Государство страха - Майкл Крайтон

– Запрет на использование ДДТ.

– Спорный вопрос. Вообще это величайшая трагедия двадцатого века. ДДТ стало самым широко используемым веществом в борьбе с москитами, и, несмотря на все голоса против, не было ничего лучше и безопаснее. А после этого запрета каждый год от малярии стало умирать свыше двух миллионов человек, по большей части дети. Если подсчитать нанесенный запретом общий урон, он выразится в астрономической цифре: свыше пятидесяти миллионов человеческих жизней. Запрет на использование ДДТ убил больше людей, чем Гитлер, Тед. А кто особенно активно проталкивал этот законопроект? Борцы за охрану окружающей среды.

– Но ДДТ признан канцерогеном.

– Никаким канцерогеном он не являлся. И ко времени запрета все это знали.[39] – Он был небезопасен.

– На самом деле настолько безопасен, что его можно было есть. В одном из экспериментов люди подмешивали его в пищу на протяжении двух лет.[40] Ну а после запрета ДДТ сменил паратиол, куда более опасное вещество. Через несколько месяцев после запрета на ДДТ сотни фермеров погибли из-за неумения обращаться с реально токсичными пестицидами.

– Лично мы с этим не согласны.

– А все потому, что не знаете фактов, не владеете информацией. Или же просто не желаете адекватно оценить последствия, к которым привели действия вашей организации. Со временем на запрет ДДТ будут смотреть как на величайшую ошибку.

– Да никогда его никто толком не запрещал.

– Вот тут вы правы. Странам просто объявили, что если они будут и дальше использовать ДДТ, то не видать им никакой иностранной помощи. – Кеннер покачал головой. – Но бесспорным остается факт, основанный на статистических данных ООН: до запрета ДДТ случаи заболевания малярией были относительно редки. От нее умирали около пятидесяти тысяч человек в год по всему миру. Несколько лет спустя болезнь снова превратилась в мировую проблему. Пятьдесят миллионов умерли после этого запрета, Тед. Так что, как видите, еще одно действие, принесшее вред.

Настала долгая пауза. Тед заерзал на сиденье, хотел было что-то сказать, потом передумал. И вот наконец решился:

– Ладно. Так и быть. – В голосе снова звучали вальяжно-ленивые президентские нотки. – Вы меня убедили. Один-ноль в вашу пользу. Дальше что?

– А дальше встает такой вопрос. Есть ли случаи, когда выгода от подобных действий защитников окружающей среды перевешивала бы вред? Получается, что нет.

– Ладно, ладно, согласен. И что?

– Вы когда-нибудь слышали в словах этих людей хотя бы намек на малейшее сомнение в своей правоте? Никогда. Они все возводят в абсолют. Забегают вперед судей, оспаривают правила и законы, не считаясь с ценой, которую придется заплатить за это. А суды, видя, что дело кончилось весьма плачевно, не всегда решаются выставить им счет. А если только попробуют, так эти пресловутые защитники природы поднимут такой визг, хоть уши затыкай. Они не хотят, чтоб люди узнали, во что обошлись обществу и миру их потуги спасти природу. Самым вопиющим примером является их попытка регулировать содержание бензола в топливе в конце 1980-х. Слишком уж дорого она обошлась обществу. Каждый дополнительный год жизни стоил примерно двадцать миллиардов долларов.[41] Вы согласны, что действия их не оправданы?

– Ну, когда вы излагаете все в таких терминах, да, конечно, согласен.

– А какие еще термины тут подходят, Тед? Ведь это правда! Двадцать миллиардов долларов, чтоб продлить жизнь на один год. Вот цена этих правил и регуляций. И вы по-прежнему будете поддерживать организации, стремящиеся навязать обществу бесплодные и дорогостоящие эксперименты?

– Нет.

– А знаете, кто был основным лоббистом в Конгрессе при принятии закона о бензоле? НФПР. Не собираетесь выйти из совета директоров этого фонда?

– Разумеется, нет.

Кеннер удрученно покачал головой:

– Ну, вот вам, пожалуйста. Приехали.

Санджонг указывал на монитор компьютера. Подошел Кеннер, опустился в кресло рядом с ним. На экране возник снимок какого-то острова в тропиках, сделанный с воздуха. Островок, густо поросший лесом, с широкой изогнутой бухтой голубой воды. Очевидно, снять его смогли из низко летящего аэроплана. У берега выстроились четыре изрядно побитые непогодой деревянные хижины.

– Самые новые снимки, – сказал Санджонг. – Появились за последние двадцать четыре часа.

– А выглядят как старые.

