Кисло-сладкое - Татьяна Александровна Грачева

протянула одну кружку Марку и отошла к комоду. Только сейчас до нее начала доходить абсурдность ситуации. В ее комнате, на ее кровати сидит промокший Абросимов, пьет чай, будто это обыденное явление и не первое ночное чаепитие.

Марк поднял взгляд над краем чашки, осмотрел Соню от макушки до пальцев ног и снова опустил глаза.

– Вкусный чай.

Соня обхватила пальцами свою чашку, уперлась поясницей в острый край комода.

– Бабушкин рецепт. Не спрашивай, что там. Понятия не имею. Наверняка что-то полезное для суставов и почек.

Марк хмыкнул и напряженно вслушался. Размыто и нечетко, будто через слой ваты звучала мелодия. Спросить он не успел, Соня сама объяснила.

– Это радио.

– Кто его ночью слушает?

– Призраки, наверное. Не знаю, я уже почти привыкла к этому странному дому.

Марк поднялся, поставил полупустую свою чашку на подоконник и медленно приблизился к Соне. Она затаилась, сжала кружку пальцами и чуть отклонилась назад. От Марка пахло Марком и дождем, а теперь еще и чаем на травах. Он разжал пальцы Сони, забрал у нее кружку и, не глядя, поставил на комод где-то за ее спиной.

– Я тебя сейчас поцелую.

Соня нервно ухмыльнулась.

– Зачем предупреждаешь?

– Чтобы ты не сбежала.

Соня выставила вперед ладонь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, положила ее на мокрую футболку Мака и чуть сжала ткань, царапнув ногтями кожу. Он резко вдохнул и отвел ее руку в сторону. Приблизившись вплотную, запустил пальцы в её волосы и поцеловал. Соня вскинула руки вверх и, обняв Марка за шею, ответила на поцелуй. На фоне прохладной кожи губы, согретые чаем, казались горячими, а язык и вовсе обжигал.

Марк целовал нежно и тягуче, но его руки вели совсем другую игру. Несколько раз его ладони словно невзначай задели Сонину грудь, сместились на поясницу и смяли ткань шортиков. Ему не терпелось добраться до кожи Сони. Забравшись под топ, его пальцы тронули нижний край обнаженной груди, смело поднялись выше и накрыли грудь полностью. Соня на мгновенье застыла, пытаясь свыкнуться с новыми ощущениями. Марк почувствовал ее смятение и выждал несколько секунд: руку оставил неподвижной, но поцелуй не прервал.

Соня дрожала, понимала, что с ней происходит, но это знание не умаляло опьяняющую слабость, а как будто усиливало её. Он держал ее сердце в ладони и то, что добрался до него через грудь, казалось вполне закономерным. Соня припомнила Надину убежденность в том, что Марк девственник, и чуть не засмеялась. Вел он себя слишком нагло и уверено, явно знал, как целовать и как дотрагиваться. Почувствовав, что Соня прижимается к нему, окончательно осмелел, забрался пальцами под резинку шортиков и погладил обнаженную ягодицу.

Поцелуй все не прекращался, Марк использовал его словно парализующий яд и отвлекающий манёвр. Не отрываясь от губ Сони, приподнял ее под бедра и перенес на кровать.

Соня зажмурилась. Ей казалось, если она не видит Марка, значит, его не существует, он часть ее бесстыжего сна. А во сне можно все. Марк целовал ее лицо, шею, ключицы, продолжая скользить руками по телу. Чуть спустил шорты и поцеловал живот, лизнув пупок, отстранился и на мгновенье застыл. Соня обеими руками вцепилась в изголовье кровати, будто боялась прикоснуться к Марку. Стянув футболку через голову, он отбросил ее в сторону и снова склонился над Соней. Осторожно приподнял топ и, оголив грудь полностью, щекотно коснулся дыханием, а потом и губами. Соня выгнулась ему навстречу и стиснула зубы. Её трясло мелкой дрожью, кожа покрылась мурашками от пяток до затылка.

Марк, разжав ее пальцы, заставил выпустить спинку и положил ладонь Сони на свой живот. Нарочно толкнул ниже и сверху накрыл своею рукой. Соня распахнула глаза и увидела его неподвижное лицо. Он слегка отстранился и, глядя в упор, наблюдал за ее реакцией. Пусть через одежду, но она все почувствовала. Ей еще не приходилось ощущать чужое желание так явственно и остро. Марк хотел, чтобы она это поняла. Она дёрнула рукой, но не смогла избавиться от его цепких пальцев. Опустив взгляд, увидела, что Марк уже без футболки. На его шее болтался тонкий шнурок с крестиком, и этот самый крестик сейчас лежал на ее груди, обжигая прохладным металлом.

Марк отпустил руку Сони и, разведя коленом ее ноги, плотно прижался бедрами. Она шумно выдохнула: уж лучше бы он оставил там руку. Чувствовать его так близко оголенной и влажной после поцелуев кожей было сродни боли.

Она испуганно сжалась.

– Марк, нет.

Но он не остановился. Нащупал резинку на шортах Сони и потянул ее вниз. Губами скользнул по шее и прикусил мочку уха.

Соня уперлась ладонями в грудь Марка и попыталась оттолкнуть. Дурман схлынул, теперь она ясно осознала, к чему ведут эти ласки, и струсила. Испугалась его настойчивости и опьяненного тяжелого взгляда, своей растерянности и слабости перед силой чувств. Её знобило от возбуждения и страха. Опять накрыло волной сковывающего ужаса, будто она стоит у пропасти, ее несет к самому краю, и она не в силах сопротивляться.

Соня перестала вырываться и просто застыла.

– Марк, пожалуйста.

Её неподвижность подействовала лучше борьбы и просьб. Марк отстранился, тряхнул головой и сел на край постели.

– Прости, я… – он взлохматил волосы, подобрал футболку и перекинул через плечо, – не хотел тебя напугать.

Соня одернула топ и поправила частично спущенные шорты. Хотела наорать на Марка, даль пощечину, но замерла, услышав практически за дверью шаги и громкое бормотание. Она вскочила и заметалась по комнате.

– Прячься, это бабушка.

Марк тоже встал, оглядел полукруглый флигель.

– Куда?

– В шкаф.

Соня схватила ботинки, куртку, всучила в руки Марку и толкнула спиной в недра шифоньера. Едва успела закрыть дверцу, как в комнату вошла Ольга Станиславовна.

– Где мои керамические зайцы?

– Какие ещё зайцы?

Бабушка просканировала взглядом флигель, немного приостановилась на смятых простынях и кружках с чаем.

– Особенные, керамические, полученные в дар после охоты на русаков в угодьях вдовы Потёмкиной.

Соня устало потерла лоб.

– Понятия не имею. Я хочу спать.

– Почему тогда не спишь?

Ольга Станиславовна обошла комнату, убедилась, что статуэток нет, и направилась к двери. Взявшись за ручку, оглянулась.

– Окно закрой, плесень портит обивку на кресле. Эта ткань старше тебя, между прочим. Поразительная беспечность, но вполне в твоем духе.

Выпроводив бабушку, Соня несколько минут простояла, прижавшись спиной к двери. Убедившись, что Ольга Станиславовна ушла, приблизилась к шкафу и распахнула дверцу.

Марк выбрался, натянул футболку, а сразу за ней и куртку.

– Вот это бабуля. Круче графа Дракулы.

Соня сложила руки на груди и