Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное - Андрей Николаевич Савельев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Классик анархо-коммунизма Карелин[134] (не эсер) попытался выступить против смертной казни, пустившись в длинные экскурсы в историю. Всё, что он успел сказать по существу – о том, что право на жизнь является единственным достоянием бедняка, и несправедливо убивать его, потому что он – жертва социальной среды. Укор одновременно большевикам и эсерам не был услышан.
Левый эсер Черепанов[135] в своем выступлении вновь заостряет полемику с большевиками: «Я нарочно записал те места из речи тов. Ленина, которые вызвали в зале гром аплодисментов. “Левые эс-эры не чувствуют, как им набрасывают петлю Керенского на шею”. Но товарищи-большевики не чувствуют разве, за своей передышкой, петлю Мирбаха на своей шее? “Партия левых эсеров вечно колеблется то направо, то налево”. Мы должны признать, что партия большевиков была непоколебима в октябрьские дни. Товарищи, она так же теперь не колеблется в решительной капитуляции. “Товарищи левые эсеры одного хотят, а другое у них выходит”. Товарищи-большевики хотят социалистической революции, а превращают в колонию германского империализма».
Левый эсер Карелин (328) заметил особенность риторики большевиков по отношению к оппонентам, которых «обвиняли во всех смертных грехах, употребляя самые догматические приемы и пользуясь всем, что могли припомнить, приплетая правых эсеров и меньшевиков, которые всегда фигурируют в речи тов. Ленина, который привык ими пугать, то это объясняется тем, что тов. Ленин, как отмечено политическими деятелями, имеет в своем репертуаре одну речь, которую всегда повторяет, в ней всегда фигурирует Керенский и правые эс-эры». «Зачем тратить столько пороху, чтобы доказать, что левые соц. – револ. неправы? Если дело обстоят таким образом, что фракция левых соц. – револ. голосует вместе с большевиками, тогда, конечно, не о чем говорить и незачем тратить темперамент, который был потрачен и Троцким, и Лениным, и Зиновьевым, и тогда, конечно, тот факт, который они выдвигают настойчиво, пугая определенным образом, – тот факт быть может верный, устанавливает, что лев. соц. – рев. в октябрьские дни были вместе с Красновым, – там было сказано: помогали Краснову, и теперь помогают кулакам, 20 % из них голосуют против, а 80 % вместе с большевиками, сами они – истерики и истерички, интеллигенты, – получается хорошая, теплая компания, особенно если присоединить сюда то, что в промежутке между Красновым и кулаками мы водили компанию с тов. Лениным. Компания, конечно, получается невеселенькая». И ответные обвинения в том же духе: «товарищи-большевики, вы кажетесь обманщиками, вы говорите странные слова, вы говорите одни и те же затверженные речи. Вы, товарищи, люди не от трудящихся, не от трудового крестьянства и пролетариата, и кое от кого, кто присутствует в этом зале иногда, время от времени». Кого имел в виду Карелин, осталось неясным. Может быть, Ленина.
Закрывает вопрос разоблачительная речь Троцкого, из которой непонятно, как же большевики решились на союз с такими негодяями, каковыми они считали левых эсеров? Троцкий: «Я начну с 13 октября, когда вопрос с восстаниями появился в нашей литературе, и когда бешеная травля была поднята их против нас. Мы читаем в “Знамени Труда” речи, произнесенные в блаженной памяти предпарламенте. Там представитель левых эсеров подсказывал Керенскому и называющим себя социалистическими партиям, каким образом можно победить большевиков и прекратить гражданскую войну. Она говорила, с точки зрения сегодняшнего момента; о Советах здесь ни слова; с этой речью перед с. Керенским в предпарламенте, из которого мы вышли и который мы два дня спустя разогнали, выступил Камков. (Крики: “Позор!”)
Это было в те дни, когда Керенский с Красновым стоял у Петрограда, они тогда решительно требовали найти путь к соглашению; во имя съезда (крики: “Позор!”), во имя создания однородной демократической власти, способной дать отпор контрреволюции, требовали коалиции с имущими классами. Это подписано меньшевиками и интернационалистами, левыми эсерами и социал-демократией, польской социалистической партией, еврейской социал-демократической рабочей партией. (Крики: “Позор!”) Наконец, ещё. Нота, здесь в конце говорится: “Революция на краю гибели. Гражданская война, к которой вела Россию политика коалиционного правительства, разразилась как следствие заговора и захвата власти большевиками в Петрограде. Уже два дня в Петрограде льется кровь рабочих и солдат”. Тут, говорится, что раз убийственная борьба явилась результатом нашего заговора, мы, левые эсеры, от имени Петроградской конференции обращаемся с призывом кончить гражданскую войну. Все, как один человек, требуйте немедленного создания однородного правительства из представителей всех партий. Вот это подписано Петроградским Комитетом партии лев. с.-р. И тут передовая статья, где говорится: надо смело, открыто сказать, что старое коалиционное правительство пало, а нового нет. Сов. Нар. Ком. является чем угодно, напр., центральным комитетом партии большевиков, только не правительством. И здесь подпись того же самого Камкова, который кричал… (Крики: “Позор!”)».
Террористы истребляют террористов
Во время V Съезда Советов препирательства между двумя группами террористов – левыми эсерами и большевиками – дошли до взаимных оскорблений, до отождествления позиции оппонентов с контрреволюцией, до обвинений в пособничестве политике германского грабежа России, с одной стороны, и до преследования интересов буржуазии, с другой. Считается, что ещё до этой словесной перепалки левые эсеры, хорошо разбираясь в общественных настроениях и зная о массовом недовольстве – как крестьян, так и рабочих – политикой Советской власти (большевиков), заранее запланировали мятеж, который и состоялся в дни Съезда. Но они не могли не оценить в таком случае своих собственных сил и готовности населения Москвы поддержать их с оружием в руках. Либо они не оценили, либо это было что-то иное – не мятеж.
Согласно официальной большевистской версии, решение о проведении ряда террористических актов против германских «представителей империализма» было принято эсерами накануне Съезда – 24 июня. Если следовать этой версии, то, организовав 6 июля убийство посла Вильгельма фон Мирбаха, которого они проклинали в своих речах на Съезде, левые эсеры рассчитывали на то, чтобы спровоцировать срыв Брестского мира и возобновление войны, к которой они тщетно призывали.
Яков Блюмкин. Около 1918 года и во время ареста
Вполне возможно, в теракте участвовал кто-то другой – по показаниям свидетеля убийства, немецкого офицерапереводчика Леонгарта Мюллера, Блюмкиным представился человек лет 30–35. Якову Блюмкину было в тогда 18 лет. На фотографии Блюмкина 1918 года – явно не юноша. Сопровождавший Блюмкина Андреев был оценен тем же лицом вполне адекватно своему
