впилась в шею вора. Раздался гадостный хруст. Глаза грабителя моментально остекленели, а ватные руки, еще миг назад хотевшие вцепиться в туловище существа, повисли.