Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Бранн знал, что его рота всегда будет наособицу от остальной Гвардии Ворона, несмотря на слова примарха и заверения других старших офицеров. Рапторы отличались не только физически, но и характером. В этом не было ничего нового. Среди воинов Коракса всегда существовали незначительные отличия. Были терране, которые сражались подле самого Императора, их наследие прослеживалось до самого начала Великого крестового похода. Однако, невзирая на славную историю, терране так и не обрели таких же уз, которые лорд Коракс разделял с теми, кто сражался за спасение Освобождения. Бывшие заключенные, и Бранн был всего одним из тысяч, принимавших участие в восстании, приняли Коракса за своего, сначала как защитники, а после в качестве последователей. Терране относились к Кораксу с трепетом и уважением, как к своему генетическому отцу, но они всегда были лишь воинами-слугами Императора и не могли считать себя ровней примарху.

А теперь к этой смеси добавились еще и Рапторы. Они делили между собой две черты: все Рапторы вступили в легион уже после того, как открылось предательство Гора, и не пострадали от резни в зоне высадки и последующих отступлениях с боем. Это отличало их и от тех, кто родился на Освобождении, и от терран. Они не были воинами Великого крестового похода; они служили более темной, но не менее важной цели. Рапторов тренировали не для умиротворения миров, которые не желали принять согласие, и не для искоренения чужаков, но ради единственной задачи — истреблять других космических десантников.

Выживших на Исстване все еще преследовали кошмары прошлого, они испытывали гнев и вину, несли бремя утраты, которое Бранн не мог с ними разделить. Возможно, по этой причине Коракс назначил Бранна командовать новыми рекрутами, надеясь, что тот почувствует единство духа с юным поколением, чего ему уже никогда не светит с выжившими после резни. Мудрый Коракс всегда видел, что творится на душе его воинов.

— Вражеские контакты, несколько сотен, — сообщил Клаверин, сержант одного из авангардных отделений. — Более десятка Несущих Слово возглавляют оборону, командор.

— Понял тебя. Уничтожить сопротивление. Доступ к плазменному залу — приоритетная цель.

Агапито зарубил очередного противника, мерцающее лезвие его силового клинка рассекло крапчатую бледно-синюю плоть, отвратительное, напоминающее собачье лицо человека разделилось ото лба до подбородка. Командор обрушил следующий удар на раба-мутанта с выпученными глазами и раздвоенным языком, вогнав меч в грудь странного существа.

— Еще сто метров! — рявкнул он и взмахнул клинком, подгоняя Гвардейцев Ворона.

Между Агапито и реакторным залом оставалась горстка Несущих Слово, но продвижение от этого не стало легче. Возможно, желая окончить свои презренные жизни, изуродованная команда хлынула в кормовую часть корабля, используя себя в качестве живого щита, чтобы не дать Гвардии Ворона добраться до реакторного зала. Это был не подлый план рабов, который заключался в том, чтобы забрать абордажные партии вместе с собой, но просчитанная жертва Несущих Слово. Плазменный реактор мог достигнуть критического состояния лишь в случае, если легионеры-предатели начали процесс сразу, как только их обнаружили.

Агапито слышал по вокс-сети доклады других отделений, которые двигались на соединение с Бранном и его Рапторами, пытаясь создать единую линию посреди массы защитников, чтобы атаковать залы трубопроводов и машинные отделения.

Мыслей об отступлении не было, как и указаний покинуть корабль. Разведка играла ключевую роль в войне, которую вела Гвардия Ворона — знание того, где враг слабее всего, а где силен, было основой стратегии Коракса. Корабль был слишком ценен, чтобы его потерять, и Агапито сражался, словно берсерк из XII легиона, дабы искупить проступок.

В конце концов Гвардия Ворона проложила путь сквозь толпу защитников, коридор наполнился расчлененными телами к тому времени, как легионеры достигли перехода, ведущего к главному реакторному хранилищу. Агапито отправил два отделения в арьергард, а сам повел остальных, около семидесяти воинов, прямо к пункту управления реактором.

Путь в дальнем конце коридора им преградили аварийные противовзрывные двери, но три мелта-бомбы Когтей пробили в них дыру, достаточно большую, чтобы бронированные легионеры проникли в сердце инженерных палуб.

Сержант Ховани вошел первым, опередив Агапито.

— Не стрелять! — рявкнул сержант, опуская болтер.

