Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности - Дмитрий Леонтьев

Попробуем теперь сделать общие выводы из нашего анализа изменений смысловой сферы при разных видах психической патологии.

Во-первых, приведенный обзор позволяет увидеть, что хотя при всех рассмотренных нозологиях мы встречаемся с теми или иными нарушениями смысловой регуляции, нельзя говорить об их нозоспецифичности. Например, доминирование одного мотива при обесценивании других наблюдается при алкоголизме, шизофрении и соматических заболеваниях, защитное ограничение деятельности – при алкоголизме, шизофрении и неврозах, сдвиг смысла на операциональную сторону деятельности – при эпилепсии и афазии, подверженность ситуативным влияниям – при алкоголизме, поражении лобных долей мозга и психопатиях, нарушения осознания – при эпилепсии и неврозах, и т. д. Таким образом, нарушения смысловой регуляции при психических и соматических заболеваниях характеризуются своей особой симптоматикой, лежащей в иной плоскости, чем клиническая картина конкретных видов заболеваний.

Во-вторых, можно сделать вывод о том, что степень нарушений смысловой регуляции может существенно разниться при одной и той же тяжести клинической нозоспецифической симптоматики, что заставляет еще раз вспомнить известное положение, что личность больного – не обязательно больная личность. Опираясь в большей мере на косвенные, чем на прямые доказательства, мы берем на себя смелость тем не менее утверждать, что чем более развитой являлась личность в преморбиде, тем меньше степень разрушающего влияния заболевания на ее смысловую сферу, и тем лучше перспективы восстановительного лечения. Таким образом, патологический материал, проанализированный в данном разделе, подкрепляет изложенные в главе 2 теоретические взгляды на смысловую регуляцию как на конституирующую функцию личности.

В-третьих, мы видим со всей наглядностью, что патологические изменения смысловой сферы гораздо больше затрагивают структурную организацию и динамические аспекты смысловой сферы, чем ее содержательную сторону. Даже при алкоголизме и кризисных состояниях, когда на первый план выступает драматическая смена или крушение смысловых ориентиров и всей направленности жизнедеятельности, возможность преодоления кризиса и восстановления нарушенной жизнедеятельности во многом определяется сохранностью или возможностью восстановления динамических механизмов смысловой регуляции и саморегуляции.

4.7. Нарушения смысловой регуляции при девиантном развитии личности

Нарушения смысловой сферы, о которых пойдет речь в этом разделе – это нарушения, не связанные с какой-либо патологией психического функционирования, но порождающие социально неприемлемые формы поведения, такие как разного рода правонарушения и преступления, а также самоубийства, аддикции и т. п. Нарушения такого рода описывались в разных контекстах разными авторами как нарушения социализации, социопатии, моральная дефективность, асоциальность, социальная дезадаптация. Уже из этого перечня видно, что основным критерием вычленения этой группы нарушений является «несрабатывание» соционормативной системы регуляции жизнедеятельности. Иными словами, «социопаты» не подчиняются регулирующим правилам и нормам социума, в котором они находятся.

Однако использование этого критерия для объяснения сути всех описываемых в этом контексте нарушений поведения было бы глубоко неверным и дезориентирующим. Во-первых, было убедительно показано, что социальная дезадаптация может быть как вынужденной, в силу неспособности индивида соответствовать требованиям общества, так и выбранной, в силу осознанного отрицания индивидом не нравящихся ему ценностей конкретного социума (Калитеевская, 1997). Примером выбранной дезадаптации является хорошо известный в нашем обществе феномен диссидентства. Логично, что с точки зрения самого общества, ценности которого диссидент отрицает, он оказывается ненормальным, которого лучше всего от общества изолировать. Во-вторых, показано, что индивидуальные ценности и смыслы, не совпадающие с социально принятыми, являются важнейшим ресурсом эволюционирования самого общества (Асмолов, 1996 б). Это можно проилиюстрировать на том же примере ассимиляции обществом определенных ценностей диссидентской субкультуры в ходе трансформаций, начавшихся в 1985 году.

