Здравствуй, племя младое, незнакомое! - Коллектив Авторов

Когда узнала Настя про мои проекты-прожекты, то она вроде бы сначала обрадовалась, а потом что-то задумалась... Стал я ее спрашивать как-то вечером, где нам строиться, а она молчит... Потом и говорит: «Знаешь, Степа, я ведь больная, наверное, стала с этой перестройкой...» Я не понимаю, к чему это она ведет, а она подошла ко мне, села на колени, обняла меня за голову и говорит: «Не могу без слез смотреть, как они роятся в помойке... Сделай что-нибудь, Степушка, если у нас есть лишние деньги». Ну, кончилось тем, что вместо собственной дачи я занялся восстановлением дома для престарелых... Как увидел я директора этого дома, то сразу решил, что ни одного рубля не дам ему лично и все сами будем делать... В общем, привели в порядок дом, да так хорошо, что старики название нашей фирмы у себя в гостиной в рамочке повесили и стали постоянно звонить нам, попрошайничать: то телевизоров мало, то ванных комнат, то сушилка им нужна. Раз я прислал туда на проверку Настену, а она оттуда вся в слезах... Дело в том, что многие стали туда стремиться, а директор этим и воспользовался. И такую, брат, деятельность развел... Убрали мы его, а на его место крепкого старика из местного «контингента» поставили... Что было! Аж в Думе разбирались с нашим делом, так хотелось своего брата – чиновника во главе поставить. Но мы на своем настояли, как попечители.

Да, значит, брат, пришлось мне с дачей повременить... Вот тут и случилась у меня осечка... А дело было так... Поехала как-то Настя на какой-то литературный праздник, в командировку, материал об известном писателе ей надо было собрать... И что-то так ей не хотелось в этот раз ехать, как чувствовала, что нельзя меня оставлять одного в этот раз...

Мы за своим счастьем ведь часто не замечаем, как другие живут... А к тому времени бывшая моя жена, Санька, видать, поняла, что крепко обмишурилась, променяв меня на Симанского. А может, мое счастье ей глаза кололо... Да и сам Симанский часто жаловался мне, что Санька пристрастилась к спиртному. Детей у них не было, баба она пустая – вот и задурила... Звонит она мне в тот злосчастный вечер и говорит, посоветоваться, мол, с тобой хочу. Ладно, говорю, заходи, а вообще-то, нам с тобой лучше встретиться в каком-нибудь нейтральном месте, а то нехорошо получается, жена за порог, а я женщин принимаю наедине... А я, отвечает Санька, теперь бесполая, пока нового мужа не найду... Надо сказать, она всегда была баба наглая. Ладно, про себя думаю, губы не раскатывай, поговорим и выгоню пораньше.

Ну приходит она часов эдак в семь вечера... Шуба норковая нараспашку, платье на ней какое-то дорогое, красивое, очень ей к лицу... Она баба-то из себя видная, как фотомодель готовая... Русская красавица, одним словом... Глаза, значит, у нее развеселые, и сильно спиртным от нее разит... А сама смеется: «Знаю, что Настя в отъезде, Симанский сказал, он всегда все знает. Так бы не пришла...» А я ей говорю, чего, мол, «да не ты ли вместе со своим благоверным поди каждый месяц к нам шастаешь в гости?» «То, – говорит, – с Гришкой, а теперь я женщина одинокая. Подала я на развод, будем теперь имущество делить. Я вещи уже с неделю как к тетке вывезла... Будем квартиру делить, машину, дачу и... баста, своего куска басурману не отдам...»

«Зря, – говорю я ей, – подходящая вы с ним пара сапог... Далеко бы вместе пошли... Нет, – говорит, – не могу больше – с одной ноги мы сапоги, вот и обрыдло мне глядеть с ним в одну сторону... Ничего ему не уступлю, когда судиться будем...»

«Ну а ко мне что пришла? В адвокаты меня, что ли, прочишь?» – «Уезжаю я, Степа, к матери на Украину, поживу там, пока пыль от меня по Москве не уляжется... С тобой же проститься зашла... Давай посидим, как много лет назад...» «Да нет, – говорю, – Саня, как много лет назад не получится – другой я теперь». «Это и видно, что другой, сама вижу... Раньше-то ты был погостеприимнее...» «Черт с тобой, – думаю, – сиди». Накрыл стол, вино поставил, мне давно пора было ужинать. «Сейчас, – говорю, – за хлебом вот только сбегаю...» Пока я в магазин бегал, она еще больше нализалась, сидит веселенькая и закусывать не хочет... Магнитофон включила и все вокруг меня жар-птицей ходит... Потом на колени ко мне присела и умильно так говорит: «Это я по старой привычке, не спрашивая, можно ли, очень уж я по настоящему мужику соскучилась...»

Ну не стерпел я, не каменный ведь... Да и она, брат, очень уж хороша была собой, хоть дело шло к сороковнику... Ну а как дурь-то эта прошла, самому себе я противен стал: ни погладить, ни пожалеть ее, ничего не хотелось... Так, пустота одна... Хотел отвезти ее домой – не хочет...

