Отрезок пути - Iris Black

По дороге в Большой зал мы стараемся сохранять серьезность. Парвати и Лаванда вышли чуть раньше – сейчас они, наверное, уже там. Надеюсь, хихикают не слишком громко.

Шум и гул голосов, перемежающийся то громкими смешками, то не менее громкими ругательствами, мы слышим еще в холле. Войдя в Большой зал, мы пытаемся как можно незаметней пробраться к своему столу и с трудом сдерживаем смех. Вид открывается потрясающий. Амикус Кэрроу носится по всему залу, не зная, куда в первую очередь тыкать палочкой, и за что браться. Алекто Кэрроу пытается стереть свою карикатуру, причем, лицо у нее сейчас такое, что карикатура больше напоминает портрет. Ну-ну, удачи. Я ее вчера так припечатал, что она полдня провозится, не меньше. Карикатуры на Снейпа уже нет. Сильно подозреваю, что он уничтожил ее легким движением брови или взмахом носа, гений проклятый! Крэбб и Гойл пытаются помочь любимым преподавателям и стереть хотя бы некоторые надписи. Особенно им упоминания о магглорожденных не нравятся. Даже на Гарри Поттера не настолько бурно реагируют. Как бы то ни было, получается у них скверно. Малфой, Паркинсон, Гринграсс, Нотт и остальные слизеринцы в заклинаниях, определенно, лучше разбираются – им хоть что-то удается.

Собственно, никто, кроме слизеринцев и Филча, который только руками размахивает и ругает «малолетних негодяев», Кэрроу и не помогает. Малыши недоуменно хлопают глазами и не знают, смеяться им или бояться. Старшекурсники делают вид, что завтракают, а когда на них никто не смотрит, откровенно хохочут. Наши ничем себя не выдают, даже не переглядываются. Молодцы, ничего не скажешь! Преподаватели невозмутимо принимают пищу, но видно, что невозмутимость дается им нелегко. Да и еды в тарелках не убывает.

Невозмутим в этом помещении только Снейп. Он пьет кофе и совершенно спокойно, чуть прикрыв глаза, наблюдает за всем этим безумием. Кем бы он ни был, но это самообладание не может не восхищать. Тьфу ты, лучше бы он орал и слюной брызгал, в самом деле!

Когда мы уже доходим до стола и собираемся сесть, нас замечают Кэрроу. В первую очередь меня, естественно.

– Это ты! – вопит Алекто, тыкая в меня пальцем. – Это все ты!

Я изображаю вежливое недоумение. Первая составляющая пантомимы дается значительно труднее.

– Я знаю, что это ты! Ты мерзавец, я тебе устрою! Я тебя…

– Не смейте угрожать моему студенту! – выкрикивает МакГонагалл, стремительно выскакивая из-за стола.

– Не смейте повышать голос на мою сестру! – выхватывает палочку Амикус.

– Довольно! – резко произносит Снейп, поднимаясь со своего места. – Алекто, держите себя в руках, я ведь уже сказал, что разберусь. Амикус, вы можете как-то побыстрей ликвидировать это омерзительное имя, раз уж взялись? Меня оно раздражает не меньше вашего. Минерва, – лицо МакГонагалл кривится от этого обращения, – если вы утверждаете, что ничем не можете помочь, не могли бы вы в таком случае вернуться на свое место и не мешать другим преподавателям?

МакГонагалл неохотно садится, и Снейп обращается к Крэббу, который свирепо пялится на наш стол:

– Мистер Крэбб, сделайте милость, либо направьте палочку в другую сторону, либо уберите ее в карман. Если вы убьете кого-то из чистокровных студентов, с последствиями будете разбираться самостоятельно, – Крэбб испуганно прячет палочку и отворачивается. – Прошу внимания! – продолжает Снейп и обводит тяжелым взглядом Большой зал, пока не воцаряется тишина. – Ровно через десять минут все должны закончить завтрак и покинуть помещение. До устранения последствий вандализма Большой зал будет закрыт. Если устранить их до обеда не удастся, студенты факультета Слизерин будут обедать в своей гостиной, а студентам остальных факультетов придется потерпеть, – это сообщение вызывает восторг у большинства слизеринцев. – То же верно и для последующих приемов пищи. И последнее: мистер Макмиллан, мистер Голдстейн и мистер Лонгботтом, сегодня в восемь жду вас в своем кабинете.

Мы неуверенно переглядываемся. Сам не знаю, чего мы ожидали от этой выходки, но точно не этого. Остаток завтрака проходит в гнетущей тишине.

К обеду Большой зал так и не открывается. Мы, разумеется, не голодаем – в спальне я вызываю Лауди, и он приносит нам бешеное количество еды, которую мы раздаем младшекурсникам. Ребят из Рейвенкло и Хаффлпаффа он тоже навещает по моей просьбе. В каком-то смысле так даже лучше.

