Ад - Сергей Михонов

— Не дождёшься!

— Чё те скрывать под ней — лицо? Опасаешься чего-то или кого-то — не меня ли?

— Я — смертник! Мы все в легионе мертвецы, а этом адском пекле подавно! И вы, живодёры! А перешли грань вседозволенности! Разве вам позволено пересекать бастионы столичного оазиса заградительной полосы препятствий?

— Хм, кто бы о том и кому говорил — все в одном дерьме, и по то самое, а сидим! Хотя и не держим — можешь проваливать со своим отродьем, смертник! В спину не выстрелим! Слово даю!

— Живодёра? Вам верить — себя не уважать!

— А я уважу! Уж больно ты лихой, как я погляжу — сам гоняешься за смертью! А и без меня найдёшь…

Предстояло сделать нелёгкий выбор. Перед Глебом тот, кто разлучил его с любимой, и совсем ещё девчонкой, но если с ним случиться тут что-то и очень нехорошее, то, как он избавит её от незавидного положения. И потом почему решил, что для неё всё плохо и хуже некуда? Что если в столичном оазисе и впрямь райская жизнь. Да, пусть попадёт в гарем горемыкой к какому-нибудь здешнему барыге. Всё одно не пропадёт, а с ним… С ним ничего хорошего её не ждёт — то же пекло и ад. А так появляется шанс выжить и даже не из ума в этом чудовищном мире, где одни муки сменяются другими. Но всё лучше, чем смерть. Хотя опять же её нет и здесь — закинет судьба-злодейка ещё куда? Но проверять почему-то не хотелось, даже из чистого любопытства.

— Чего застыл? Вали, пока цел! Али обделался лёгким испугом?

— А сам? Слабо пойти со мной и своими живодёрами куда я, не задумываясь с упырями!

— Нет уж, уволь, нам и здесь хорошо!

— Хорошо, не прощаюсь, — бросил напоследок Глеб.

Его фраза не понравилась Живцову. Но и поделать ничего не мог. Упыри закрыли призрака — сначала Ёбыр, а затем иные ублюдки. И когда он высунулся из логова с ПМ в руках наизготовку — нигде никого.

— И впрямь призраки… — мотнул Живцов головой точно в бреду.

Глеб располагался поблизости, и размозжить голову живодёру из СВД было раз плюнуть, а тем более в паре десятков метров и слепой не промахнётся, зная направление логова.

Ёбыр занял выжидательную позицию, не мешая примату. Пауза затянулась, её исход был предрешён — не состоявшейся дуэли. Хабар не прельщал спецназовца, а зря, будь он отродьем ни секунды бы не стал колебаться. Но факт оставался фактом — человек.

— Гнилой примат — паршивый хабар, — подтвердил Ёбыр, задабривая Глеба. — Моя брать его на обратный дорога в ад, и торговать в преисподняя — делиться с твоя!

Спутник промолчал. Глеб становился немногословен.

— Моя встревожить сам!

Между делом Ёбыр наказал одному из ублюдков приглядеть за живодёрами, и если подадутся за ними — оповестить, при этом не позволить зайти со спины в тыл.

— Кто ж это такой… был? — всё никак не шёл у Живцова из головы призрак. — Одно слово — смертник! И почему не выстрелил?

— Ага, — заинтересовался Глист. Зря. Вся агрессия Живцова досталась ему, а затем ещё и в то самое место дротиком.

С пробитым задом он и ввалился в логово.

— Помогите! Я ра-а-анен…

Живцов уже готовился добыть его.

— Нет, я способен идти!

— Знать сидеть уже не сможешь — обуза…

При наличии техники бродить нынче по округе своим ходом было не с руки. Повсюду исчадия с отродьями, а если учесть то, чем обладали люди в оазисе — оружием и минными заграждениями, то дело и вовсе закончится плачевно. А на Т-90 можно смело потягаться врукопашную с заклятыми врагами, наматывая их кишки на гусеницы и перемалывая кости.

— Заводи — поехали… кататься…

Не став дожидаться возвращения упырей в засаде подле логова с живодёрами внутри, Ёбыр подался с иными за Глебом. Человек восседал верхом на порождении, иных парочку вели отродья. Даже Ёбыру пришлось спешиться. Так того требовала ситуация. И накалялась подобно раскалённой поверхности пекла под ногами. Но это отнюдь не снижало скорости продвижения бродяг. Они за считанные минуты покрыли порядка пары километров, и теперь живодёрам ни за что не отыскать их даже при наличии в танке тепловизора.

— Чёрт, где же эти отродья? — рассердился Живцов.

— Есть контакт… — заюлил Глист. Сидеть сейчас ему было сложно. А тут удача — перед ними возник тот упырь, что досадил ему. — Я убью его! Уничтожу! Разову-у-у…

— Тогда держи… — Живцов сунул ему гранату в руку. — Не промахнись! Иначе…

Глист опередил его со словами в действии, и… нарвался на очередные неприятности. Его пронзил дротик, ударившись точно в голову.

