Первый элемент - Алина Розова

лишь блеск в чёрных глазах. В смысле, абсолютно чёрных. Без белка.

— З-здравствуйте, — здороваюсь, прикрывая лицо ладонью. А вдруг это сам магистр Эшфорд от моих экспериментных зелий стал таким? Судорожно соображаю, что же делать в таком случае, как возвращать проректора, и жить дальше, потому что никто в академии мне после такого жития точно не даст.

— Здравствуй, дитя. — Усмехаясь отвечает «нечто». Голос его низкий, обволакивающий, очень красивый. Наверное, таким голосом нужно читать сказки, именно под такой голос хочется засыпать.

— Камелия, — вдруг раздается со стороны кухни, — думал, ты уже не придёшь.

Я аккуратно поворачиваюсь на голос, немного отодвигаю ладонь и открываю один глаз. На меня смотрит проректор, с кружкой в руке, но без рубашки, только с перебинтованным плечом… Моментально закрываю глаз ладонью.

— Может, хоть кто-нибудь из вас оденется?? — Вырывается возмущенное.

— Скучно. Лучше ты раздевайся. — Урчаще смеётся «нечто».

— Танатос! — Призывает его совесть магистр Эшфорд.

— Ладно-ладно, ты прав. — Сдаётся незнакомец. А потом задумчиво добавляет: — Смотреть-то не на что. (Я при этих словах выглядываю из-за ладоней и возмущенно смотрю в наглые чёрные глаза). Слишком худая, маленького роста, и…

Благо, в комнате был проректор, потому что дальше он слушать не стал, телепортнулся к дивану, и отвернул голову Танатоса в другую сторону. Каменный мужчина недоуменно похлопал большими глазами, усмехнулся и чему-то своему кивнул.

Магистр Эшфорд также небрежно захлопнул полы его плаща. Я почувствовала себя несколько увереннее, всё-таки вид проректора без рубашки был как-то привычнее из-за необходимости перебинтовывать плечо, а этого мужчину я не знала, было несколько страшно. Да и сам он внушает какой-то подсознательный страх. Кто он вообще такой?

— Прости. Боги Смерти не умеют шутить. — Извинился магистр.

— Извольте, однако с чувством юмора у меня всё прекрасно. — Возразил моментально…

— В каком смысле Бог Смерти?.. — Мой голос как-то сам упал до шёпота.

Танатос повернул голову, снова посмотрел на меня бездонными глазами и как-то очень нехорошо усмехнулся, продемонстрировав идеальные белые зубы.

— Доброе утро, дитя! — Смеётся он. — Очень приятно, Танатос, Бог Смерти. Про тебя я много чего знаю, можешь не представляться.

Мои глаза, наверно, были больше, чем блюдца в этот момент. В голове просто на просто никак не укладывалась информация о том, что боги реально существуют. И ведь мало того, что существуют, так ещё и напрямую взаимодействуют с жителями. Или магистр Эшфорд сам по себе такой невероятный, что даже Боги сходят с Небес, чтобы побеседовать с ним?

— А… за кем Вы пришли? — Задаю более логичный вопрос. Мельком смотрю на проректора. — Я Вам его просто так не отдам! Столько сил вложила, он идет на поправку!

Танатос снова урчаще смеется.

— Признаю, такой риск был… но ты его спасла, поэтому я пришел к другу отпраздновать то, что он практически заново родился. Вот вино. — И Бог Смерти кивает на столик напротив дивана, на котором красовалась открытая бутылка алкогольного напитка.

Моментально вспоминаются слова магистра Эшфорда про Смерть: «Каждые выходные встречаемся и открываем бутылку хорошего вина».

— Сегодня какой день недели? — Спрашиваю непослушными губами.

— Суббота. — Отвечает проректор.

Я нервно хихикаю, откидываюсь спиной на дверь, от которой так и не отошла далеко.

