Флорентийка и султан - Жаннетта Беньи

– Лягушонок, садись. Нам надо допить ром.

ГЛАВА 15

Когда с последними лучами солнца фрегат «Эксепсьон» отдал прощальный салют и вышел из бухты Провидения, Фьора долго стояла на корме, пытаясь разглядеть среди нагромождения домов, среди скал из песчаника мрачное низкое строение, откуда утром поведут на казнь двух искателей удачи – капитана Рэда и юного англичанина Фрэнсиса Дрейка.

Сердце ее разрывалось от боли и сожаления. Она чувствовала какую-то необъяснимую тягу к этому юному искателю приключений, который был так искренен в своих чувствах.

Когда у выхода из бухты Провидения с грохотом опустилась на дно защитная цепь, фрегат проследовал на рейд. После этого цепь снова поднялась.

Город отдалялся, и Фьора вернулась в свою каюту. Только музыка могла сейчас согреть ее душу.

Она взяла в руки лютню и запела ту самую рыцарскую балладу, которую когда-то услышал Лягушонок и которая так запала ему в душу.

Сеньора, дайте мне для исполненьяНаказ, согласный вашей точной воле —В таком почете будет он и холе,Что ни на шаг не встретит отклоненья.Угодно ль вам, чтоб скрыв свои мученья,Я умер – нет меня на свете боле!Хотите ль вновь о злополучной долеСлыхать? – Амур исполнит порученье.Я мягкий воск в душе соединяюС алмазом крепким – и готовы обаЛюбви высокой слушать приказанья.Вот – воск иль камень – вам предоставляю:На сердце вырежьте свое желанье —И сохранять его клянусь до гроба.

Она задумчиво перебирала струны лютни, не заметив как возле распахнутой двери ее каюты остановился капитан Дюрасье.

По лицу его блуждала странная улыбка.

Фьора с трудом допела последние слова – мешали слезы. Когда она, наконец, отложила лютню и стала утирать слезы белоснежным шелковым платком, капитан Дюрасье заглянул в ее каюту.

– Браво,– сказал он, аплодируя девушке.– Никакой голос, кроме вашего, не мог бы украсить этот, захватывающий дух своим очарованием, закат.

Дюрасье улыбался так льстиво, что Фьоре стало не по себе.

– Благодарю вас, мессир Дюрасье,– тихо сказала она и отвернулась.

– Я льщу себя надеждой, что вы не напрасно согласились совершить плавание во Францию именно на моем корабле,– непонятно зачем подмигивая, сказал Дюрасье.– Мне кажется, что мы испытываем некоторые чувства, которые можно описать сходными словами. Фьора со вздохом обернулась.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, мессир Дюрасье.

Небрежно помахивая рукой, капитан фрегата принялся объяснять:

– Такие вечера, как этот, вызывают в душе всякого благородного человека романтические чувства. Хочется любить и быть любимым, петь и слушать музыку, сочинять стихи и баллады.

– Мне кажется, что у вас хорошее настроение, капитан,– равнодушно сказала Фьора.

Дюрасье, казалось, совершенно не замечал ее холодности.

– Моя душа переполнена восторгом! – воскликнул он.

– К тому же, получить под свою команду такой превосходный корабль выпадает не всякому. Такая возможность привела бы в восторг сердце любого мужчины.

Не глядя на капитана Дюрасье, Фьора поднялась и подошла к окну. Отсюда был виден белый след, остававшийся за кормой фрегата.

Остров все отдалялся, и вскоре в вечерних лучах были видны лишь его неясные очертания.

– Я создан для того, чтобы командовать этим кораблем! – хвастливо заявил капитан Дюрасье.

– Не сомневаюсь в этом,– отрывисто бросила Фьора.

Всем своим видом она давала понять, что не желает разговаривать с капитаном Дюрасье.

Однако, тот, как и все самовлюбленные позеры, оказался невероятно назойливым.

– Но мне этого недостаточно,– со значением произнес он.

– Что же вам нужно?

– Я с нетерпением ожидаю того дня, когда вы, наконец оцените мои качества и полюбите меня.

Фьора резко обернулась и с такой яростью блеснула глазами, что Дюрасье, наконец, понял свое место. Он тут же заторопился.

– Мне пора идти. Спокойной ночи, Фьора.

Он удалился, не получив в ответ ни единого слова.

Девушка снова села на кровать, взяла в руки лютню и стала перебирать пальцами струны.

Она возвращалась во Францию. Что ждало ее там?

Сеньор Гвиччардини перед отъездом снабдил ее небольшой суммой денег, которой хватило бы для того, чтобы продержаться первое время. Что будет потом, Фьора не знала.

Ощущение неизбывной пустоты в сердце заставляло ее снова и снова возвращаться мыслями к утраченному.

А он хорош – этот молодой англичанин. Фрэнсис Дрейк... Если бы он был благородного происхождения... Может быть, они смогли бы найти счастье...

Едва последний зеленый луч сверкнул над морем, пиратский бриг неслышно вышел из бухты Святого Креста и приблизился к тому месту, где над берегом возвышался зубчатый силуэт построенной еще при крестоносцах башни.

Именно сюда распоряжением посла-губернатора острова Крит были переведены из городской тюрьмы особо опасные преступники: капитан Томас Бартоломео Рэд и Фрэнсис Дрейк.

Предупрежденный мессиром Дюрасье о том, что бандиты попытаются прийти на помощь своим собратьям, заключенным в тюрьму, сеньор Гвиччардини приказал поместить их в более надежное место.

Бриг стал на якорь.

Пираты отправили на разведку Бамако, которому под покровом темноты было легче проникнуть в город. К тому же он был единственным, кто хоть немного разбирался в хитросплетениях улиц Кандии.

Бутылка рома, предусмотрительно захваченная Бамако с собой, изрядно развязала язык стражнику, сменившемуся с поста у городской тюрьмы, и, захмелев, он рассказал мавру о том, что осужденных к удушению гарротой пиратов перевели в каземат на берегу.

Вернувшись на бриг, Бамако рассказал своим собратьям об услышанном, и они принялись разрабатывать план освобождения капитана Рэда и Лягушонка.

Решено было заложить бочку с порохом под стены башни, отвлечь внимание охраны, несшей службу наверху, взорвать порох, проделать проход в стене и проникнуть в каземат.

Среди тех, кто отправился на шлюпке к берегу, были гигант Жоффруа и несколько бывалых пиратов из берегового братства.

Бамако показывал дорогу.

Наконец, шлюпка причалила к берегу возле башни, где содержались пленники.

Пока горстка пиратов была занята на берегу, шлюпка вернулась на бриг и доставила к башне остававшихся в руках пиратов заложников: отца Бонифация, корабельного лекаря мессира де Шарве и Леонарду Мерсе, служанку Фьоры. На спины им водрузили зарядные устройства для запуска шутих.

Наконец, все было готово. Пираты залегли на берегу неподалеку от башни, и Жоффруа чиркнул кремнем, высекая огонь, который поджег тонкий шнур, пропитанный «адской смесью».