Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

соучастницы моих безрассудств, она заканчивает свою несчастную жизнь под опекой наших двух старших дочерей, которые не отказались — слава Богу — помочь ей, когда она обратилась к ним. Она пыталась помешать отъезду Маргариты в Бразилию, но безуспешно. Бедная Зульмира! Я так любил ее, Боже мой! Я был виновен в ее падении. Я также должен ей возмещение, которое позже компенсирую с божьей помощью…

Два дня спустя Роберто де Каналехас снова навестил нас с приглашением от брата Теокрито на торжественное собрание в штаб-квартире Госпитального Отделения вечером. Речь шла, как говорил молодой Каналехас, о церемонии прощания, во время которой нас освободят от опеки Отделения и признают готовыми отправиться другими путями в поисках искупления для служения прогрессу.

Из районов, прилегающих к больнице, должны были прибыть бывшие подопечные, что глубоко интересовало всех. Как можно понять, движение было интенсивным в тот вечер, когда все подразделения большого Отделения направляли контингенты Духов, считавшихся готовыми или нуждающимися в новых искупительных воплощениях из-за величайшего преступления, которое может совершить создание перед своим Создателем.

Войдя впервые в штаб-квартиру Отделения, где находился кабинет управления Теокрито, мы были поражены величественной внутренней структурой здания в традиционном классическом португальском стиле, отличающемся красотой и строгостью линий.

По прибытии нас проводили в просторный зал собраний, напоминавший Палату представителей, где трибуны для выступающих должны были быть заняты широкой публикой, то есть нами, подопечными, а нижний уровень был зарезервирован для Директоров, как в амфитеатре. Выделялась величественная сцена особой бледностью, освещенная так, словно свет шел снаружи, наполняя помещение бело-голубыми переливами.

Постепенно помещение заполнилось. Места, зарезервированные для секций, были строго разделены разграничительными линиями, превращая ярусы или трибуны в большие ложи, предназначенные для разных социальных классов. Однако здесь различие было не социальным, а моральным и вибрационным, что означало полную гармонию каждой группы, имеющей идентичную степень в шкале ответственности, заслуг и недостатков.

Тем временем, руководители различных подразделений большого Отделения находились рядом со своим директором, то есть с Теокрито, на почетной трибуне на уровне зала. В свою очередь, ассистенты и надзиратели сопровождали подопечных на трибунах, по-братски находясь среди них как скромные зрители.

Среди первых мы заметили присутствие Отца Ансельмо, наставника группы самоубийц-одержимых, заключенных в Башне; брата Мигеля де Сантарема, самоотверженного советника Изолятора; брата Хуана, почтенного старца, терпеливого и милосердного руководителя печальной группы Психиатрического отделения — все они окружали директора Отделения, ответственного также за Больницу Марии Назаретской, в то время как их ассистенты оставались с нами, за исключением Ромеу и Алсесте, которые, как посвященные, принадлежали к более высокому рангу в духовной иерархии, хотя и были ассистентами Теокрито.

Вдали, в серебристом свете, струившемся с величественного купола, мы могли различить некоторых старых товарищей, таких как Херонимо, задумчивый и с опущенной головой, Агенор Пеньялва, обращенный одержимый под опекой Отца Ансельмо и Оливье де Гузмана после тридцати восьми лет терпеливых усилий, чьи суровые, жесткие черты, казалось, выражали недоверие, тревожное и мрачное ожидание, а также какой-то неопределимый страх.

Среди величественной простоты развернулась торжественная церемония. Никакие особенности не поразили наше внимание, жаждущее болезненной сенсационности Земли. Дай Бог, чтобы однажды воплощенные люди, ответственные за серьезные проблемы, волнующие человечество, научились у Духов той простоте, которую мы тогда имели возможность оценить, когда они собираются на празднования или совещания. Однако это была торжественная сессия, на которой решались судьбы сотен созданий, которые должны были исправить свои ошибки, чтобы идти к Богу.

Теокрито встал, излучая со своего тонкого, почти прозрачного лица приветливую улыбку своим подопечным, словно приветствуя их по-братски, и после дружелюбного знака начал вдохновлять новое жизненное мужество в наши души и обновление для будущих битв:

— Приветствуем всех вас, дорогие братья во Христе! И во имя Его превосходного имени желаем вам славного обретения мира!

Голос выдающегося руководителя, или вибрации его великодушных мыслей в нашу пользу, которые мы воспринимали словно его живой голос, достигали нашего сознания мягко и легко, почти доверительно. Тем не менее, многочисленная аудитория отчетливо слышала его, не упуская ни единого слога. Испанцы потом утверждали, что оратор говорил в тот вечер на их родном языке, используя даже привычные выражения, знакомые им с детства, что очень их трогало и волновало. Мы же, португальцы, напротив, возражали им, поскольку слышали безупречный классический португальский язык Коимбры, в то время как присутствовавшие бразильцы настаивали, что слышали нежный и ласковый язык родных земель, с присущими ему акцентами и особенностями произношения…[18]

Искреннее очарование охватило всех присутствующих… Он, тем не менее, продолжил:

— Вы знаете, друзья мои, причину нашего сегодняшнего собрания. Здесь обсуждается ваше будущее и судьба, которая вас ожидает. Вам предстоит не только узнать программу действий, но и, главное, установить и утвердить её.

С того дня, как мы открыли двери этой Исправительной Колонии по высшему повелению, чтобы принять и разместить вас, вы жили между больницей и тюрьмой. Мы сделали это для вашего же блага, чтобы ваши несчастья не стали глубже, а ответственность за роковые заблуждения — тяжелее. Эти заблуждения неизбежно поглотили бы вас полностью на века тяжких прегрешений, если бы не милосердное вмешательство Непорочного Пастыря, который отправился искать вас, стремясь привести в свою паству.

Но сегодня я пришёл сообщить вам, что с этого момента те же ворота, что закрылись за вами, заключив вас под строгую защиту и надзор, теперь открываются, даруя вам свободу. Вы освобождаетесь от опеки Больничного Отделения, братья. Всё, что эта Колония должна была сделать, чтобы помочь вам в критической ситуации, в которой вы оказались, было выполнено. Отныне на вашем пути встают новые испытания. Новые обязанности и условия жизни требуют от вас активности и энергии, которые, мы искренне надеемся, вы проявите без уныния и вялости… ведь вы уже хорошо поняли, что никогда не умрёте. Вы никогда не сможете исчезнуть из самих себя, из творения, из вселенной.

И это происходит потому, что вы — создания, исходящие из вечного потока божественного разума. В вас пребывает вечная жизнь Того, кто даровал вам славу быть созданными по Его подобию, что означает, что вы будете как Он: вечными!

Поймите, что, обладая вечной жизнью, славная цель призывает вас в лоно вечной родины, где верховный Господь вселенной поддерживает интенсивность Своей славы!

Зачем же вам бороться против своего божественного происхождения? Почему создание умаляет себя в упорном неповиновении неизменным законам творения, если именно в их исполнении оно найдёт истинные причины чувствовать себя почтенным, а также счастье, к которому так стремится, радость, мир, бессмертную славу?… Ваше самоубийство, что оно вам дало?…