Лабиринт Данимиры (СИ) - Бариста Агата

— Помните этого человека? Он заглядывал в вашу книгу года два назад.

Толстяк долго разглядывал Мортена, наклоняя голову то так, то эдак, после чего, иронически усмехаясь, произнёс:

— Впервые вижу.

На мой взгляд, он врал. Видел он Мортена, но по каким-то причинам желал это скрыть. Я хотела заявить об этом, но побоялась помешать. Впрочем, Кайлеан, похоже, считал так же.

— Подумайте как следует. Напрягите память. Следствием установлено, что этого человека ваша книга весьма заинтересовала.

— Следствием? — Глаза толстяка глянули из-под набрякших век внимательно, и я подумала, что он далеко не тот беспечный обжора, каким хочет казаться.

— Он преступник.

— Но вы его не схватили, — констатировал призрак.

— Это вопрос времени.

— Тут я вам не помощник, Ваше Высочество. Я вообще ем всё время. А когда не ем, то пью. Мне некогда обращать внимание на тех, кто суёт нос в мою книгу.

— Бросьте. Вашу книгу не Шекспир написал. В неё редко заглядывают. Уверен, вы помните каждого своего читателя и помните, на что обращалось особое внимание.

Толстяк был непреклонен.

— А этого — не помню.

Кайлеан некоторое время молчал, потом вымолвил со значением:

— Вам не поздоровится, если будете скрывать факты от королевского правосудия.

Призрак выпрямился и попытался втянуть живот.

— Я - копия Бертольда Бромбса, но не его привидение, а его создание. Я нежить и не умирал никогда. У тебя нет надо мною власти, некромант.

Кайлеан улыбнулся акульей улыбкой (я видел её сбоку, но даже с такого ракурса она вызвала дрожь):

— Это так. Но у меня есть власть над твоею книгой. Погибнет она — погибнешь и ты.

— От меня никто ничего не узнает.

— Что же такого есть в Мортене, что ты готов на всё ради него? — прищурясь, спросил Кайлеан.

— А вы не знаете? — с каким-то непонятным весельем сказала копия Бромбса. — Тогда вам не понять.

Кайлеан снова долго молчал, потом вымолвил замогильным голосом:

— Властью, что дана мне кровью Карагиллейнов, приговариваю рукописное творение Бертольда Бромбса, именуемое «Жизнь нежити», к переходу в небытие через испепеление. Испепелению подлежит только оригинал рукописи, печатным копиям даруется существование. Призраку, населяющему оригинал, даётся минута на подачу апелляции. Время пошло.

Он вскинул руки над книгой.

Позади что-то сдавленно произнёс Ариэль Аттиус, но больше он не издал ни звука. Промолчал и рыжеусый дядечка, имени которого я до сих пор не знала, промолчал и Харлин, только дракощейки взволновались и жалобно заскулили.

Я остолбенела. До сих пор я понимала, что раз Кайлеан — сын правителя королевства, то он наверняка занимается некоторыми государственными делами, которые априори предполагают жёсткую линию поведения…  об этом вообще можно было догадаться по ухваткам Кайлеана Георгиевича, но я никак не предполагала, что стану свидетелем сцены, где он выступит в роли палача. Мне было ясно, что на возражения он опять ответит онегинской нотацией насчёт властвования собой и всего такого прочего. Я стояла ни жива, ни мертва, зная, что после этой экзекуции, что-то надломится в наших отношениях.

Ничего больше не хочу, тоскливо думала я. Только домой. К маме с папой!

В руке у призрака возникла призрачная, оплетенная лозой бутыль. Он запрокинул голову, поднёс бутыль к губам, и всю отпущенную ему минуту жадно глотал влагу — кадык у него так и ходил. Напившись, он так же весело сказал:

— Ну и пёс с тобой, Твоё Высочество. — Призрак отшвырнул бутыль в сторону и рванул ворот рубахи. — Пепели, гад, всё равно ничего не скажу.

— Быть по сему, — сказал Кайлеан и захлопнул книгу.

Призрак исчез.

Скулёж дракощеек захлебнулся и оборвался.

Я зажмурилась.

Потом услыхала, как Кайлеан совершенно будничным голосом распоряжается:

— Я забираю в Башню всё, что лежит на этом столе. Приступайте к отправке немедленно, охрану я обеспечу. На остальное составьте список. Список пришлите, а книги с того стола можете расставлять по местам.

Я приоткрыла один глаз, другой…  «Жизнь нежити» лежала на столе целёхонькая.

— Вы её не испепелили…  — хриплым голосом сказала я, чувствуя, как невероятное облегчение растекается по каждой клеточке.

