Критическая метаморфоза - Максим Похил

которого источало уверенностью и контролем ситуации, чтобы не происходило. За это его супруга в своё время и полюбила.

Это человек проработавший в правоохранительных структурах больше пятнадцати лет. И после того, как узнав, что его намереваются убить, не побежал тут же в ближайший аэропорт. А сидит у себя дома, гордо используя время, данное ему, в виде отсрочки, не боясь ни о чём. Не паникуя, не опасаясь за жизнь своих друзей, которые могут тут остаться. Не собирает в гневе все свои пожитки. А чуть ли не в последний момент вылетит куда-то, где будут ему рады. В свою новую родину. Перед этим, постарается вдоволь насладиться последними мгновениями нахождения в своём доме и уйдёт с него с тем, с чем и пришёл.

Он знал, кто он и чего достоин. Ему не стыдно за свою работу и за свои принятые решение. Он был уверен, что прожил достойных, ровно, сорок четыре года и сорок три дня на родине. До последнего стараясь принести ей пользу. Принимая, под диктовку, правила жизни от власти. При которой, даже имя своего сына пришлось выбирать наперекор своим же желаниям. Со списка разрешённых законом.

Больше двадцати лет назад Верфь приняла закон с запрещённым списком имён. Которыми нельзя было называть детей рождённых сдесь с момента принятия. Подразумевалось, что люди начнут использовать вместо запрещённых, тех которые были тут же предложены в законе, которые в основном распостранены в восточных соседей. Но народ, в большей своей массе, начал брать имена с далёких стран запада. Что в конечном итоге не сильно огорчило власть, так как основная задумка была манкуртизация населения.

Ми́лан уже про себя начал представлять, каким будет выглядеть его новый дом? а главное жизнь: — Па, выходит мы что? Сдаёмся?

— Сдаёмся? Мил, ты посмотри на этих садистов? Они горло тебе перегрызут увидев тебя рядом с их миской, даже если ты проходил мимо.

Ми́лан улыбнулся, слегка опечален, но спокоен, пока его мозг резко не вспомнил: — Пап, — дёрнулся, — А как же мои планы на сегодня? Они отменяются? Мне позарез нужен этот день. Как минимум, чтобы попрощаться со всеми.

— Так, я ж и не запрещаю. Ты можешь идти. Но в три ночи, ты обязан быть дома. Это приказ. Пока что, я ещё имею право такие слова употреблять, — скривив лицо, улыбнулся Виктор.

— Спасибо, — расчётливо кивнул и ушёл в свою комнату.

Достав с кармана смартфон, быстро набрав номер, ждал ответа держа его у уха.

Гудки прекратились: — Алло.

Дима: — Алло. Да, Милка.

Ми́лан: — Короче. Сегодня собираемся по раньше. Ты займёшься этим?

Дима: — Даа, — задумался, — Без вопросов. А что-то случилось?

Ми́лан: — Нет, всё в порядке. Там этот… Клим сегодня может быть не в настроении… У тебя получиться…

Дима: — Пфф, тут можешь даже не сомневаться, эта совиная мать будет как штык.

Ми́лан: — Ну теперь я спокоен, — захихикал и достал с ящика стола, накопитель памяти, — На выход в пол пятого. Собираемся у дома Дэриэла. И да… — он задумался, — о бабках вообще не думай.

Дима: — Я тебя понял, олигарх. Тогда до вечера.

Двенадцать часов дня. Клим, уже возненавидев этот день, за то, что случиться вот-вот, решил не сидеть дома и не видеть своих родителей, которые делают вид, как будто ничего не происходит и выйти на улицу, сев у себя во дворе. Он никогда не сомневался в авторитетности своей семьи и никогда не сорился со своими родителями, даже когда был прав, не гнул свою линию, а искал компромисс. Но вот здесь компромисс стоил ему отстранения на год с человеком, которого он любит. И от того, как родители восприняли это, ему было особенно больно. Их реакция значила не иначе как будто он ребёнок, попросивший ему купить какую-то детскую игрушку.

Но ничего уже не изменить, договорённость случилась и Клим остаётся дома. И казалось бы, ничего вроде не произошло, всё опять на своих местах. И родители имеют сына под боком, который всё ещё собирается продолжать их дело и если нужно, по их словам, сможет со временем уехать к ней. Всё же хорошо, если, конечно, не брать во внимание одну деталь. Клим впервые за девятнадцать лет, не то чтобы засомневался в принятом решении своей семьи, проигнорировав его просьбу, они натурально обидели его. Что в последствии, изменит его жизнь до неузнаваемости. Чего они так и не поняли, хотя наверное никто бы не понял.

Клим сидел поникший, но внезапно «прилетает» сообщение в мессенджере. Отправитель «Дима»: — Вээу, ты там как живой? Лиза уже уехала?

С грустной гримасой, Клим отправляет ответ: — Ещё нет (грустный смайлик).

Дима: Понятно. Слушай, кароч, только что такая хуйня произошла. Купил в ларьке у дома булку с изюмом, сижу ем. Пока съел — охуел. За всю булку нашёл лишь одну изюмину. Поржал. Потом решил подойти, узнать. Может прикол какой-то… а она мне говорит: «Вы же попросили булку с изюмом, а не с изюмами…» Я там чуть не взорвался! Смешно? (раздражённый смайлик)

Клим: — Ну так…

Дима: Ладно, понимаю, что не в духе. Тут это, движ намечается, ты будешь?

Клим: Не знаю, настроение не оч… — и внезапно перестал писать, услышав, как чья-то машина подъезжает к его дому.

Спрятал смартфон и начал за ней следить. Это было такси. Оно остановилось у ровно постриженного газона, в миллиметре от бордюра его дома.

Клим увидел, как в быстром темпе, с машины выбежала Лиза и закрывая от глаз ладошкой направленные в её сторону лучи солнца, видимо высматривала Клима.

Приехала она одна. Машина уехала. Через пару секунд, Лиза уже увидев Клима, начала ускоренно идти. Клим тоже сорвался к ней. Через три секунды они настигли друг друга и обнялись, тут же поцеловавшись. Продлилось это где-то секунд тридцать.

Они сами не поняли, как случайно забежали на газон, оставшись стоять там. Что отчётливо заметил отец Клима вместе с супругой, стоящие молча у окна и наблюдавшие эту картину. Тяжело было понять, что именно они про себя думали. За помятый газон Лэопольду было, конечно, обидно, ведь именно он был инициатором его создания, но так как Климу, после этого он ни слова не сказал, то случай можно было считать забытым.

Стояли они долго, наблюдая за ними, почти всё время.

Поцелуй прекратился, и они просто, обнявшись, остались стоять на месте и время от времени перекидывались словами:

— Готова?

— Нет…

— Тогда может ещё на пару дней останешься?

Тяжело вздохнув: — Наш дом уже выставлен на продажу. Все вещи погружены и направляются