Темный любовник - Дж. Уорд

Перечисление продолжалось еще какое-то время. Когда Роф замолчал, Бет по привычке протянула фигуре свою ладонь.

Раздался испуганный возглас, и Роф схватил ее за руку, дернув обратно. Несколько братьев рванулись вперед.

— Это моя вина, — выпалил Роф, выставив перед собой руки, будто защищая ее. — Я не подготовил ее должным образом. В ее намерения не входило оскорбить Вас.

Смех… низкий, теплый и женственный… раздался из-под одеяний.

— Не страшись, воин. Не будет ей вреда. Подойди ко мне, женщина.

Роф отодвинулся в сторону, но остался стоять рядом.

Бет осторожно приблизилась к фигуре, боясь сделать хоть одно неверное движение. Она буквально чувствовала, что ее внимательно изучают.

— Этот вампир просит тебя принять его как твоего хеллрена, дитя. Примешь ли ты его как твоего, если он окажется достойным?

— О, да, — Бет посмотрела на Рофа. Он все еще был напряжен. — Да, приму.

Фигура кивнула.

— Воин, эта женщина признает тебя. Докажешь ли ты, что ее достоин?

— Да, — глубокий голос Рофа разнесся по всей комнате.

— Пожертвуешь ли за нее собой?

— Да.

— Обережешь ли ее от тех, кто вред ей замышляет?

— Да.

— Дай мне твою ладонь, дитя.

Бет неуверенно протянула вперед руку.

— Ладонью вверх, — шепнул Роф.

Она перевернула запястье. Складки материи зашевелились и накрыли ее кисть. Она ощутила странное покалывание, напоминающее слабые электрические разряды.

— Воин.

Роф протянул свою ладонь, и та тоже скрылась под черными одеждами.

Внезапно Бет окружило, окутало теплом. Она посмотрела на Рофа. Тот улыбнулся ей в ответ.

— Аа, — протянула фигура. — Это хорошая пара. Очень хорошая пара.

Их руки отпустили, а затем Роф заключил ее в объятия и поцеловал.

Присутствующие начали аплодировать. Кто-то шмыгнул носом.

Бет изо всех сил держалась за своего новообретенного мужа. Все закончилось. Теперь это реально. Они…

— Почти закончили, лилан.

Роф чуть отступил назад, одновременно развязывая пояс на своем одеянии. Затем снял свое облачение, открывая обнаженную грудь.

Велси подошла и взяла Бет за руку.

— Все будет хорошо. Просто дыши вместе со мной.

Когда Роф опустился на колени перед братьями и склонил голову, Бет окинула комнату нервным взглядом. Фритц подкатил маленький столик, на котором стояли наполненная солью хрустальная чаша, кувшин с водой и небольшая лакированная шкатулка.

Фёри встал над Рофом.

— Мой повелитель, как зовут вашу шеллан?

— Ее зовут Элизабет.

Послышался металлический звон, когда Фёри выхватил из ножен свой черный кинжал.

И склонился над обнаженной спиной Рофа.

Когда лезвие стало опускаться, Бет задохнулась и рванулась вперед.

— Нет…

Велси удержала ее на месте.

— Оставайся тут.

— Что он…

— Ты связываешь себя с воином, — горячо зашептала Велси. — Позволь ему соблюсти честь перед его братьями.

— Нет!

— Послушай меня… Роф отдает свое тело, отдает себя тебе. Теперь весь он принадлежит тебе. В этом и состоит суть церемонии.

Фёри отстранился и Бет заметила струйку крови, стекающую по боку Рофа.

Вперед вышел Вишес.

— Как зовут вашу шеллан?

— Ее зовут Элизабет.

Когда брат наклонился, Бет закрыла глаза и изо всех сил вцепилась в руку Велси.

— Он не обязан это делать, чтобы доказать, что достоин меня.

— Ты его любишь? — задала вопрос Велси.

— Да.

— Тогда должна принять его обычаи.

Затем вперед шагнул Зейдист.

— Легче, Зи, — тихо проговорил Фёри, оставаясь около своего близнеца.

О, Боже, хватит.

Братья выходили по одному снова и снова, задавая один и тот же вопрос. Когда они закончили, Фёри взял кувшин с водой и вылил ее в чашу, наполненную солью. Затем окатил этой густой, соленой жидкостью спину Рофа.

Бет покачнулась, увидев, как судорожно сократились его мышцы. Она не могла себе представить, что он сейчас чувствовал, но Роф не издал ни звука, лишь слегка осев на пол. Пока он пережидал боль, его братья рычанием выказывали свое одобрение.

Фёри наклонился и открыл лакированную шкатулку, вытащив оттуда девственно-белую ткань. Промокнув раны, он свернул материю и уложил ее обратно.

— Встаньте, мой повелитель, — заговорил он.

Роф поднялся. На его плечах полукружием древнеанглийских[144] букв было написано ее имя. Вырезано прямо в коже.

Фёри преподнес ящичек Рофу.

— Возьмите это для вашей шеллан, как символ вашей силы, дабы она знала — вы достойны ее, и отныне вашим телом, сердцем и душой повелевать только ей.

Роф обернулся. Пока он шел к ней, Бет тревожно всматривалась в его лицо. С ним все было в порядке. Более чем. Он поистине пылал любовью.

Опустившись перед нею на колени, он склонил голову и протянул ей шкатулку.

— Примешь ли ты меня как твоего? — спросил он, смотря на нее снизу поверх темных очков. Его светлые, слепые глаза сверкали, как бриллианты.

Ее руки дрожали, когда она принимала от него ящичек.

— Да. Приму.

Роф поднялся и она порывисто обняла его, стараясь не задеть спину.

Братья начали песнопение, тихий напев, слова которого были ей непонятны.

— Ты в порядке? — шепнул он ей на ушко.

Бет кивнула, размышляя над тем, почему ей не досталось имя «Мэри». Или «Сью».

Так нет же, ее угораздило стать Элизабет аж из восьми букв.

— Мы можем больше этого не повторять? — спросила она, спрятав голову у него на плече.

Роф тихо рассмеялся.

— Тебе лучше подготовиться, если у нас будут дети.

Пение становилось все громче, звучные мужские голоса набирали силу.

Она посмотрела на братьев, высоких, суровых мужчин, которые с этого момента стали частью ее жизни. Роф повернулся и приобнял ее. Вдвоем они покачивались в такт песнопению, ритм которого все нарастал, наполняя собой воздух. Братья пели в один голос, воздавая им должное на своем языке. Как будто бы став единым могущественным существом.

Но затем, воспаряя над остальными, высокой сильной нотой зазвучал чей-то голос, взмывая все выше и выше. Этот тенор был столь чистым, столь совершенным, что кожа покрывалась мурашками, а грудь томительно сжималась. Мелодичные звуки достигли апогея, возносясь со всем их величием к самому потолку и превращая комнату в собор, а братьев — в живой храм, вместилище Духа Святого.

И приближая самый рай настолько, что, казалось, его можно коснуться рукой.

Это был Зейдист.

Его глаза были закрыты, голова откинута назад, а рот широко открыт, и он пел.