Алые перья стрел - Владислав Крапивин

Судебные Заседатели (мальчик и девочка) внимали прокурору, согласно покачивая головами в судейских шапочках. Даже восьмилетний Адвокат не показывал ни малейшего сочувствия к «докатившемуся» папаше Дениса. Он сердито постукивал по половицам ногами в белых гольфах и смотрел на кандидата наук прищуренным взглядом.

Когда после эффектной речи Прокурора (которую сопровождали отдаленные громовые раскаты) и аплодисментов слушателей Председатель предоставил слово Адвокату, тот вскочил на стул и швырнул в сторону свою четырехугольную шляпу с кисточкой.

— Не буду я его защищать! Он этого не достоин!

Лишившийся последней надежды кандидат наук Пяткин уронил голову ниже плеч.

Председатель Суда трижды грохнул о стол молотком, все встали. Раскрутив длиннющий бумажный свиток, Председатель начал оглашение приговора:

— Международный Детский Суд, рассмотрев дело кандидата наук Ивана Ивановича Пяткина…

Далее слова стали неразборчивы, их заглушили новые раскаты грозы вперемешку с аккордами угрожающей музыки. Да и без слов было ясно, что хорошего ждать не приходится. Это было видно и по лицам вставших с мест слушателей и охранников и самого И. И. Пяткина.

Наконец слова снова стали отчетливыми. Председатель раздельно вещал:

— …превратить вышеупомянутого Ивана Ивановича Пяткина обратно в пятиклассника, чтобы он на себе испытал все тяготы современного детства!

Присутствовавшие внимали со смесью страха и понимания, что приговор суров, но справедлив. Лишь Денис еле сдерживал отчаянье.

Худшие ожидания Ивана Ивановича сбылись! Он без сил опустился на скамью подсудимых. Дюжие полицейские заученным движением ухватили его за пиджак и вернули в вертикальное положение.

Председатель закончил чтение словами:

— Приговор окончательный, обжалованию и оплакиванию не подлежит. Привести его в исполнение немедленно!

Зловеще открылась дверь. Два служителя в белых рубашках и черных галстуках внесли необходимые предметы: тяжелый ранец с учебниками, ученическую форму на плечиках и большущий лист ватмана с заголовком «Распорядок дня».

Денис не выдержал. Растолкал тех, кто стоял впереди, и бросился к сцене.

— Граждане судьи, не надо! Этого не выдержит ни один взрослый! — Он обнял за плечи обмякшего отца, заслонил. — Я вас очень-очень прошу! Пожалуйста, не надо!..

Снова замелькали искры и вспышки. Папа Дениса обнаружил себя на полу в собственной кухне.

Прибежавший на кухню Денис был перепуган:

— Папа, что с тобой?

— О-о-ой… — Иван Иванович держался за лоб. — Ой, моя голова…

— Сейчас я тебе водички… — Денис протянул кружку. Помог отцу подняться. Тот глотнул, еще помотал головой, постепенно пришел в себя. Сообразил, что при сыне надо сохранять бодрость и достоинство.

— Денис, все в порядке. Ты иди, иди… Все нормально… Иди играй…

В комнате Васька на диване сердито заправлял в штаны рубашку.

— Ну, ты чего так орал-то, балда, — сказал Денис, пряча за небрежным тоном виноватость.

— Тебе бы так…

— Но ведь ты же глиняный.

— Тут и железный заорет.

— Подумаешь, один раз попало…

— Сам небось в угол спрятался, а я отдувайся! Да ну тебя…

— Но я же не думал, что тебе будет больно.

— Вот, значит, ты и есть балда!

— А ты паникёр!

— А ты эксплуататор!

— Я?!

— Да! В школе мои мозги эксплуатируешь, а здесь… — Васька потер подвергшееся «эксплуатации» место. Швырнул в угол попавшую под руку стрелу от лука.

Денис виновато побрел по комнате из угла в угол. Сел, отвернулся.

— Вась… ну, кончай дуться-то…

Васька прилег, подпер ладонью в кожаной перчатке голову. Денис зашел сзади, за спинку дивана.

— Вася… А Вась… — Он потрогал обиженного манекена (или уже не манекена?) за плечо. Тот дернул локтем:

— Отстань…

Дениса опять «осенило»:

— Ну, в конце концов… если тебе было больно… ну, стукни меня тоже! В нос, что ли…

— Да? — Васька поразмыслил секунду. — Ладно! — И механическим движением кожаного кулака двинул Дениса по носу.

Тот прижал к лицу ладонь, отвел ее, посмотрел. Сказал без злости, скорее с удивлением:

— Вот дурак… Зачем до крови-то?

Васька замигал «по-кукольному»:

— Что такое кровь?