— Да, магистр Эшфорд, удивлять вы умеете… — Лепечу я. — Только не говорите, что вы тоже пили. Вам нельзя.

— Не пил. — Отзывается проректор.

Понятливо киваю. Это уже не так плохо. Хотя, мне кажется, у меня едет крыша.

— Вам нужно перебинтовать плечо. Сегодня последний день.

Последний день, и я больше не буду сюда приходить.

— Главное, пока не пейте. — Задумчиво добавляю, опуская глаза на Танатоса. Нет, всё-таки удивительно. Интересно, как он работает? И как успевает за всеми?

— Да ладно. Если ему нужно будет умереть, то он умрёт и без алкоголя.

Я демонстративно поморщилась. Что, что, а разговор о смерти проректора меня не особо радовал. Про Оникса пыталась вообще не думать.

— Что-то ты совсем кислая какая-то. Может, выпьешь со мной? А то я совсем себя алкоголиком чувствую. — Бог Смерти даже протянул мне второй бокал, стоявший рядом. Наверное, он там стоял как раз-таки, чтобы избавиться от горького чувства одиночества.

— Она не будет с тобой пить. — Отчеканил вдруг проректор, особенно выделяя «с тобой». Нет, я его понимаю. Мало кто решится пить с Богом Смерти.

— Не решай за девочку. — Спокойно отвечает ему Танатос, уже наливая мне вино. Ставит бокал на край стола, глазами приглашая к себе на диван.

Я мягко улыбаюсь и отрицательно качаю головой.

— Простите, но я всё-таки врач при исполнении. На работе пить нельзя.

— Ещё одна! — Танатос от возмущения откидывается на спинку дивана. Смотрит на магистра Эшфорда и добавляет: — Вы прямо два сапога пара!

Тот лишь пожимает плечами, мол, ничего не знаю.

— Но ладно-ладно, настаивать я не собираюсь. — Поднимает Бог руки вверх, в знак того, что напирать не будет. А потом он почему-то становится серьёзнее и добавляет: — Не хотелось бы, но я отложу ваше голубиное воркование и попрошу Камелию переговорить со мной на одну тему.

Что? Со мной? О чем со мной хочет поговорит сам Бог Смерти? Судорожно пытаюсь вспомнить, кому и когда могла насолить настолько сильно, но кроме как, праздника Небес ничего крупнее в голову не приходит. Магистр Эшфорд внимательно смотрит на Танатоса, между ними происходит какой-то немой разговор, после которого проректор переводит взгляд на меня, ободряюще улыбается и… уходит в спальню. Просто уходит!

Прелесть какая. Просто восхитительно!

Я смотрю вслед удаляющейся спине и злобно думаю о том, что жизнь невероятно жестока, а некоторые индивидуумы попросту очень неблагодарны. Так и хотелось бросить в спину проректора подушку, или чего-нибудь покрупнее.

— Камелия, не злись на Кристофера. — Улыбается чему-то Бог. — Он бы не оставил тебя просто так. Он мне доверяет, поэтому и тебе бояться нечего.

— А кто сказал, что я ему доверяю? — Отвечаю ворчливо. Вру, конечно. Доверяю. И уже очень давно.

Ничего не отвечает, только улыбается чему-то своему и внимательно смотрит. Я мнусь на месте, заламывая руки.

— Так о чем Вы хотели со мной поговорить? — Спрашиваю, нервничая.

— О том, что тебя до сих пор волнует.

Вскидываю на мужчину вопросительный взгляд. Что это значит?

— Я хочу поговорить об Ониксе.

Что?.. Зачем ему со мной об этом говорить?

— Не смотри на меня так. — Улыбается Бог Смерти, обнажая белоснежные зубы и слегка выступающие клыки. — Я обычно не говорю на эту тему со смертными, считай, что это благословение, данное Богом.

Прекрасно, мне, значит, ещё и радоваться нужно? Хмурюсь, надеясь, что не заплачу во время разговора.

— Я следовал