Нежный защитник - Джо Беверли

— Она действительно будет, если ему от этого станет легче. — Ее отнюдь не обрадовал тот факт, что Реналд считает физическую расправу над ней чем-то само собой разумеющимся.

— Имоджин, дайте ему время, — засмеялся Реналд. — Вот увидите, он вас простит!

Имоджин постаралась найти утешение в его словах. Ведь Реналд знает Фицроджера лучше всех, и она готова была вытерпеть любую взбучку, если это станет ценой ее прощения.

Имоджин вспомнила, что на душе ее все еще лежит смертный грех — лживая клятва. Но сейчас у нее не было нужды в покаянии. Клятва больше не была лживой, а Ланкастер отправился на тот свет. Все, что ей требовалось, — так это священник.

Она немного приободрилась, встала с постели и приказала послать за священником.

Прошел почти час, пока в замок привели священника из деревни. Это был простой человек, и она не стала вдаваться в подробности своего прегрешения, а просто сказала, что дала на кресте лживую клятву. Он ужаснулся такому поступку, но как только удостоверился в ее искреннем раскаянии и в том, что нет нужды исправлять содеянное, с легким сердцем отпустил ее грехи. Единственной епитимьей стала ежевечерняя коленопреклоненная молитва в течение двух недель. Она должна вымолить у Пресвятой Девы силы и стойкость для избежания подобных соблазнов в будущем.

Имоджин приняла эту епитимью с радостью. Тем более что ей и без того было о чем попросить Деву Марию.

Имоджин отослала святого отца с миром и пообещала ему, что со временем преподнесет его церкви щедрый дар. Она не могла сказать с уверенностью, будет ли это в ее власти, но насчет Фицроджера не сомневалась: какими бы ни были их отношения, он не нарушит слова, данного ею святому отцу.

Она даже принялась напевать, любуясь ярким утренним светом: самое тяжкое бремя наконец-то было снято с ее души!

Элсвит нарядила хозяйку в платье, присланное ее мужем. Если не считать переживаний из-за синяков леди Имоджин, в остальном новоиспеченная горничная была вполне довольна жизнью. Она даже набралась смелости поделиться с Имоджин некоторыми подробностями, о которых умолчал сэр Реналд.

Элсвит поведала Имоджин, что лорд Фицроджер не встает с постели из-за многочисленных ран. Но аппетит у него хороший, и все уверены, что он скоро поправится. Среди челяди ходят слухи один чуднее другого: и про Уорбрика, и про то, что Имоджин якобы ударила своего мужа по голове, хотя почти никто в такое не верит. А на тех, кто сам видел, как это случилось, вроде как затмение нашло: они ничего толком не помнят.

Имоджин сообразила, что Реналд неспроста прихватил с собой всех присутствовавших в лесу солдат в замок Клив в качестве ее конвоя. А остальные и правда ничего не могли разглядеть из-за густого тумана. Это давало ей некоторую надежду. Одно дело — стычка между ней и мужем, и совсем другое — публичное оскорбление.

Согласно словам Элсвит выходило, что никто толком не знает, почему Имоджин оказалась в Кливе, но большинство склоняется к тому, что на время недомогания ее мужа она заняла его место в качестве хозяйки замка на тот случай, если туда пожелает заглянуть сам король.

Что ж, весьма разумное объяснение.

Она ждала решения своей судьбы, и ожидание грозило превратиться в настоящую пытку. Однако, когда до них наконец дойдет самая важная весть, Имоджин хотела бы встретить ее подготовленной. Она была Имоджин из Кэррисфорда и пока что женой Фицроджера из Клива.

Она так и не придумала, что ей делать с волосами, и решила, что могла бы надеть вуаль, чтобы противные кудряшки не сразу бросались в глаза. Она накинула на голову кусок тонкой ткани.

— Подай мне обруч, Элсвит. Тот, что из золота.

Удивленная странной тишиной, Имоджин обернулась. Горничная залилась краской.

— Мне не позволили привезти ваши украшения, леди. Гак приказал хозяин.

— Совсем ничего? — У Имоджин все похолодело внутри.

Девочка покачала головой.

— И даже мой утренний подарок?

— Нет, леди.

Имоджин отвернулась, стараясь не подать виду, как потрясла ее эта новость. Особенно унижало отсутствие утреннего подарка, поскольку это был весьма недвусмысленный намек. Неужели Фицроджер уже начал процедуру развода?

Это, кроме всего прочего, могло быть признаком того, что он полновластно распоряжается ее состоянием — как личным, так и принадлежащим Кэррисфорду. Впрочем, Имоджин это не слишком расстроило. Сейчас было не до денег, но, кроме того, она знала, что Фицроджер не разбазарит ее богатство. Напротив, он найдет способ приумножить его и сделать основой процветания этой земли.

Если он все еще считает ее своей женой.

Имоджин вытерла слезы.

— Тогда мне стоит скрутить длинный шарф и закрепить им вуаль. Найди мне такой шарф, Элсвит.

Имоджин хотела выглядеть как можно приличнее, и им с Элсвит пришлось потратить все утро на то, чтобы найти способ закрепить кусок белого батиста таким образом, чтобы скрыть ее волосы.

Кое-чего они добились, хотя Имоджин была уверена, что вид у нее по-прежнему ужасный. Она так и не решилась покинуть спальню и постаралась отвлечься игрой на арфе и пением. Фицроджеру нравилось, как она поет. Может, голос вернет ей расположение мужа?

Однако ей было достаточно одного дня, чтобы удостовериться, что добровольное заключение в четырех стенах — это не выход. Ее мысли продолжали мчаться по кругу, и рано или поздно это свело бы ее с ума. На второй день она обнаружила, что снова может надеть сандалии, не страдая от боли, и с радостью отправилась в обход замка Клив. Поначалу она опасалась, что у челяди возникнут возражения против того, чтобы она здесь распоряжалась. В конце концов, она всего лишь пленница, хотя и знатная. Но слуги были только рады, что кто-то возьмет на себя ответственность за все решения.

Имоджин убедилась, что под рукой Фицроджера замок содержался в образцовом порядке, хотя ряд женских ремесел остался без присмотра. Швеи как будто вымерли, а заготовки на зиму велись спустя рукава. Не говоря уже о том, что в отсутствие брата Патрика некому было заняться больными.

Мысли о брате Патрике заставили Имоджин остановиться на пороге. Она очень переживала, что не знает, в каком состоянии сейчас Фицроджер.

Не долго думая Имоджин достала письменные принадлежности и написала:

Брату Патрику.

Будьте добры, святой брат, прислать мне весточку в Клив, не грозит ли близкая смерть милорду моему супругу, ибо тогда мое место возле него.

Имоджин, леди Кэррисфорд и Клив.

Письмо было отправлено, но ответа она не дождалась. Имоджин предпочла считать это добрым знаком.