– В Большом зале мне кусок в горло не лезет, – признается Симус, уплетая аппетитный стейк, и мы согласно киваем.

– Странно, что Снейп только мальчишек вызвал, – задумчиво произносит Джинни.

– А ничего странного! – заявляет Парвати, потягивая тыквенный сок через трубочку. – Ты на него посмотри – думаешь, он привык с красивыми женщинами общаться?

– А может, наоборот? – отсмеявшись, предполагает Симус. – Может, он из этих? Ну, вы понимаете, о чем я…

– Да какая разница, из каких он? – вмешивается Джинни, даже не взглянув в мою сторону. – Меня как-то сама беседа больше беспокоит…

К ужину ликвидировать последствия нашего ночного налета им все-таки удается, а ровно в восемь мы с Эрни и Энтони сидим в кабинете директора. Напротив, в кресле с высокой спинкой, сидит Снейп и изучающе нас рассматривает.

– Вы помните, в чем заключаются обязанности старосты факультета? – осведомляется он, когда ему надоедает сверлить нас глазами.

– Да, сэр, – нестройно отвечаем мы.

– И в чем же?

– Простите, сэр?

– Вы меня слышали, мистер Голдстейн. Будьте любезны ответить.

– Ну… староста должен следить за порядком на факультете… сэр…

– Верно, – кивает Снейп. – Мистер Макмиллан?

– Староста должен помогать преподавателям, – мрачно произносит Эрни.

– Резонно. Мистер Лонгботтом?

– Староста должен защищать других студентов, сэр, – сообщаю я с вызовом.

– Несомненно, – говорит Снейп, не моргнув и глазом. – Что еще?

– Снимать баллы с нарушителей, – добавляет Энтони.

– За исключением студентов Слизерина, – уточняю я.

– Следить, чтобы ученики соблюдали школьные правила…

– А еще – помогать младшекурсникам адаптироваться и подавать им пример, – перебиваю я Эрни.

– Что ж, теория вам более или менее известна, – резюмирует Снейп. – А вот с практикой явные проблемы. Настоятельно рекомендую во время сегодняшней прогулки по Запретному лесу как следует подумать о том, насколько хорошо вы справляетесь со своими обязанностями. По тридцать баллов с каждого факультета и можете быть свободны.

Из кабинета Снейпа мы выходим слегка озадаченными.

– Он даже не спросил ни о чем, – качает головой Эрни.

– А смысл? – подумав, говорю я. – Он ведь не может не понимать, что мы все равно ничего не скажем.

– Но ведь он даже не предпринял попыток найти виноватых!

– Да ему, по-моему, вообще наплевать, кто виноват, – замечает Энтони. – В каком-то смысле старост наказывать даже удобней – это вроде как на весь факультет тень бросает. Правда, нас скорее в мученики запишут, чем осудят.

– С этим нельзя не согласиться, – усмехается Эрни. – Ладно, парни, до встречи у Хагрида!

Махнув рукой, он скрывается в хаффлпаффских территориях. Мы тоже расходимся по своим башням.

Встреча у Хагрида затягивается надолго, да и сама отработка проходит не так, как мы ожидали. Сначала нам приходится долго слушать его сетования, переживания за Гарри и сомнительной ценности информацию о том, что «Дамблдор уж точно такого бы не допустил». Затем мы некоторое время наблюдаем, как он с аппетитом ужинает подошвой – других ассоциаций это, с позволения сказать, «мясо» у меня не вызывает. После трапезы, вытерев рот тряпкой, которой побрезговал бы самый распоследний домовик, Хагрид непреклонно сообщает, что сейчас мы пойдем к его «братику».

Идти к «братику» нам не хочется, но отвертеться на сей раз не получается. Да и злоупотреблять гостеприимством Фиренце тоже желания нет. Поэтому ничего не поделаешь. Топать приходится часа два, не меньше, причем, почти все время в гору.

Граупа я, конечно, на похоронах видел. Но тогда я к нему не приближался и тем более не беседовал. А сейчас приходится. Как и Фиренце, он живет в пещере. Только размером эта пещера раза в три больше, а дорога до нее раз в двадцать длиннее. Грауп ведет себя на удивление прилично – настолько прилично, насколько это вообще возможно для великана. То есть не пытается нас убить, и на том, как говорится, спасибо. Энтони держится спокойно, можно сказать, невозмутимо, а вот Эрни забывает все красивые слова и бормочет себе под нос что-то не вполне цензурное. Представив нас этому недоразумению, Хагрид с умилением спрашивает:

– Ты рад, братишка? Теперь у тебя появились новые друзья – такие же, как Гарри, Рон и Герми.

Герми… с ума сойти… Наверное, только у великана есть шанс остаться в живых, назвав так Гермиону. Людям лично я бы не советовал.

– Эрни… Тони… Невилл… – старательно проговаривает Грауп.