Денис достал из бельевого шкафа платок, приложил к носу. Глянул из-за платка на бестолкового Ваську.

— Тебе не понять… ведь ты не человек…

— А у людей всегда бывает кровь?

— Еще бы…

— Но если я не человек… тогда почему мне тоже больно?

— Не знаю… — Денис виновато пожал плечами. Ведь он и правда не знал…

Папа, уже бодрый, деловитый, шагнул в комнату. Мальчишки, сидя рядом, беседовали теперь вполне по-приятельски.

Папа снял очки:

— О-о… — недоуменно пересчитал он ребят. Поморгал. Двоится в глазах после недавнего, что ли? Нет, мальчишек и в самом деле двое. Денис и…

— А это… кто?

Денис возвел глаза к потолку: нельзя же, мол, папа, быть таким отрешенным от действительности.

— Это же Васька! Сын тети Вали, твоей двоюродной сестры. Он приехал к нам в гости с Сахалина.

Кандидат наук Иван Иванович Пяткин воздвигнул очки на лоб и подержался за затылок.

— А разве… у меня есть двоюродная сестра?

Сын опять выразительно поднял глаза и покачал головой: «Ну, папа, ты даешь!»

— Ах, да! — «вспомнил» папа. — Конечно!.. Играйте, дети… — И он торопливо удалился, чтобы вновь погрузиться в мир абстрактных наук.

Дети не играли. Они большой компанией собрались на берегу залива, расселись на теплых от летнего солнца бетонных блоках — предстояло обсудить важное дело.

— А вон и Васька идет!

Васька шел вместе с Денисом. Тот подвел Ваську к ребятам.

— Смотрите, он стал совершенно как живой! Даже руки настоящие выросли… — Денис сдернул с Васькиных кистей кожаные перчатки.

— Только крови внутри нет, — самокритично заметил Васька.

Веселый очкастый Глебка утешил его:

— Кровь дело наживное. Главное, что мозги есть!

Наличие мозгов у Васьки Найденова давно уже никто не подвергал сомнению. Но как быть с Васькой дальше?

— Лишь бы не пронюхали, кто он на самом деле, — выразил общее опасение Сережа. — А то неприятностей не оберешься…

— Кто пронюхает?.. А нам надо клятву дать, — предложил Денис.

Сказано — сделано. Тут же крупными буквами написали на листе:

Мы все клянемся,

что

никому ни слова

не скажем про Ваську,

кто он такой.

— А расписываться будем кровью… — Денис отстегнул под воротником безопасную булавку, дал сидевшему рядом Ромке. Тот не выразил восторга, но дело есть дело.

— Ой… — И появившейся на пальце капелькой Ромка вывел под клятвой подпись.

— Ой…

— Ай! — Это другие проделывали ту же процедуру. Лишь когда очередь дошла да Сережи, он сморщился и отвернулся.

— Не надо, чтобы Сережка колол, — с пониманием сказал Денис.

— Да я не боюсь, но… просто у меня кровь плохо свертывается.

— Ладно, пиши карандашом, — решил Денис.

— Ага! — Сережа с радостью схватил протянутый ему карандаш.

Два первоклассника вместе с лохматой собачонкой прятались в кустах. Это были разведчики.

— Та-та-та!.. Дых, дых! — звучали на заросшем дворе «выстрелы». Мальчишки с деревянными автоматами играли в партизан. И Васька не отставал от других. Очередями «лупил» из пластмассового пистолета. Один из ребят бросился через лужайку, чтобы занять более удобную позицию. Споткнулся, растянулся в траве, сел, ухватившись за ободранное колено. Сразу столпились сочувствующие.

— Эй, бинта нет?.. Давайте подорожник!

Тут же нашли это вечное мальчишечье лекарство, лизнули, приложили к ссадине лист… Васька поглядел и отвернулся с тихой завистью:

— Опять кровь. Счастливый…

Он отошел, сел на камень, вытянул ногу. Подобрал из травы осколок стекла, обтер о карман. Начал старательно царапать ногу от щиколотки до колена. Собачонка разведчиков, наклонив голову, серьезно наблюдала за этой непонятной процедурой. А на ноге, покрытой обшарпанной глазировкой, оставались лишь сухие царапины. Васька отбросил стекло, встал, побрел…

Забавный кукольный аистенок танцевал на полу, подчиняясь привязанным к тонкому перекрестью ниткам. Это Васька развлекался, сидя в кресле у книжного шкафа. Но птичкой он играл машинально, одной рукой. А другой задумчиво листал большущую книгу, которая лежала рядом на стуле. Это была книга о живописи. То и дело попадались изображения Мадонны с Младенцем. Художники были самые разные: Рафаэль, Матисс, Дали, но на каждой картине — Сын и Мама…