«Ладно, говорю, – спи до утра... А утром я тебя на вокзал провожу...» Пошел я в кабинет, так мы с Настей комнату, где работать любим, называем. Постелил себе на диване... Не спится... Вышел на балкон, покурил... Не то чтоб я мучился из-за измены... Нет... Я это тогда и изменой-то не считал... Просто возле пустой бабы и сам как бы глупее становишься... Ну и заснул я где-то под утро... Просыпаюсь от тихих шагов, слышу кто-то в темноте идет по квартире. По тому как уверенно идет, понял – Настя...

«Ой, говорит, не хотела тебя будить так рано...» – а сама-то уже на шее у меня висит. Она меня обнимает, а я через ее плечо смотрю в комнату, где Санька спит... А там, брат, картина такая: одеяло с нее упало, и вся-то она лежит голая и так крепко стерва спит, что даже не пошевельнулась, когда Настя подошла и прикрыла ее одеялом... Я стал оправдываться, объяснять, но Настена говорит: «Знаешь, я вместо поезда самолетом летела, не спала и очень устала. Торопилась – хотелось к тебе пораньше попасть... Давай, расскажешь потом... что и как...» Ая, брат, уже по ее глазам вижу, что потрясло ее все увиденное... Дрожит, как осинка... «Это я с дороги озябла очень...» Пошел я на балкон покурить, вижу оттуда, Настя из ванной шмыг в нашу комнату и закрылась там. Да, брат, разошлись мы по комнатам. Глупейшая ситуация... Я попробовал два раза стучаться к Насте. Не ответила... Была еще мысль: растолкать Саньку и отвезти ее к чертовой матери из моего дома... Потом у меня совсем голова кругом пошла... Спать не могу... Оделся и вышел на улицу. У меня там лесок небольшой рядом. Четыре часа гулял... Возвращаюсь: дети уже в школу идут, собаки с хозяевами в лес потянулись на прогулку... Открываю дверь ключом, вхожу. В квартире пахнет вкусным кофе, музыка так тихонечко играет... Настя из кухни кофе зовет пить. Захожу в кухню – сидят обе. Санька одетая, на меня взглянула, как собака виноватая, и глаза вниз. Потом встала, попрощалась за руку с Настей; ко мне подходит и бочком к двери. Она – в дверь, а из двери мой шофер. Тут я вспомнил, что нынче должны мы важный договор заключить... А, думаю, гори все огнем, пока с Настеной не выясним отношений, никуда не поеду... Откладывается, говорю, Федя, наша поездка. Он плечами пожал: дело хозяйское. А Настя и говорит: «Не валяй дурака, Степан, раз обещал, надо ехать. Мне тоже сегодня в институт надо, я людей пригласила». И так это все натурально, брат, как будто у нас с ней ничего и не произошло этой ночью... Одни глаза выдают – видно, как в них думка тяжелая ворочается. Ладно, думаю, может, оно и лучше, к вечеру все само прояснится. Под горячую руку о таком не говорят...

Никогда не прощу себе, что уехал тогда... Ну, заключили мы этот проклятый договор, и я прямиком домой, даже звонить не стал. Дома, однако, тишина и никого нет. Я – к шкафам: смотрю на месте ли Настины вещички. Все на месте. Даже маленький саквояжик, с которым она из командировки приехала, – и тот стоит на месте. Ну, я немного успокоился и даже суп сварил к обеду. Сижу, жду... В пять часов звоню ей на работу. У нее есть там маленькая комнатенка с телефоном, одна она там сидит. К телефону никто не подходит. Я звоню секретарше: так, мол, и так, Анастасия Ивановна уже домой ушла? Да она, говорит секретарша, на час-то всего приходила, да и то с утра это было. А куда, спрашиваю, поехала, по каким делам? Очень срочно она мне нужна... А вы, говорит секретарша, директору нашему позвоните, Тарыкину, она к нему в кабинет заходила с утра. Тарыкин был на месте и обстоятельно рассказал мне, что Анастасия Ивановна была у него около часа и докладывала о командировке. Потом Тарыкин поинтересовался, не случилось ли чего, потому что голос у меня был взволнованный... «Да нет, – говорю, – пока все нормально...» Бросил я трубку и думаю, что же мне делать? Выкурил пачку сигарет, смотрю, а уже семь часов вечера. Я сел в машину и поехал к ее подруге, Тамаре, с которой я ее впервые встретил. Она к нам почти каждый Новый год приходила встречать, потому что была одинокая. И вообще, Настя с ней дружбы не теряла, и время от времени они с ней встречались, но не скажу, брат, чтоб очень часто – мы с Настей все больше любили быть вдвоем в свободное время. Приехал я к Тамаре и потому, как она на меня взглянула, сразу понял, что зря ехал. «Может, она к тетке поехала?» Тамара твердо покачала головой: «Даже если у вас что-то очень серьезное случилось, к тетке она не поедет ни за что. Вы уж мне поверьте».