– Да, но на самом деле это не так. При ближайшем рассмотрении можно предположить, что хижины эти не настоящие. Вроде бы сделаны из пластика, а не из дерева. Самая большая предназначена для жилья, в остальных трех, по-видимому, хранят оборудование.

– Что за оборудование? – спросил Кеннер.

– Глядя на эти снимки, не поймешь. Очевидно, оборудование доставили ночью. Но я связался с гонконгской таможней и получил достаточно подробное описание. Оборудование состоит из трех ультразвуковых кавитационных генераторов. Крепится на специальных сборных рамах с углеродными матрицами.

– Ты что же, хочешь сказать, что подобное ультразвуковое оборудование имеется в свободной продаже?

– Факт то, что они его раздобыли. А вот каким образом, понятия не имею.

Кеннер и Санджонг сидели рядом, сблизив головы, и переговаривались почти шепотом. Подошел Эванс, наклонился к ним.

– О чем таком ультразвуковом идет речь? – тихо спросил он.

– О кавитационном генераторе, – ответил Кеннер. – Высокоемкий по части потребления энергии акустический прибор размером с небольшой грузовик, образующий радиально симметричное кавитационное поле.

Эванс не понял его, это было видно по глазам. – Кавитация, – принялся объяснять Санджонг, – это образование пузырьков в субстанции. Ну, самый простой пример, это когда кипятишь воду. В ней появляются пузырьки, слышен шум. Но в данном случае генераторы предназначены для создания кавитационных полей в твердой субстанции.

– Какой именно? – спросил Эванс.

– В земле, – ответил Кеннер.

– Что-то я не понимаю, – протянул Эванс. – Они собираются создавать пузырьки в земле, как в кипящей воде?..

– Ну, да, примерно так.

– Зачем?

Тут они умолкли – подошла Энн Гарнер.

– Здесь у вас что, мальчишник? – игриво спросила она. – Или девочке тоже можно присесть и послушать?

– Ну, разумеется, – ответил Санджонг и застучал по клавиатуре. На экране появился целый набор графиков. – Мы как раз изучаем уровни содержания двуокиси углерода во льду, эти данные получены со станции Восток и с севера Гренландии.

– Но не можете же вы все время держать меня в полном неведении, – капризно надула губки Энн. – Рано или поздно самолет приземлится. И уж тогда я точно узнаю, что это вы затеяли.

– Конечно, узнаете, – заметил Кеннер.

– Так почему бы не сказать мне прямо сейчас? В ответ Кеннер лишь покачал головой.

В салоне раздался голос пилота.

– Прошу пристегнуть ремни, – сказал он. – Мы приземляемся в Гонолулу.

– Гонолулу? – удивленно воскликнула Энн.

– А вы думали, куда мы летим?

– Я думала… – Но она тут же спохватилась и умолкла.

«Она знает, куда мы летим», – поняла Сара.

Пока в Гонолулу шла дозаправка, на борт к ним поднялся представитель паспортно-таможенного контроля и попросил предъявить документы. Он тут же узнал Теда Брэдли, заулыбался и начал называть его «мистер президент». Брэдли был польщен таким вниманием со стороны человека в униформе.

Офицер проверил паспорта у всех, а затем сказал:

– Пункт вашего назначения – остров Гареда в составе Соломоновых островов. Я просто хочу убедиться, что вашей группе знакомы правила поведения туристов в этих местах. Большинство посольств обычно предупреждает своих граждан, что там бывает небезопасно. Особенно с учетом нынешней обстановки.

– Какой еще обстановки? – спросила Энн.

– На острове активизировались повстанцы. Были совершены убийства. В прошлом году туда вошли части австралийской армии и взяли в плен главарей повстанцев, но некоторым удалось улизнуть. Только на прошлой неделе там произошло три убийства, в том числе двух иностранных граждан. Один из трупов был… э-э… обезглавлен. И голову бандиты забрали с собой.

– Что?..

– Голову унесли с собой. Потом, после смерти.

Энн обернулась к Кеннеру:

– Так мы летим именно туда? На остров Гареда?

Тот кивнул.

– Но зачем, скажите на милость, им понадобилась голова этого несчастного?

– Ну, наверное, ради черепа…

– Черепа… – повторила она. – Так, значит, речь идет об охотниках за черепами, да?

Кеннер снова кивнул.

– Я схожу с этого самолета, – заявила Энн. Взяла свою сумку и стала спускаться по трапу.

Дженифер только что проснулась.

– Что это с ней? В чем проблема? – спросила она.

– Дамочка уходит по-английски, не попрощавшись, – ответил Санджонг. Тед Брэдли задумчиво поглаживал подбородок. А потом спросил: