Не померкнет никогда - Николай Крылов

Но речь не об этом. Напомню, сколько недоумения вызывала односторонность того приказа адмирала Левченко, из которого мы узнали об образовании СОР.

Оборона города, осажденного с суши и сообщающегося с тылом только по морю, требовала широкого и хорошо координируемого взаимодействия сухопутных и морских сил. Между тем из сил флота там упоминались лишь береговые и авиационные части. Об использовании же кораблей, без которых было не обойтись, о поддержке ими наземных войск не говорилось ничего, как и о том, за что в дальнейшей обороне Севастополя отвечает командование флота. Почему не определены его задачи на этот счет, понять было трудно, даже если предполагалось, что Военный совет и штаб флота перейдут на Кавказ.

В кавказские порты перебазировались основные корабельные соединения. На рейде Северной бухты, где раньше стояли линкор "Парижская коммуна", новые крейсеры и другие крупные корабли, виднелись лишь облепленные чайками железные швартовные бочки. Эскадра покинула Севастопольский рейд в последних числах октября, и, как говорили моряки, вовремя: сразу после этого начались сильные налеты вражеской авиации.

Те корабли, которые появлялись в Севастополе в первые дни ноября, занимались переброской из Ялты и других мест воинских подразделений, вывозили на Большую землю раненых, эвакуируемых жителей и различные материальные ценности. За то время, пока здесь находился штарм, корабли впервые поддержали войска огнем 8 ноября: сначала эсминец "Бойкий", а затем крейсер "Червона Украина". Стреляли корабельные артиллеристы хорошо.

Слов нет, корабли следовало беречь, пополняться ими в военное время Черноморскому флоту было неоткуда. И все же иногда думалось: не слишком ли их берегут? Ведь построены-то они для боя.

Конечно, я не моряк. Но подтверждение тогдашним своим мыслям об этом нашел в одной телеграмме заместителя наркома Военно-Морского Флота адмирала И. С. Исакова, которую смог прочесть много времени спустя уже в качестве архивного документа.

Адмирал Исаков докладывал 4 ноября 1941 года в Генеральный штаб маршалу Б. М. Шапошникову свои соображения по поводу обстановки на Черном море и некоторых решений Военного совета флота. В частности, он писал: "Боевые корабли из Севастополя всегда успеют уйти и должны уйти последними". И предлагал вернуть туда все три старых крейсера и все старые миноносцы с соответствующим числом тральщиков, а новые крейсеры и линкор использовать для поддержки Севастополя из Новороссийска — ближайшей кавказской базы.

Не знаю, какую роль сыграли эта телеграмма и мнение ее автора. Но как бы там ни было, а в директиве Ставки, пришедшей три дня спустя, имелся специальный пункт, предписывавший держать все старые крейсеры и миноносцы в Севастополе. Совпадали с рекомендациями адмирала Исакова и указания об использовании новых кораблей. И наконец, Ставка решила, что командующему флотом надлежит быть в Севастополе, и возложила на него руководство обороной города. Так командующим Севастопольским оборонительным районом стал вице-адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский.

В этом назначении была своя логика. Оно вытекало из того, что оборона Севастополя объявлялась главной задачей Черноморского флота. Очевидно, учитывалось и то, что севастопольский плацдарм мог держаться только при налаженном снабжении по морю, полностью от флота зависящем.

К тому же Севастопольский оборонительный район становился объединением качественно иным — уже не только сухопутным, береговым, как вначале: в него включались теперь и находящиеся в главной базе корабли.

Командарм Приморской И. Е. Петров стал заместителем командующего СОР по сухопутной обороне. 8 ноября это было объявлено приказом комвойсками Крыма Г. И. Левченко, а затем подтверждено Ставкой.

Но в командование СОР Ф. С. Октябрьский вступил лишь 10 ноября, когда была завершена, приведена в стройную систему внутренняя организация боевого управления. Приказ о создании четырех секторов и составе сил каждого И. Е. Петров подписал 9 ноября еще как командующий оборонительным районом, а я — как начальник штаба СОР. Этот приказ, как и первый, мы готовили вместе с П. А. Моргуновым и И. Ф. Кабалюком. Проект его рассматривался на Военном совете флота.

Выступая в 1966 году на военно-исторической конференции, посвященной 25-летию Севастопольской обороны, Петр Алексеевич Моргунов справедливо отметил, что после назначения Ставкой нового командующего менять внутри СОР (имелось в виду управление его сухопутными силами) было, по сути дела, нечего. Боевой организм обороны успел уже сложиться. И если должности некоторых из нас, армейцев, стали называться иначе, то обязанности практически остались прежними.

В моей работе ничего не изменилось от того, что, пробыв шесть дней по совместительству начальником штаба СОР, я снова стал только начальником штаба армии. Ведь штарм Приморской и штаб СОР — это было в начале ноября одно и то же.

Созданный адмиралом Октябрьским новый штаб оборонительного района во главе с капитаном 1 ранга А. Г. Васильевым представлял собой оперативную группу штаба флота (остальная его часть была переведена в Туапсе), которая не имела в своем составе общевойсковых командиров. Ведать всем, касающимся боевых действий на суше, продолжал наш штарм.

Командующему войсками Крыма адмиралу Левченко Ставка приказала находиться в Керчи, и он отбыл туда морем со своим штабом. СОР некоторое время еще числился в его подчинении, однако лишь формально.

События под Керчью развивались неблагоприятно, создать там прочную оборону не удалось, и через неделю противник овладел городом. После этого единственной территорией на Крымском полуострове, не захваченной врагом, единственной силой, сковывавшей здесь армию Манштейна, оставался Севастопольский оборонительный район.

Итак, СОР имел теперь четыре сектора. Комендантом-каждого являлся командир одной из дивизий Приморской армии. Штадивы становились одновременно штабами секторов.

Первый, правофланговый, сектор, оборонявший балаклавское направление, как уже говорилось, возглавил П. Г. Новиков. Мы продолжали числить Петра Георгиевича полковником, не зная, что еще 12 октября ему присвоено звание генерал-майора. Этот сектор имел самый узкий из всех фронт — всего шесть километров, но и войск там было пока немного — один стрелковый полк, притом еще только формирующийся. Восстановление дивизии Новикова было делом будущего. Правда, это направление прикрывали еще конники Кудюрова, развернутые в качестве подвижного заслона на подступах к передовому рубежу, в районе селения Варнутка. Пока в наших руках оставались Байдары, да и шоссе за ними, первый сектор находился как бы в тылу и в боях не участвовал. Но сейчас положение тут должно было резко измениться.