Были давние и недавние - Сергей Званцев

— М-да, — промычал Линевич. А участковый, полный симпатии к старому доктору, продолжал расспросы:

— И много настреляли дичи?

Он осмотрелся, ожидая, очевидно, увидеть охотничьи трофеи.

— Н-не очень, — мрачно пробормотал доктор.

— Пропуделяли, значит, — заключил участковый. — Жаль! А племянничек где? Тут с ним такая истории вы шла, вы не представляете.

Линевич вскочил с кровати и, почти рыча, ответил:

— Нет племянника. Уехал. Навсегда, — <нрзб> упавшим голосом. — Ради бога, оставьте меня. Я болен.

Участковый смущенно ушел.

«В чем душа держится, а туда же, на охоту! — думал Степан Демьянович, шагая по улицам вверенного ему участка. — И племянника с досады выставил, такой приятный юноша. Вот уж не ожидал от старика!»

Участковый сидел у прокурора в несколько расстроенных чувствах. Отсюда, видимо, и докладывал он не вполне отчетливо.

— Старик появился, — коротко сказал он, сняв фуражку и вытирая лоб большим белым платком.

— Какой такой старик? — несколько раздраженно спросил прокурор, очень не любивший нечетких сообщений.

— Да доктор Линевич! А племянник исчез. Не в свой ли Северогорск подался?

Прокурор прислушался с большим интересом.

— Нет, — сказал он, — я запрашивал Северогорск, никакого молодого Линевича там нет и не было. Вы говорите, он уехал? А может быть…

Не договорив, он схватил трубку телефона. Как понял участковый, разговор состоялся с кем-то из институтского начальства. Прокурор повесил трубку и сказал участковому:

— Никакого племянника и не было. Понятно? Ну, идите, потом разберемся.

Участковый хотел было возразить — как же не было племянника, если он сам его вселял в квартиру? Но раздумал. По давнему опыту участковый знал, что с начальством спорить — гиблое дело.

…Курицыну удалось добиться того, чтобы научная проверка была отложена, но… положение его все же было отчаянное. Азартный ход в пользу изобретения на заседании студенческого научного общества оказался неверным! Изобретатель омоложения скомпрометировал свой способ, впав в глубокую старость через неделю после того, как стал молодым. Видимо, в методе было что-то неладно. А он, проректор и в будущем — ректор, защищал и изобретение и изобретателя!

Курицын бросил работу и подавленный поехал домой.

Поднимаясь на лифте, он вместе с тем чувствовал, что куда-то проваливается. Открыв дверь в свою отличную двухкомнатную квартиру, Анатолий Степанович быстро разделся, лег в постель, принял снотворное и тяжело заснул.

Ему снилось, что опыт с омоложением уже произведен и над ним и над всеми кандидатами: Анной Григорьевной и над гражданкой Гнушевич. Все во сне омолодились, каждый по-своему. Анна Григорьевна превратилась в студентку — и даже не в студентку, а в дореволюционную курсистку: строгое черное платье с глухим воротником, шляпка, на носу изящное пенсне. Гражданка Гнушевич вместе с молодостью обрела неожиданные черты сходства с чеховской акушеркой из «Свадьбы».

А сам Курицын увидел себя во сне десятилетним мальчишкой. Вдобавок он набедокурил — разбил футбольным мячом окно, ну точь-в-точь как это сделал чей-то вихрастый парень вчера в доме, в котором жил Курицын. Мальчика Курицына кто-то отодрал за ухо и выругал босяком. А Гнушевич прикладывала к его уху примочку, бормоча: «Ах, как стыдно!»

«Как же я теперь буду ректором, если мне десять лет?» — подумал Курицын и в ужасе проснулся.

…Курицына особенно удручала перспектива встретиться с ректором Орловским, которого он обидел публично. Однако в этой части ему повезло: уже через несколько дней Орловский ушел в отставку, и на его место назначили Кирсанова. Некоторое время — не очень длительное — Курицын еще работал проректором, а потом переехал в другой город.

А что касается Петра Эдуардовича… В последнее время он немного пришел в себя и с помощью Котова сделал на заседании ученого совета общий обзор своего открытия. Ему теперь предоставлены все лаборатории института и даже не одного медицинского, а и двух научно-исследовательских. В его распоряжении — штат сотрудников.

Усердная работа и сочувствие товарищей подействовали на старого врача благотворным образом. Он уже в шутку говорит, что чувствует себя сейчас лучше и работоспособнее, чем в немногие дни омоложения, и утверждает, что наконец понял, в чем заключалась его ошибка. Надеется создать новый препарат, значительно улучшенный.

Кирсанов, и Котов, и, кажется, Орловский уверяют старика, что очень на него рассчитывают.

А Майя даже не вспоминает о странном рыжем юноше, внезапно превратившемся в старика…