— Дорогая леди Данимира, — сказал Кайлеан поучительно, — я не совершаю необратимые и притом бессмысленные поступки. Вот необратимые, но со смыслом — другое дело.

— Это был спектакль…  Но зачем?

— Мне надо было узнать, на что пойдёт этот призрак ради Мортена.

— Ну и?.. — жадно спросила я.

— Я узнал, — сказал Кайлеан и замолчал.

Я подождала, Кайлеан безмолвствовал. Наконец до меня дошло, что в который раз он предпочёл оставить свои соображения при себе. И это после того, как мы вместе парили над бездной, и его интересовало моё мнение, и вообще я думала, что мы как Шерлок Холмс и доктор Ватсон…  А на самом деле, оказывается, мы — Шерлок Холмс и миссис Хадсон!

— А знаете что, Кайлеан Георгиевич, — сказала я тихо, чтоб не услышали подданные, — вас тут недавно гадом назвали. Так вот, я начинаю подозревать, что это было не ругательство, высказанное в сердцах, а сухая констатация факта.

— Эх, как меня только не называли, — махнул рукой Кайлеан. — Есть хочу. Вы не видели, но в последний момент копия Бромбса меня укусила, и теперь я такой же проглот, как и он. Давайте быстренько закончим с портным и пообедаем. Как вы хотели — в городе.

Он был похож на человека, только что разрешившего трудную задачу.

— Хорошо. Но этот разговор ещё не закончен.

На это Кайлеан ничего не ответил, протянув мне руку. Но тут я вспомнила об одном незаконченном деле.

— Подождите ещё минуточку! — сказала я и обратилась к Ариэлю Аттиусу: — Мастер Аттиус, я хотела спросить про ту змеиную книгу. Вы сказали, что решение найдено…

Мастер небрежно махнул рукой.

— Да какое там может быть решение. Не могу же я предоставить целый стеллаж какому-то справочнику. Он, конечно, определённую ценность имеет, но не до такой степени. Не тот у него статус. Заключим в специальный экранирующий футляр, уберём на хранение в подвал. Вот и всё.

— А вы не могли бы повременить с крайней мерой. Прошу вас, переместите «Трактат о гадах» в Драконий отдел. Давайте попробуем поставить его на недельку между двумя фолиантами посварливее. Вы же знаете, драконьим книгам, как и драконам, ни один яд не страшен, и магической силы в них на порядок больше. Возможно, после такого испытания характер «Трактата» изменится в лучшую сторону. Должен же он почувствовать разницу. По-моему, он начнёт ценить своих прежних мирных соседей.

Ариэль Аттиус обдумал моё предложение и хмыкнул.

— Недельку, говорите?

— Ну, точно тут никто не скажет. Мне кажется, будет достаточно. А вы считаете, неделя — слишком жестоко? — с тревогой спросила я. — Мои познания о драконьих книгах чисто теоретические — мне мама о них много рассказывала. Она говорила, что эти книги одни из самых сильных в магическом смысле, и притом характер у них не сахар. Вот я и подумала…

Мастер снова хмыкнул.

— Характеристика верная. Ладно, только ради ваших прекрасных глаз, леди Данимира, проведём эксперимент.

— Но вы дня через три его проведайте. Мало ли что…

— Вы сможете сделать это сами. Приходите к нам денька через три…  если Его Высочество будет не против…

— Ваше приглашение — большая честь для меня, — сказала я. — Буду рада. Конечно, Его Высочество не будет против…  — Я вопросительно взглянула на Кайлеана.

Кайлеан снова ничего не ответил, но взял меня за руку.

— До скорой встречи, мастер Аттиус, — успела торопливо проговорить я.

Я ожидала, что меня перенесут прямо в мастерскую портного, но вместо этого мы оказались внутри просторного двора, окружённого крепостной стеной из дикого камня. По центру стены располагались исполинские деревянные ворота, закрытые на такой же огромный квадратный брус. Небесный шатёр над нами светился яркой синевой и ни единого облачка не нарушало эту синеву, но весь двор накрывала прохладная тень. Я оглянулась и невольно задрала голову — позади высилась тёмная громада замка Карагиллейнов. Мощные уступы громоздились один на другой, их соединяли неожиданно изящные террасы-галереи с ажуром колонн или выгнутые мосты, украшенные башенками; глаз выхватывал то крылатую химеру, застывшую перед прыжком (и я не была до конца уверена, что это действительно статуя), то витражное окно, у которого причудливо расчерченные окна светились изнутри алым…  это был какой-то средневековый небоскрёб, казалось, башни действительно царапают шпилями небо. У меня даже защемило сердце от осознания невероятных масштабов. Город над городом…  Подумать только, маленький мальчик Кайлеан вырос в таком месте…