Интересно, что в классической литературе XIX века конфликты индивидуальности с обществом имели вид сравнительно невинных по сегодняшним меркам идеологических споров. В этих спорах, с одной стороны, признавалось право на существование индивидуальных взглядов, отличных от общепринятых (Печорин, Базаров, князь Мышкин, Жан Вальжан и др.), а с другой – общественные ценности и установления также принимались в целом, хотя критиковались во многих, порой существенных частностях. В литературе же XX века типичным является показ полностью патогенного общества, неподчинение установлениям которого – единственный способ сохранить себя как личность («451° по Фаренгейту» Р.Бредбери, «Мы» Е.Замятина, «1984» Дж. Оруэлла, «Прекрасный новый мир» О.Хаксли, «Повелитель мух» У.Голдинга, «Пролетая над гнездом кукушки» К.Кизи, «Белые одежды» В.Дудинцева, «Карусель» Ю.Алешковского и многие другие). Таким образом, обращаясь в данном разделе к феноменологии «социопатических» нарушений поведения, мы должны выделить из них те, которые связаны с отклонениями в развитии личности, а не с аномалиями самих социальных норм и ценностей.

Проблему «Moral insanity» – моральной дефективности – пытался проанализировать в одноименной статье Л. С. Выготский (1983 б, с. 150–152). Он констатировал, что нельзя рассматривать нарушения личности, фиксируемые у беспризорных, трудновоспитуемых, малолетних проституток и др., как разновидность психической патологии. Эти нарушения связаны с воздействием среды и, по мнению Выготского, с перемещением в более благоприятную среду наступает улучшение. Эти положения, в целом верные, недостаточно глубоко проникают в проблему. В частности, Выготский в данном фрагменте не анализировал вообще специфику самих изменений личности у соответствующих групп детей, ограничившись ссылками на зарубежных авторов, констатировавших связь такого рода личностных нарушений с выпадением, недоразвитием тех или иных ценностей.

С соображениями, высказанными выше, перекликается такой интересный подход к проблеме как концепция метапатологий А.Маслоу (1999), являющаяся важной частью его теории метамотивации и бытийных ценностей. Согласно А.Маслоу, на высшем уровне личностного развития – уровне Бытия – место базовых потребностей в мотивации поведения занимают высшие бытийные ценности (Б-ценности), такие как истина, добро, красота, целостность, единство противоположностей и др. Вместе с тем эти ценности присутствуют в той или иной, не всегда актуальной форме у всех людей, и они необходимы не только для того, чтобы достичь «полной человечности», но и для того, чтобы избежать специфических заболеваний, возникающих вследствие депривации этих ценностей. «Если нет ценностей, руководящих жизнью, то можно не быть невротиком, но тем не менее страдать от когнитивных и духовных расстройств, поскольку в определенной степени связь с действительностью искажена и нарушена» (Маслоу, 1999, с. 189). При этом ведущая роль в этой депривации принадежит среде. «Жизнь в неприятном окружении со скверными людьми – это патогенный фактор. Если же вы предпочтете проводить время с красивыми и достойными людьми, то обнаружите, что чувствуете себя лучше и возвышеннее» (там же).

Эти расстройства или болезни Маслоу называет метапатологиями. «Веками они рассматривались скорее религиозными мыслителями, историками и философами в понятиях духовных или религиозных проблем, а не врачами, учеными, или психологами в понятиях психиатрических, психологических или биологических “болезней”, ущербностей или слабостей. В некоторой степени эта область частично совпадает и с социологическими и политическими расстройствами, “социальными патологиями” и т. п.» (Маслоу, 1999, с. 300). Вот список общих метапатологий, которые приводит Маслоу (там же, с. 300–301):

Отчуждение.

Аномия.

Ангедония.

Потеря вкуса к жизни.

Потеря смысла.

Неспособность получать наслаждение. Безразличие.

Скука, тоска.

Жизнь теряет собственную ценность и самооправдание.

Экзистенциальный вакуум.

Ноогенный невроз.

Философский кризис.

Апатия, отстраненность, фатализм.

Отсутствие ценностей.

Десакрализация жизни.

Духовные заболевания и кризисы. «Сухость», бесплодие, застой.

Аксиологическая депрессия.

Желание смерти, сдача на «волю судьбы». Безразличие к собственной смерти.

Чувство собственной бесполезности, ненужности, незначимости. Тщетность.

Безнадежность, апатия, поражение, прекращение совладания, капитуляция.