Сумерки Империи (сборник) - Саймон Грин

– Если здесь все растения такие активные, лес должен быть очень живым, – сказала Кристел. Секунду она молчала, потом поглядела на Хантера и добавила: – Капитан, я настоятельно рекомендую не входить в лес. У нас недостаточно информации, чтобы точно оценить степень риска. Здесь может быть все, что угодно. Может, оно уже ждет, когда мы попадем в пределы досягаемости.

Хантер нахмурился. Теоретически она права. Но обходить лес вместо того, чтобы пройти через него, значило на несколько часов увеличить время рекогносцировки. А также провести вне катера по крайней мере одну ночь – без помощи и защиты, в темноте…

– Мы идем в лес, разведчица. С помощью дисраптеров мы достаточно легко управились с этими растениями. Группа, внимание! Входим в лес друг за другом. Дистанция минимальная, но не толкаться. Ничего не трогайте и смотрите в оба. Оружие постоянно наготове, но не палите, пока не увидите конкретную цель. За мной.

Он углубился в чащу, и вокруг сомкнулась лесная темень. Полог из ветвей пропускал некоторый свет, но все равно казалось, что прямо из белого дня входишь в вечерние сумерки. Остальные двинулись за ним, обходя лежащие на пути горелые останки. Пройдя несколько ярдов, Хантер остановился, и с минуту группа впитывала ощущение леса. Здесь оказалось немного теплей, но тепло было неуютным – каким-то влажным и болезненным. В воздухе висел легкий неприятный запах, а сгрудившиеся деревья вызывали чувство клаустрофобии.

Кристел проверила браслет силового щита: полностью заряжен и к бою готов, – после чего вытащила дисраптер. В другой руке она по-прежнему держала меч. Хантер тоже хотел бы проверить свой браслет, но не стал. Это могло показаться проявлением нервозности и нерешительности. А капитан всегда должен выглядеть спокойным и твердым, если хочет сохранить доверие подчиненных. Он должен выглядеть так, словно знает, что делать, даже если не знает. Особенно если не знает. Хантер нахмурился. Ему не нравилась перспектива рисковать своими людьми, двигаясь через лес, но все другие варианты были хуже. Подобная строгая логика ничуть не успокаивала. Хантер незаметно огляделся, чтобы выяснить, как чувствуют себя в лесу остальные члены группы.

Разведчица, как обычно, казалась спокойной и собранной. Она прямо смотрела в полумрак, легонько похлопывая по ноге плоской стороной меча. Доктор Уильямс жизнерадостно вертел головой, возбужденный чужим лесом, и улыбался. Космодесантники негромко переговаривались. Корби вроде немного нервничал – но он всегда нервничает. Линдхольм выглядел расслабленным и ничем не озабоченным. Вероятно, человека, который остался жив, пройдя арены Голгофы, мало что может испугать. У Меган де Шанс лицо было бледным, а глаза – совершенно отсутствующими. Хантер слегка скривил рот. От экстрасенсов есть свой прок, но верить им нельзя. Как и разведчики, они не вполне люди. Не настолько люди, чтобы не учитывать это в критической ситуации.

Хантер снова посмотрел на лес. Тот казался спокойным, едва ли не мирным. А может, он и есть такой. По большому счету, это не важно. Капитан сделает свое дело, что бы ни случилось. Волк-IV – возможность реабилитироваться, хотя бы для себя, если не перед Империей. Хантер оказался плохим капитаном космического корабля, потому что проявил слабость, позволил страху возобладать над ним. Теперь он будет действовать правильно, в точном соответствии с уставом и его параграфами. Теперь он не провалит боевую задачу. Чего бы это ни стоило. Хантер неторопливо пошел в сумрак леса, и группа последовала за ним.

Они осторожно двигались в угнетающей тишине, вслушивались и всматривались, но не было ничего, кроме скупого света и мягкого, приглушенного отзвука их шагов. Капитан секунду исподтишка смотрел на Кристел. Беспокоит ли ее хоть что-то, что беспокоит обычных людей? Например, прокол, ошибка, выполнение задачи на уровне хуже своей квалификации? Хантер чуть не рассмеялся над своей глупостью. Кристел – разведчица, орудие смерти и разрушения, которое просто выглядит как человек. Весь юмор немедленно улетучился, когда Хантер подумал, что это значит в перспективе. Группа выживет на Волке-IV, если научится работать вместе, командой. А капитан был совсем не уверен, что с Кристел такое возможно. Да и с экстрасенсом, кстати. Хантер усмехнулся: он отвечает за группу, деваться некуда – он это сделает возможным. Капитан покинул боевой порядок, подошел к Кристел, чтобы они могли спокойно говорить и другие их не слышали.

