Евангелист Иван Онищенко - Юлия Крюденер

особенностей вероисповедания молокан было то, что крещение с хлебопреломлением они понимали духовно и как обряд не осуществляли. То есть водного крещения у них не было, не было и хлебопреломления.

Когда Онищенко пришел в Романовку и зашел к молоканам, он рассказал им, кто он и какого вероисповедания. И они приняли его сердечно и радушно, как близкого по вере.

По убеждению евангелиста Онищенко, самым первым шагом веры должно быть покаяние, потом возрождение новой жизни по Евангелию и водное крещение, как это было исполнено Самим Христом. И как последующее, как следствие всего - совершение хлебопреломления, как это написано в Евангелии. Понимая все так, ему, естественно, хотелось, чтобы братья во Христе, именующие себя молоканами, поступали так же. "Что мешает мне креститься?" - эти слова евнуха всегда казались ему ясными, достойными исполнения. И самое убедительное - это слова Спасителя: "Ибо так надлежит нам исполнить всякую правду".

Целую неделю шли пространные беседы между Онищенко и молоканами Романовки. Крещенных евангелистов там еще не было. К концу недели большинство молокан пришли к соглашению, что надо креститься в воде, как крестился Сам Иисус Христос. И все с ним согласились, стали проходить подготовку и затем испытание. Здесь требовалась и твердая вера, и знание Слова Божьего, и христианская жизнь в семье и в окружающем обществе. Требовались свидетельства внешних, то есть соседей и родственников. Готовых принять крещение было много, но решили крестить пока двенадцать человек. На реке Хопер было совершено Иваном Онищенко первое в этом селении водное крещение по вере. Вышли на миссию, на проповедь Евангелия среди молокан и православные деятели.

Весть о крещении молокан быстро разнеслась по всей округе. Знали об этом и в Балашове. И пригласили к себе Романовских: "Приходите, расскажите нам". И вот группа крещенных из молокан вместе с Онищенко приехали на телеге в Балашово. Состоялись интересные, содержательные беседы принявших водное крещение молокан и молокан из Балашово, до сего времени отвергавших его.

При обсуждении вопроса, когда принять крещение, приняли решение: сейчас его не проводить, учитывая опасное положение Онищенко. По его отбытию дальше совершить его с помощью уже крещенных братьев из Романовки. А Ивана проводили до Саратова с любовью и добрыми пожеланиями.

Глава 15. Саратов

Как пламя огня, разгоревшись, поглощает целые массивы лесов, сжигая на своем пути и сухое, и растущее, так пламя огня евангельской истины, разгоревшись в одном месте, идет по земле, охватывая собой и живое, и то, что уснуло, завяло. Так пламя этого огня любви Христовой, загоревшись на западе, в Романовке, перебросилось на юг, в Балашово, а теперь подходило к Саратову. С запада ехали молокане из крещенных в Романовке, с юга в Саратов устремлялись балашовцы, еще не принявшие крещение, но решившие, что им надлежит исполнить всякую правду. Огонь истины есть огонь поядаю-щий, он сжигает плохое и возжигает то, что от Бога.

Собрание молокан протекало в обычной манере устойчивого благочестия: привычные проповеди местных братьев, в основном, старцев, монотонное пенье небольшого количества принятых песнопений.

Приехавшие из других мест, преимущественно молодые, горящие огнем веры, внесли необычное оживление в проведении собраний. Проповедовали, декламировали стихи. И вечерами много беседовали, говорили, размышляли. Онищенко в собраниях не выступал, но на вечерах был и там говорил, назидая, увещевая всех мыслить и жить сообразно святого Евангелия, но до решений о принятии крещения здесь дело не дошло: на собраниях стали появляться представители духовенства и властей. Приходил церковный староста, приходили сотник с приставом. Их очень волновал вопрос о крещении, так как эта волна могла захватить и православных, а это считалось преступлением и преследовалось законом. Создалось угрожающее положение. И на совещании в узком кругу братья решили всем разъехаться по своим селениям. Ивана Федоровича переправить на пароме через Волгу, а вопрос крещения решать постепенно, поставив его на первое место.

Глава 16. На пароме

Этим летом за Волгой не было дождей. Все посевы выгорели, и побережье накрыла черная рука голода. Погибал скот, умирали люди. И в предыдущем году урожай был плохой. И те, кто остался в живых, уходили в другие места, прося милостыню, предлагая себя в батраки - только бы остаться в живых.

Ниже Саратова была паромная переправа через Волгу. К полудню на нее пришли Онищенко и трое провожающих его евангелистов из Саратова. Утром прошел мелкий дождь, но к их приходу небо прояснилось, согревало солнце.

С противоположной стороны отчалил паром и медленно приближался к этому берегу. Канат, привязанный за столб, вздрагивал, временами натягивался и снова опускался в воду. Онищенко с провожающими сели на поваленное дерево и ждали. Здесь Волга была широкая и величественная.

Когда паром причалил, их глазам представилась удручающая картина: темные от истощения, с высохшими кистями рук и запавшими глазами люди с трудом сходили на берег. Поддерживаемая хозяином лошадь не могла тронуть телегу с парома, в которой сидела высохшая молодая женщина с детьми на руках и лежала истощенная старуха.

Паромщик, заросший мужчина, налег на колесо, телега сдвинулась и покатилась по уклону сходней. Лошадь не смогла удержать телегу и, увлекаемая хомутом, жалко заработала тощими ногами...

- Боже, - прошептал Иван и посмотрел на своих провожающих.

Те с грустью смотрели на людей и молчали. Говорить было нельзя. Сердца останавливались от жалости и сострадания... Онищенко, обняв провожающих и поцеловав каждого, пошел на паром, куда уже ушли подводы с лошадьми и с десяток людей.

- С Богом, брат! С Богом, Иван Федорович! - послышались голоса.

Разлука, неизвестность впереди и картина страдания человеческого закрыли на время радость жизни; к горлу подкатил слезный ком.

- Да будет воля Твоя, - прошептал Иван, ощутив движение парома на реке.

Оставшиеся на берегу сняли шапки и отирали слезы.