Стихотворения - Михаил Кузмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Январь 1923
«В какую высь чашка весов взлетела!..»*
В какую высь чашка весов взлетела!Легка была, а в ней — мое сердце, душа и тело.
Другая, качаясь, опустилась вниз, —Твой мимолетный, пустой каприз.
Не заботься, что мука мне будет горька:Держала весы твоя же рука.
Хорошо по небесным, заревым полямВо весь дух мчаться упорным саням!
Обо мне забудь, но помни одно:Опустелое сердце — полным-полно.
Январь 1923
«Встала заря над прорубью…»*
Встала заря над прорубью,Золотая, литая зима.Выпускаю за голубем голубя,Пока не настала тьма.
Словно от темной печени,Отрываю кусок за куском.Последний гость, отмеченный,Покидает златоверхий дом.
Лети! Свободен! Не хотел, А без хотенья нет победы. Но не решат и звездоведы, Какой полету дан предел.
Лети! На девичьем окне Клевать остатки каши пшенной, Но, прирученный и влюбленный, Ты не забудешь обо мне.
Приснится вновь простор высот, Падучие, льдяные реки. И, как беременный, навеки Носить ты будешь горький сот.
Дымное пламя затопило слова.Эта страда мне страшна и нова.
Горесть и радость, смех, испуг…Голубь смертельный, огненный друг.
Лейся, вар! Шуми, пожар! Дыбись, конь! Крести, огонь! Грянь, гром! Рушь дом! Санок бег Растопит снег! Зацветут, Зацветут — Там и тут Щедрые капли Алой горячей крови.
И крещеные помертвелые глазаВидят:
Купол отверст, синь и глубок.Недвижно висит Крещенский голубок.
Январь 1923
«Крашены двери голубой краской…»*
Крашены двери голубой краской,Смазаны двери хорошо маслом.Ночью дверей не слышно,Ночью дверей не видно…Полной луны сила!Золото в потолке зодиаком,Поминальные по полу фиалки,Двустороннее зеркало круглеет…Ты и я, ты и я — вместе —Полной луны сила!Моя сила на тебе играет,Твоя сила во мне ликует;Высота медвяно каплет долу,Прорастают розовые стебли…Полной луны сила!
Февраль 1923
«В осеннюю рваную стужу…»*
В осеннюю рваную стужуМесяц зазубренный падает в лужу.Самоубийцы висят на кустахВ фосфорических, безлюдных местах.Клочки тумана у мерклых шпор…Словно выпит до дна прозрачный взор…Без перчаток руки слабы и белы.Кобылка ржет у далекой скалы.Усталость, сон, покой… не смерть ли?Кружится ум, как каплун на вертеле.
Рожок, спой Про другой покой! Как пляшут лисы Под ясной луной… Полно лая и смеха Лесное эхо… Грабы и тисы — Темной стеной! Галлали! Галлали! Учись у Паоло Учелло!
Но разве ты сам не знаешь,Что летучи и звонки ноги,Быстры снеговые дороги,Что месяц молодой высок,Строен и тонок юный стрелок,Что вдовство и сиротство — осени чада,Что летней лени мужам не надо,Что любы нам ржанье и трубная трельИ что лучшее слово изо всех: «Апрель!»
Февраль 1923
Германия*
С безумной недвижностьюприближаясь,словно летящий локомотив экрана,яснее,крупнее,круглее, —лицо.Эти глаза в преувеличенном гриме,опущенный рот,сломаны брови,ноздря дрожит…Проснись, сомнамбула!Какая судорога исказилачерты сладчайшие?Яд, падение, пытка, страх?..Веки лоснятся в центре дико…Где лавровый венец?Почему как мантия саван?Д-а-а!! родная, родная!Твой сын не отравлен,не пал, не страшится, —восторг пророчества дан ему:неспокойно лицо пророка,и в слепящей новизне старо.Пожалуй, за печать порокаты примешь его тавро.Мужи — спокойны и смелы —братства, работа, бой! —но нужно, чтобы в крепкое телопламя вдувал другой.Дуйте, дуйте, братья!Ничего, что кривится бровь…Сквозь дым, огонь и проклятьеливнем хлынет любовь.Нерожденный еще, воскресни!Мы ждем и дождемся его…Родина, дружба и песни —выше нет ничего!
Февраль 1923
«Зеркальным золотом вращаясь…»*
Зеркальным золотом вращаясьв пересечении лучей, (Лицо, лицо, лицо!..)стоит за царскими вратаминевыносимый и ничей!
В осиной талии Сиамаискривленно качнулся Крит (Лицо, лицо, лицо!..)В сети сферических сиянийнеугасаемо горит.
Если закрыть лицо покрывалом плотным,прожжется шитье тем же ликом.Заточить в горницу без дверей и окон,с вращающимся потолком и черным ладаном,в тайную и страшную молельню, —вылезет лицо наружу плесенью,обугленным и священным знаком.Со дна моря подымется невиданной водорослью,из могилы прорастет анемонами,лиловым, томным огнемзамреет с бездонных болот…
Турин, Турин, блаженный город, в куске полотна химическое богословье хранящий, радуйся ныне и присно!
Ту́рманом голубь: «Турин!» — кричит,Потоком По-река посреди кипит,Солдатская стоянка окаменела навек,Я — город и стены, жив человек!Из ризницы тесной хитон несу,Самого Господа Господом спасу!
Не потопишь, не зароешь, не запрешь, не сожжешь, не вырубишь, не вымолишь своего лица, бедный царек, как сам изрек!
В бездумные, легкие, птичьи дни — выступало.Когда воли смертельной загорались огни —выступало.Когда голы мы были, как осенние пни, —выступало.Когда жалкая воля шептала: «распни!» —выступало.
Отчалил золотой апрельна чайных парусах чудесных, —дух травяной, ветровый хмель,расплавы янтарей небесных!Ручьи рокочут веселей,а сердце бьется и боится:все чище, девственней, белейтаинственная плащаница.
Открываю руки, открываю сердце, задерживаю дыханье, глаза перемещаю в грудь, желанье — в голову, способность двигаться — в уши, слух — в ноги, пугаю небо, жду чуда, не дышу… Еще, еще…
Кровь запела густо и внятно:«Увидишь опять вещие пятна».
Апрель 1923
«Один другому говорит…»*
Один другому говорит:«У вас сегодня странный вид:Горит щека, губа дрожит,И солнце по лицу бежит.Я словно вижу в первый разТаким давно знакомым вас,И если вспомнить до конца,То из-под вашего лицаУвижу…» — вдруг и сам дрожит,И солнце по лицу бежит,Льет золото на розу губ…Где мой шатер? Мамврийский дуб?Я третьего не рассмотрел,Чтоб возгордится не посмел…Коль гостя третьего найдешь,Так с Авраамом будешь схож.
Июль 1923
«Ко мне скорее, Теодор и Конрад!..»*