Впереди находилось отделение Рапторов — не обычных воинов в боевой броне, но уродливых, несчастных созданий, которые перенесли последнюю имплантацию генетического семени от примарха. Некоторые, слишком крупные даже для силовых доспехов, были просто закутаны в одежду. Другие могли носить комплекты брони, хотя и со значительными доработками.

Агапито невольно сравнил последнее поколение Рапторов с рабами-мутантами, которых он убивал. Чешуйчатая кожа, нечеловеческие глаза, когтистые руки, жесткие волосы, а также костяные и хрящевые наросты обезображивали воинов Гвардии Ворона. Их сержант выглядел горбатым — он еще мог носить доспехи, но удлиненные уши и торчавшую изо лба кость невозможно было скрыть под шлемом. Кожа всех воинов, которых видел Агапито, будь она покрытой мехом или гладкой, змеиной или усеянной шипами, была почти белой. У всех были черные как смоль волосы, и на ум сразу приходило сравнение с выбеленной плотью и черными глазами лорда Коракса.

Несмотря на физическую схожесть с корабельными рабами, Рапторы в своем самообладании и поведении не могли не отличаться от них сильнее. Они охраняли лестничный колодец, внимательные и готовые ко всему, стараясь держаться настолько прямо, насколько позволяли искаженные тела. Никакие уродства не могли скрыть чувство собственного достоинства и выправку легионеров, но их внешний вид все равно тревожил Агапито, особенно в сравнении с чудовищами, которых породили Несущие Слово. Мысли об этом ничуть не помогали принять факт существования изуродованных Рапторов.

— Командор Агапито, — сказал сержант, склонив голову в почтительном приветствии. Его губы были тонкими, обнажавшие во время разговора темные десны и язык, но голос воина оставался тихим и спокойным, почти юношеским. — Командор Бранн захватывает реакторный зал.

— А ты кто? — спросил Агапито.

— Сержант Хеф, командор. Навар Хеф.

— Присоединяйтесь к моим Когтями, Навар, — сказал Агапито, ткнув пальцем за спину на ожидавших у двери воинов. — Полагаю, враг разбит, но их еще может оказаться достаточно, чтобы попытаться провести контратаку.

— Технодесантники сейчас берут под контроль плазменную камеру, командор, — добавил Хеф. — Командор Бранн просил передать, что встретит вас в главном зале.

«Кто бы сомневался», — подумал Агапито, но вслух сказал: — Очень хорошо, сержант. Продолжать в том же духе.

Агапито обратил внимание на тройку сержантов, которые присоединились к нему, ожидая приказаний.

— Заблокировать сектор и соединиться с другими Рапторами, — произнес он. — Никто не должен пройти участок.

Командор уже оборачивался, мысленно вернувшись к Бранну, когда сержанты подтвердили получение приказа и направились к отделениям. Чтобы попасть к главному реактору, Агапито потребовалось подняться палубой выше, миновать еще два отделения Рапторов, охранявших лестничные колодцы, и пройти по короткому коридору. Зал находился в глубине периметра, и командор, приближаясь к реактору, вложил меч в ножны, а пистолет спрятал в кобуру.

Бранн встретил его у дверей, шагнув в коридор одновременно с Агапито, без сомнения проинформированный о приближении другого командора. Поначалу Бранн ничего не сказал, а лишь прошел мимо, чтобы обратиться к отделению Гвардии Ворона в другом конце перехода.

— Сектор в безопасности, продвигайтесь на три палубы ниже, — приказал Бранн. На двух командоров бросили несколько мимолетных взглядов — было ясно, что их отправляют не по каким-то стратегическим соображениям — но легионеры отбыли без лишних вопросов. Постепенно грохот их ботинок стих вдали.

— Брат, я хотел из…

Бранн схватил брата за край нагрудника и приложил Агапито о стену.

— Одних извинений недостаточно! — хотя Агапито не видел лица брата за личиной шлема, поза и голос Бранна выдавали ярость так же отчетливо, как рычание или грозное выражение лица. — Нам дали простой приказ. Что с тобой случилось?

— Я убивал Несущих Слово, брат, — ответил Агапито, пытаясь оставаться спокойным перед гневом Бранна. — Вот, что мы делаем. Мы убиваем предателей.

Агапито попытался вывернуться из хватки Бранна, но брат отпихнул его назад к стене с такой силой, что от удара растрескалась штукатурка.

— Одна минута, — прохрипел Бранн. — Еще одна минута, и нам пришел бы конец.