Неотразимая герцогиня - Бертрис Смолл

— Лондон?! Что ты делала в Лондоне, Аллегра?

— Скрывалась! — выпалила она. — Узнав, что вы с тетей мамой ждете ребенка, я была потрясена… да что там, пришла в отчаяние! Ты выдал меня замуж за Куинтона Хантера, пообещав ему неслыханные богатства. Теперь же я оказалась ни с чем и к тому же посчитала, что не способна зачать ребенка.

У Сирены родился мальчик, Кэролайн с Юнис успели забеременеть… Я почувствовала себя полным ничтожеством. Состояния у меня теперь нет, и я даже не могу дать мужу наследника!

Пойми, папа, я думала, что Куинтон чувствует себя обманутым, поэтому и сбежала в Лондон.

— А Куинтон в самом деле почувствовал себя обманутым? — осведомился лорд Морган.

— Утверждает, что нет. И если ты не дашь нам больше ни одного пенни, того, что мы уже получили, хватит нашим детям и внукам. Мы и вправду почти не касались твоих денег, папа. Но я не могла смириться с тем, что он не получит полагавшегося ему по праву. Куинтон обменял свою голубую кровь на золото, которого больше у меня нет. Боюсь, я вела себя очень глупо, папа.

— Так что же заставило тебя опомниться?

— Не что, а кто. Леди Беллингем. Когда я рыдала у нее на плече, леди Кларис хорошенько выбранила меня за то, что я усомнилась в Куинтоне, которого она знает с детства. Сказала, что только дурочка не способна увидеть, как Он меня любит. И вдруг объявила, что беременные женщины подвержены всяким капризам и фантазиям. Я была так потрясена, что… — Аллегра осеклась и покраснела. — Короче говоря, назавтра она прислала своего доктора и, представляешь, оказалась права! У меня будет ребенок! Именно тогда я поняла, какой глупышкой была, и решила, что по пути обязательно заеду к вам сообщить радостные вести и попросить прощения за свою ужасную выходку. Куинтон прав, папа. Нам больше не нужны твои деньги. Хантерз-Лейр преобразился. Все наши деньги лежат в целости и сохранности в банке и приносят доход. Муж любит меня, а я — его. Большего дара мне не нужно.

И она счастливо всхлипнула на глазах у развеселившегося отца, которому всего лишь несколько месяцев назад приходилось выносить подобные приступы у своей дражайшей супруги.

— Тебе лучше переночевать у нас, — решил лорд Морган. — Я пошлю лакея в Хантерз-Лейр сообщить, что ты жива и здорова.

— Да, папа, — шмыгнула носом Аллегра.

Через четыре дня к дому тестя подъехал герцог Седжуик.

Узнав от лакея новости, он долго не мог прийти в себя.

— Едем, Хокинс, — приказал он наконец. — Похоже, наши дамы явились из Лондона раньше, чем я предсказывал.

Жена выбежала встречать его с таким видом, словно между ними не было размолвки.

— Куинтон! О, Куинтон, у меня такие чудесные новости![ — воскликнула она, бросаясь ему на шею и горячо целуя.

Он хотел быть строгим. Честно, хотел. Муж не должен позволять жене вести себя так, как Аллегра. Но стоило ему ощутить прикосновение ее губ, как он растаял и ответил на ее поцелуй.

— Я глупец, — признался он, глядя ей в глаза — Ты творишь бог знает что, и мне стоило бы хорошенько тебя наказать.

— О да, милый, стоило, — согласилась она.

— Ты в самом деле была в Лондоне? — вдруг спросил он, заподозрив неладное. Уж очень она покорна и мила!

— Разумеется. Ездила в игорный дом с мистером Браммелом, потом побывала в Воксхолле. Изумительное зрелище, Куинтон! Жаль, что мы туда так и не добрались прошлой зимой! Но все это не главное. Самые волнующие новости еще впереди.

Его серые глаза внезапно похолодели.

— И сколько же ты проиграла, Аллегра? — процедил он.

— Ах, Куинтон, — рассмеялась она, — я не такая безмозглая, как ты считаешь! Взяла с собой тысячу фунтов и решила остановиться, как только все спущу. Ты ведь знаешь, я не азартна. Но самое забавное, что я просто не смогла проиграть! За что бы ни садилась: вист, кости, чет-нечет, — все оборачивалось выигрышем. Кончилось тем, что я стала богаче на четырнадцать тысяч! Думаю, владелец заведения был страшно рад моему уходу.

— И что же ты сделала с деньгами, Аллегра? — продолжал допрашивать жену герцог, хотя его голос и взгляд смягчились.

— Отдала Чарлзу Тренту и попросила вложить в выгодное предприятие. Став совершеннолетним, наш сын получит половину, а другая пойдет на первый выезд в свет и приданое для нашей старшей дочери. Думаю, сын-первенец и первая дочь всегда дороже остальных детей. Кстати, о детях! Два дня назад у меня появился брат! Чудесный малыш! Его назвали Уильямом Септимиусом Джеймсом! Копия папы… ведь ты не видел Джеймса Люсиана… тот был похож на маму.

Слова лились из нее, словно вода из фонтана. Куинтон ощутил, как его гнев и подозрения исчезают, рассеиваются, сменяясь знакомой нежностью.

— Думаю, что мое приданое значительно уменьшится, — продолжала трещать жена. — Теперь наследником будет Уилли, а я всего лишь его старшая сестра. Больше нам не получать пятисот тысяч в год. Но ведь ты сказал, что это не важно?

Куинтон понял, что она решила его испытать.

— Не важно, — твердо повторил он. — Единственное, что мне нужно от лорда Моргана, — его дочь.

— Ты так мил, дорогой, но не слишком практичен, — объявила она. — И папа обещал выплачивать нам сто тысяч в год.

После его смерти, которая, надеюсь, случится очень нескоро, мне отойдет четверть его состояния. Однако из этой суммы тебе придется давать мне деньги на булавки, потому что я ничего больше не получу. Впрочем, мне много и не нужно! У меня есть свои деньги. И есть ты, мой дорогой муженек! — И Аллегра с гордой улыбкой спросила:

— Правда, я хорошо умею торговаться?

Куинтон молча кивнул, пораженный ее способностью все улаживать быстро и легко. Впрочем, стоит ли удивляться? С того момента, как он решил на ней жениться, Аллегра взяла бразды правления в свои руки и оказалась куда расторопнее и сообразительнее, чем он сам. Возможно, она до конца жизни будет им управлять так же мастерски и незаметно, но в этом он никогда не признается друзьям.

Герцог взял жену за руку и повел к дому.

— И тебе не хочется снова попытаться выиграть? Неужели совсем не тянет к картам?

— Итальянская графиня, с которой я познакомилась, назвала мою удачу везением новичка. Нет, я вряд ли стану рисковать!

— Но тебе понравился Воксхолл?

— Очень, особенно Каскад, но в сельской местности куда больше природных красот. Все это годится только для городских жителей. Я наслаждалась концертом в Роще, но ужин!..

Чудовищно дорогой! Представляешь, мистер Браммел упомянул, что повар разделывает окорок так тонко, что лепестками можно выложить весь сад! Кроме того, сыр был сухой, а араковый пунш так просто омерзителен! Больше меня в Лондоне ничто не интересует!