Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин

К октябрю 1907 года эсеры решили, что время для вооруженного мятежа настало. Впрочем, сохранить в полной тайне свои планы им не удалось. Властям Владивостокской крепости заранее стало известно о готовящихся беспорядках, и ими были приняты некоторые предупредительные меры. Так, с кораблей Сибирской флотилии, команды которых были наиболее неблагонадежны, сняли замки с орудий, вывезли винтовки. В районе расположения минного батальона, в бухте Диомид, были размещены две роты 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка с пулеметом. Наготове держался 12-й стрелковый полк, укомплектованный солдатами последнего призыва, которых еще не коснулась революционная пропаганда.

С мая 1906 года в составе Сибирской флотилии помимо миноносцев и канонерской лодки «Маньчжур» числились крейсера «Аскольд» и «Жемчуг». Вследствие увольнения запасных, а также сокращения срока службы до 5 лет, на крейсерах возник некомплект личного состава, в особенности технических специалистов. По новой организации Сибирской флотилии «Жемчуг» в 1907 году вошел в состав Владивостокского отряда. Несмотря на плохое техническое состояние машинной установки, крейсер ежегодно совершал плавания по бухтам Приморья и, чередуясь с канонерской лодкой «Маньчжур», нес станционерскую службу в Шанхае. В мае 1907 года его направили на помощь французскому крейсеру «Шанзи», севшему на камни у берегов Китая, однако к моменту прихода «француз» был разбит волнами. Кроме того, «Жемчуг» совершал непродолжительные плавания по китайским портам. Во время третьего Владивостокского восстания команда «Жемчуга» ничем себя не проявила.

Участник событий во Владивостоке осенью 1907 года капитан 1-го ранга Меркушев, уже находясь в эмиграции, опубликовал очерк «Отряд подводных лодок Тихого океана», в котором описал свое видение трагических октябрьских дней 1907 года: «Осенью 1907 года во Владивостоке большинство миноносцев и крейсер “Аскольд” залечивали раны, полученные во время японской войны; ходили слухи о готовящемся на судах бунте, потому офицеры отряда подводного плавания ночевали в казарме, держа под подушкой пистолеты Маузера».

Непосредственным поводом для вооруженного мятежа эсеры использовали подвернувшийся как нельзя кстати случай недовольства солдат минного батальона. 31 мая солдаты 1-й роты минного батальона, находившегося в бухте Диомид, после вечерней поверки отказались разойтись, требуя к себе ротного командира для заявления имевшихся у них претензий. Суть претензий была во внеочередной выдаче нового комплекта обмундирования, и, прежде всего, сапог. Дело в том, что на волне послевоенной анархии многие солдаты просто продавали свои новые сапоги, пропивая деньги. Увы, деньги быстро кончались, и почувствовавшие вкус к легкой наживе солдаты требовали себе все новых и новых сапог.

В 1907 году начальство об этом бизнесе владивостокских солдат, разумеется, знало. Шила в мешке не утаишь. Но дело в том, что в тогдашнем военном законодательстве серьезной статьи за преднамеренную утрату военного имущества не было, чем и пользовалось большое количество солдат. Забегая вперед, скажем, что промотание формы одежды стало настоящим бедствием годы спустя, во время Первой мировой войны, когда целые полки, только что обмундированные с иголочки, прибывали на фронт полностью разутыми и раздетыми, продавая и пропивая все в дороге. При этом некоторые умудряли провернуть подобные сделки по нескольку раз.

Разумеется, что ротный и батальонный командиры отказались выслушать требования солдат по замене проданного обмундирования и отдали роте команду разойтись. Но минеры не разошлись, крича о своих правах на новые сапоги. Тогда был вызван начальник инженеров крепости, но и его минеры отказались слушать. После этого был вызван вооруженный караул, который разоружил и арестовал 132 минера. Впрочем, особо серьезного наказания дебоширам не грозило, разве что гауптвахта.

Когда об аресте «сапожных бизнесменов» стало известно эсерам, те поняли — пробил их час! Немедленно было устроено совещание, на котором присутствовало шестнадцать представителей от «сознательных матросов» (по одному от каждого корабля Сибирской флотилии), представители нескольких воинских частей и члены военной организации максималистов — «Александр» (Абрам Жуков), «Костя» (Мойша Каспер) и дама по партийной кличке «Аня». Надо отдать должное, эсеры пригласили на совещание и своих конкурентов — социалистов, правда, без права решающего голоса.

Что касается «товарища Ани», то она была личностью весьма примечательной. Впоследствии было выяснено, что «Аня», она же «Надя», она же «Слободская», была одним из главных представителей партии эсеров-максималистов в Приморье. Это была, бежавшая из тюрьмы в мае 1907 года заключенная по кличке «Мария Маслякова», являвшаяся на самом деле бывшей курсисткой и каннской мешанкой Сарой Аароновой.

На совещании обсуждались следующие вопросы: о недопущении суда над 1-й ротой минного батальона, о содействии побегу эсера Пирогова, приговоренного за революционную деятельность военно-окружным судом к смертной казни, и о времени возможной организации во Владивостоке вооруженного восстания. Максималисты все три вопроса сводили к одному — к необходимости немедленного вооруженного восстания. Социал-демократы были более осторожны в оценках ситуации, впрочем, оно и понятно, они были в явном проигрыше. Заметим, что, прекрасно понимая, что арестованным минером ничего особо не угрожает, эсеры, нагнетая обстановку, утверждали, что все 132 арестованных солдата будут непременно расстреляны (!), а потому их надо срочно спасать. Это был чистой воды обман, так как минеры никого не били и не убивали, а лишь высказали свое желание получить еще по две пары новых сапог на продажу. Но на что не пойдешь ради торжества революции!

Какие цели преследовали неугомонные члены «Владивостокской военной организации эсеров» явствует из «Обвинительного акта Приамурского военно-окружного суда»: «…Главной целью, составлявшей предмет стремлений и вожделений организации, по агентурным сведениям, было вооруженное военное восстание, путем которого при поддержке рабочих имелось в виду истребить всех офицеров и все власти, завладеть имуществом и капиталами казны и богатых людей и объявить Владивосток республикой. Для достижения этой цели велась усиленная устная и письменная пропаганда среди портовых рабочих, учащихся и нижних чинов гарнизона. Усиленно заготовлялось оружие и взрывчатые вещества для совершения ряда террористических покушений на должностных лиц».

Большинством голосов на совещании было принято решение, что единственным способом спасения содержавшихся под арестом товарищей является вооруженное восстание. Но совещание так и не закончилось, ибо нагрянула узнавшая о нем полиция и жандармерия. Сорок семь участников совещания было арестовано. Однако в возникшей неразберихе нескольким видным эсерам, в том числе «Александру», «Ане», «Косте», удалось скрыться. Любопытно, что при этом все присутствующие на совещании социал-демократы были арестованы. Это послужило впоследствии обвинением в адрес эсеров, что все было подстроено и эсеры просто «сдали» социал-демократов властям.

Предупрежденные таким образом о готовившемся восстании, власти приняли некоторые меры. Так, например, еще 15 октября телефонная связь между воинскими частями была изолирована, увольнения в город солдатам и матросам запрещены. На всякий случай власти ввели в город и две казачьих сотни из Раздольного.

При этом, несмотря на арест