– Разведчица, скажите, пожалуйста, какой у вас практический опыт общения с чужими культурами?

Кристел бросила на него краткий взгляд и снова обратила внимание на лес.

– Только с двумя, капитан. Первый – на Локи, второй – на Гренделе.

Больше она ничего не сказала. И не нужно было говорить. На Гренделе чужие оказались не туземцами. Это были роботы-убийцы, созданные с помощью генной инженерии и заснувшие, а их хозяева давным-давно исчезли. Те, с кем предполагалось воевать, тоже пропали, но когда археологи разбудили роботов, они проснулись с яростной жаждой боя. Их оружие было сокрыто вместе с ними: вживленные высокие технологии, сопоставимые с любым оружием Империи. Чудовища, и неудержимые. Они стерли в порошок всех, кого посылали против них. К счастью, эти чужие не располагали космическими кораблями. На Гренделе они оказались в западне. В конце концов в дело вмешался Имперский флот и с околопланетной орбиты методично выжег всю поверхность.

А Кристел работала с археологами как разведчица. То есть именно она не заметила первых признаков опасности. Неудивительно, что ее отправили в Адскую группу.

Неприятное открытие обеспокоило Хантера больше, чем ему хотелось бы себе в этом признаться. Очевидно, любой разведчик в Адских группах – второсортный, но капитан считал, что свое-то дело, по крайней мере, они знают… Он поморщился, поняв, как безотчетно полагался на знания и опыт Кристел в надежде на помощь в первые дни на Волке-IV. Теперь, похоже, весь груз придется тащить в одиночку.

Кристел наблюдала за капитаном краем глаза. Все мысли Хантера она прочла на его лице. Пусть понервничает; она еще докажет, кто прав. Никто бы не заметил этих признаков на Гренделе. Ни один разведчик не сталкивался ни с чем подобным ни до того, ни после. Ее вины не было, как бы ни решила после Империя. Кристел внимательно смотрела на окружающий лес, но больше думала о чужом городе. Она чувствовала, как изнутри нарастает знакомое возбуждение. Вызов, брошенный неизвестностью; возможность столкнуться с чужой культурой и доказать свое превосходство единственным способом, который в конечном счете решает все: дисраптером и мечом. Кристел в глубине души усмехнулась. Поработай как следует с этим чужим городом, и Империя вернет тебя к прежней службе. Всякое случается.

Меган де Шанс шла по лесу потупя взор. Смотреть было не на что, но она чувствовала: они не одиноки. Повсюду ощущались внимательные глаза – взгляды словно давили на кожу. Меган держала мозг наглухо закрытым, чтобы давление не стало чрезмерным, не захлестнуло ее, как волна. Она подняла голову и заставила себя глядеть по сторонам, но, кроме леса, ничего не было. Вокруг смутно вырисовывались высокие закрученные стволы, они темнели и поблескивали в полумраке, оставленном чужим солнцем. Листва вблизи казалась противно-желтой, как прогорклое масло. На бугристой и изъязвленной черной коре экстрасенс могла бы при желании увидеть чужие лица. Деревья стояли плотно, но то тут, то там расступались, открывая узкую тропу, по которой двигалась группа. Де Шанс с трудом сглотнула. Раз есть тропа, значит, кто-то или что-то постоянно здесь ходит. Или ходил. Может быть, она ведет прямо к городу.

– Капитан, – отчетливо произнесла Меган, – думаю, нужно ненадолго задержаться.

Хантер поднял руку, и группа остановилась. Он посмотрел на де Шанс:

– В чем дело, экстрасенс?

– Тропа, по которой мы идем, слишком утоптана для природной, капитан. И меня не оставляет чувство, что за нами наблюдают.

Хантер медленно кивнул в знак согласия:

– Прослушайте лес, экстрасенс. И скажите, что услышали.

Де Шанс с видимой неохотой выполнила приказ. Глаза у нее стали пустыми. Дыхание сделалось медленным и ритмичным, в лице, мышцы которого совершенно расслабились, не осталось ничего от нормального человека. Хантер отвел взгляд. Он не первый раз видел экстрасенса в глубоком трансе, но привыкнуть к этому не мог. Все равно что глядеть на посмертную маску. Де Шанс открыла глаза, лицо ее снова обрело форму и смысл, как перчатка, надетая на руку.

– Капитан, здесь что-то есть, но я не могу зацепиться. Что-то бодрствует и знает о нашем присутствии, и ему больно. Ужасно, до безумия больно. Я сначала подумала, не грезит ли оно – ощущение было, словно смотришь со стороны чужой ночной кошмар. Но боль слишком реальна для кошмара.

– Конкретнее, – попросил Хантер. – Вы говорите об одном создании? Больше в лесу ничего нет?