Две воительницы - Личия Троиси

— Значит, вы полагаете, что у него очень сильный дар? — спросил Лонерин.

— Не предполагаем, а уверены, — сухо заявила Теана.

— В нем есть что-то странное. В некоторых отношениях он невероятно похож на Астера, вам так не кажется? — заметил Фольвар.

— В каком смысле? — озадаченно спросил Лонерин.

— Астер был полукровкой, как и он, и, как он, имел сильнейший магический дар. Астер начал с того, что непроизвольно лечил больных заклинаниями — совершенно так же, как Сан.

Лонерин почувствовал странный холодок в костях.

— Что вы хотите сказать? Что ему судьбой предназначено стать вместилищем для души Тиранно?

Фольвар покачал головой:

— Этого я не знаю: у меня недостаточно данных. Но такие совпадения меня беспокоят, и в любом случае мы должны выяснить, действительно ли существует связь между огромной магической силой и тем, что маг — полукровка.

Затем настала очередь Лонерина рассказать о том, что с ним было. Он не стал долго задерживаться на приключениях, которые пережил в Неведомых Землях, а уделил основное внимание тому, что услышал от Сеннара.

Фольвар слушал его с интересом и со все большей усталостью.

— Если вы утомились, я могу закончить позже, — осмелился сказать юноша. Ему показалось, что за несколько месяцев, пока его здесь не было, учитель ужасно постарел.

Фольвар покачал головой:

— Нет, я желаю знать все до того, как соберется Совет Воды.

Лонерин продолжил говорить. Время от времени он бросал взгляд на Теану, но она оставалась холодной как лед и слушала его рассказ с интересом, но несколько отстраненно.

Когда он закончил, Фольвар утомленно посмотрел на него:

— Так вот, я предложу, чтобы тебе дали поручение.

— Какое может быть поручение, кроме этого?

— Быть советником.

У Лонерина словно все перевернулось внутри.

— Учитель, я…

Фольвар устало поднял руку:

— Я знаю, Лонерин, знаю. Но ты молод, а магия, о которой ты говоришь, очень сложна.

— Путешествие в Неведомые Земли тоже было сложным.

— Я просто указываю тебе на препятствия, которые поставит перед тобой Совет.

— Сеннар не может этого сделать, он сказал, что потерял часть своей силы, и это я убедил его прилететь сюда.

— А твоя подруга? Сеннар дал ей тот ответ, которого она хотела?

Лонерин ярко покраснел. Краем глаза он увидел еще раз неподвижную и бесстрастную фигуру Теаны. Быстро и коротко он рассказал и о задаче, которая выпала на долю Дубэ.

— И ты не хочешь ей помочь? Ей еще нужен лечебный напиток, и она не справится без помощи мага.

— Моя борьба против Гильдии для меня важнее всего.

Эти слова сорвались с губ мгновенно, Лонерин не обдумывал их. И это была правда.

Фольвар какое-то время смотрел на угли, горевшие в камине в одном из углов комнаты. Потом перевел взгляд на Лонерина и сказал:

— Я поддержу тебя. Но ты искушаешь себя самого, Лонерин. Однажды не будет больше поручений, которые надо выполнять, и ты должен будешь бороться со своей ненавистью. Что будет тогда?

— Что вы хотите сказать?

— Что ты никогда не отказывался от мести.

Лонерин опустил глаза и вздрогнул.

— Я имел возможность убить одного из них, но не убил.

— Это делает тебе честь, но мне бы не хотелось, чтобы твое благородство стало одержимостью.

«Оно — все, что у меня осталось», — мелькнуло в уме у Лонерина.

Когда они вышли из комнаты, была уже глубокая ночь. После долгого разговора все устали. Теана, даже не попрощавшись, сделала шаг в сторону своих комнат, но Лонерин схватил ее за руку.

— Я скучал по тебе, — сказал он и улыбнулся.

Девушка посмотрела на него холодным взглядом:

— Не лги.

Лонерин в каком-то смысле ждал этого ответа, но все же ему стало не по себе.

— Я не лгу.

Теана горько улыбнулась:

— И все-таки это ложь. И когда мы прощались, ты тоже лгал.

Вдруг в его памяти возник тот поцелуй, такой нежный. Это было что-то совсем иное, чем воспоминания о его единственной ночи с Дубэ, которые в последние дни заполняли его мозг.

— Как ты можешь думать такое? — почти возмущенно ответил он.

Он был смущен и сбит с толку. Он не понимал этого — ни сейчас, ни раньше. Теана всегда была для него чем-то неопределенным, с расплывчатыми контурами.

Она освободила руку из его пальцев.

— Не здесь, не перед этой дверью. — И увела его наружу. Здесь воздух был прохладным: лето кончалось. Ночь была светлая, полная звезд.

— Я не лгал тебе, когда поцеловал! — запротестовал Лонерин.

— Ты солгал, я это говорю потому, что знаю. Тебе достаточно было познакомиться с ней, и все годы, что мы были рядом, оказались забыты. Правда, я никогда и не была ничем для тебя.

Такой разговор у них однажды уже был, но тогда и она не высказывалась так определенно, и он не чувствовал себя таким виноватым, как сейчас.

— Я уже говорил тебе, что это глупость.

— Ты любишь ее, я это знаю, — холодно сказала Теана. — Это понятно по тому, как ты на нее смотришь, как ведешь себя с ней. И в эти месяцы… в эти месяцы… — Она прикусила губу.

Лонерин подумал: сказать ей о том, что было в пути, или нет? Он должен был сказать Теане правду. Но какую? Он и сам не мог понять, в чем эта правда. Ему не удавалось найти определение ни для Теаны, ни для Дубэ. Они почти слились для него в одну фигуру.

— Вы сейчас вместе?

— Нет, — прошептал он.

— Она отказала тебе.

— В каком-то смысле — да.

Теана смотрела вниз, стараясь не заплакать, — и вдруг ударила Лонерина по щеке. От этой пощечины ему стало легче: это было справедливое наказание.

— Я ничего не мог с этим поделать, — сказал он. Это звучало глупо, в особенности для Теаны.

— Замолчи! Я думала, что все кончилось, а это не так — еще нет.

Теана прижала ладони к глазам и стала тихо плакать.

Как далеко она была! Лонерин понимал ее боль, но чувствовал, что не может коснуться этой боли, и это приводило его в ярость. Он горячо и крепко сжал ее плечи — совершенно так же, как несколько месяцев назад во время поцелуя. Потом попытался обнять Теану, но девушка открыла глаза, и в них была злоба.

— Она тебя выгнала, и ты теперь пришел ко мне? У тебя и на это хватает смелости?

— Нет, я…

— Не лги самому себе.

Теана вырвалась из его рук и ушла к себе. Лонерин ничего не сделал, чтобы удержать ее.

Ноги Сана не доставали до земли: стул, на котором он сидел, был слишком высоким для него, и это его раздражало. Он терпеть не мог выглядеть малышом. Он чувствовал себя взрослым, и собственное тело казалось ему тесным, потому что отставало от него в росте. Сейчас в его уме бродили неясные мечты о том времени, когда он станет красивым молодым мужчиной и сможет делать все, что захочет. Никто больше не будет ничего ему навязывать — не то что теперь, когда он должен встретиться с собственным дедом и не знает, что думать о нем.