— Мама-А-А… — вскрикнул Глист и рухнул внутрь танка с гранатой в руке.

— Твою… не-а-ат… — поспешил Живцов наружу во избежании детонации не только и не столько взрывного устройства ручного образца, сколько из-за наличествующего арсенала в башне. А сохранилось порядка десятка снарядов.

На глаза попался назойливо-вездесущий упырь. Дротик чиркнул по поверхности танка, с которой вниз рухнул живодёр, и… оглушительный по силе и мощи взрыв, разворотивший основу многотонной махины приматов.

— Тварь… — обрушился Живцов на отродье.

Упырь получил тяжелейшую травму, его перерубило пополам, наружу торчало нутро, а нижняя часть тела напрочь отсутствовала. Об неё и споткнулся живодёр, зарывшись носом во внутренности кровопийцы. Отродье ещё пытался противопоставить ему свои клыки, поскольку пошевелить лапами не получалось — нижними в виду их отсутствия, а верхние не слушались по той же причине.

Последовал выстрел в упор с близкого расстояния.

— Ублюдок…

Живцов не пожалел обоймы добивая отродье. Оно лишило его не столько техники и экипажа, сколько презентабельной внешности. Он сам стал похож на заклятого врага. Голова — одна большая и рваная рана. Часть щеки стёрта до кости, одно ухо разодрано в лоскуты. Попутно глаз отсутствует, а из глазницы хлещет кровь. И боль… жгучая, и нестерпимо-мучительная, сводящая с ума и доводящая до исступления. Хотелось орать, но делать этого Живцов не стал, а что — укол, введя себе какой-то наркотик, отобранный им у Глиста — и сам не помнил когда. Успокоился. Боли как небывало. А минуту спустя он уже забыл обо всём и думал только об одном — смертнике, желая добраться до призрака и содрать его маску с лица, перед тем как сотворить с ним то, что нынче здесь с упырём.

Бродяги остановились, что в последнее время стало привычным делом для них, и осмотрелись. Столкновения с исчадиями в виду отсутствия визуального контакта не избежать. Ближайший к ним холм закрывал то, что творилось на подступах к столичному оазису.

Из-за вершины возвышенности то и дело поднимались клубы гари, разнося по округе на многие мили запахи палёной плоти, а эхо — вопли и рыки, перекрываемые раскатами взрывов.

Примата с отродьями ожидала картина апокалипсиса. И они не обманулись в своих ожиданиях, озвученные Ёбыром коротко:

— Хабар…

По пеклу среди огненных разрывов носились кодлы исчадий, а меж ними сновали кланы разномастных отродий. И все шли на приступ того, что уже видели бродяги, но в миниатюре, а тут от края и до края обозримого горизонта стена, и высота на уровне башен безлюдного бастиона в тылу у невольных наблюдателей, а доты здесь и впрямь сторожевые башни высотой до десяти метров. И это на первом уровне защиты, а были и иные — чуть впереди выдвинутые редуты, да ров с кипящей водой. Повсюду зенитки с орудиями и бьют прямой наводкой по орде нежити. Те отвечают им из катапульт и баллист, производя при налёте драконов бомбометание с воздуха.

Ад… Пекло… Апокалипсис… И ещё не факт, кто кого победит, да и вряд ли… Исчадия пытаются склонить чашу весов в свою пользу количеством — давят мясом, а люди на заградительном рубеже качеством используемого оружия. Вопрос в количестве боеприпасов и стрелков. Поскольку не все орудия стреляют.

Это сразу же бросилось Глебу в глаза. И пусть в одну сторону летели снаряды и пули, в иную с близкого расстояния те же огненные бомбы и дротики, а даже стрелы. И в ту, и в другую сторону смертоносный град вооружения в наличии у противников.

— Сюда бы авиацию — самолёт, но и парочку боевых вертолётов хватит за глаза… — отметил спецназовец не столько для упырей, сколько про себя.

Воздушное пространство по-прежнему оставалось за асами-демонами. Исчадия стремились пробиться вглубь оазиса, но кому и удавалось туда, разве что на свою погибель. Где-то была расположена дополнительная линия обороны батареей. Из-за чего отдельные крылатые аспиды с исчадиями попадали под перекрёстный огонь, трассирующий дорожек, уходящих в небо и пока что беспрерывно.

Также было очевидно: бой идёт не один день и нисколько не прекращается с наступлением мглы. Вот то благодатное время, которое с пользой для себя используют наверняка исчадия. Ими готовились новые боевые кодлы, формируясь из тех, кто по тем или иным причинам вышел из битвы. Раненых добивали и тут же пожирали, готовясь вновь вступить в бой, но уже не в зной, а с мглой. И будет труднее остановить.