Преступники - Анатолий Безуглов

— Вы в то утро были в брючном костюме, а почему явились на работу в платье? — спросила следователь.

— Запачкалась. Кровь кое-где все-таки попала на костюм, когда тащила Баулина... С этого момента жила в постоянном страхе. А уж когда узнала, что из Москвы приехали следователи, и вовсе потеряла покой... Стали расползаться слухи. Разное, конечно, болтали. Но я-то знала, что к чему!.. Начали о Кленовой говорить. Смотрю, и вы ею крепко заинтересовались... Между прочим, когда мы первый раз беседовали с вами в кабинете Баулина, меня так и подмывало намекнуть насчет Кленовой... Сдержалась. Подумала, что будет лучше, если вы от других узнаете. А то ввяжусь и еще хуже будет.

— Мы и вашего бывшего мужа подозревали, — сказала Ольга Арчиловна.

— Ну, насчет Юры я не сомневалась — разберетесь... Подозревать Рогожина... Смешно! Хотя я и видела его машину неподалеку от того места. Рогожин что-то чинил, лежа под «Жигуленком»... Потом узнала, что Регина Эдуардовна была здесь, ее долго допрашивали, возили в дом Евгения Тимуровича... А я все молила бога: пронеси, господи! Дура, конечно! Но уж такова натура человеческая — хватаешься за любую возможность, за соломинку... Авось, мол... Теперь-то ясно: ох как глупо!.. Это я окончательно поняла, когда дошли слухи, что вы интересуетесь моей жизнью. Откуда, мол, машина, японский видеомагнитофон и другие вещи... О бабушке спрашивали, Варваре Леонтьевне... Дело ясное — влипла... А тут еще такая история. Один большой московский начальник, Пляцковский, неожиданно со скандалом забрал из клиники свою жену. В тот день, поздно вечером, завалился ко мне Банипартов. Есть, говорит, разговор, старуха... Вась-Вась обычно вежливо со мной, а тут грубо, словно приказывает... Пошли мы в гараж, чтобы мой жених не услышал. Банипартов с ходу ошарашил меня: швах твое дело, старуха! Могут арестовать каждую минуту... Я ему: за что? Он даже не слушает. Смотри, говорит, если заметут, то молчи... О чем, спрашиваю, молчать-то? Он говорит: о том, что я деньги давал Баулину в долг, не то потянут и меня. А чем больше людей проходит по делу, тем хуже. Значит, групповщина, шайка... Я и так все время как на раскаленных углях, а тут и вовсе душа в пятки ушла... А Вась-Вась продолжает: на все вопросы отвечай — не знаю, не помню, не видела, не слышала, не была... От всего отбрыкивайся. У меня, говорит, на этот счет есть опыт... Последние слова как-то пролетели мимо моих ушей, тогда не придала значения, а теперь понимаю... Самое главное, твердит мне, не признавайся, что стреляла в Баулина... Я так и села... Не стреляла, кричу, истинный крест!.. Он погрозил пальцем, усмехнулся, говорит: меня не проведешь, видел, как в тот день ты ехала с Лавутки... Ну, я рассказала, как было дело... Банипартов спрашивает: где наган? Говорю: здесь, в гараже спрятала. А наган действительно лежал в ящике для инструментов, завернутый в купальную шапочку Евгения Тимуровича... Банипартов разозлился. Дура, говорит, мозги твои куриные! Разве так прячут? Наган, мол, заберу и так заныкаю, что тысяча следовательских ищеек не найдет... Он взял наган за дуло, завернул в свой носовой платок и положил в карман. Шапочку отдал мне, а я забросила ее в лопухи у забора. Когда Вась-Вась уходил, то погрозил кулаком и предупредил: смотри, хоть слово скажешь — кранты тебе... Потом нашли убитого Ростовцева, и я сразу поняла, что это Банипартов его... Я всегда боялась Банипартова, а после такого — еще больше! Думала: уж если он Ростовцева убил, то меня и подавно не пожалеет... Вот поэтому и молола вам всякую чепуху... Ох, Ольга Арчиловна, вы не можете представить, как трудно носить в себе весь этот ужас! Сейчас рассказала — и на душе легче стало, честное слово!.. Может, я что-то пропустила, спрашивайте...

— Расскажите о нагане, — попросила Дагурова.

— Ах да! Вам это важно знать... Понимаете, месяца три назад к нам в клинику привезли Мурашкина. Он охранником работал, уже лежал у нас до этого... Поступил Мурашкин в бессознательном состоянии. В кобуре — наган. Верхние казенные вещи с него сняли, надели наши, больничные. А наган я положила в сейф. Думала: будет выписываться — возвращу... А он погиб...

Орлова рассказала историю, которую Ольга Арчиловна уже знала со слов Латыниса.

— После смерти Мурашкина никто за наганом не приходил... Я раз сказала об этом Баулину. Он ответил: надо будет, придут — оружие ведь... Ну, я успокоилась... А дня за четыре до покушения заходит ко мне Евгений Тимурович, говорит: дай наган. Я думала, что его затребовали с работы Мурашкина. Даже обрадовалась: гора с плеч! — Она прерывисто вздохнула. — Если бы я знала, чем обернется...

— Аза Даниловна, вы сказали, что, услышав про смерть Ростовцева, сразу подумали на Банипартова. Почему?

— Так ведь Вась-Вась взял у меня наган в тот самый вечер...

— Я о другом, — поправилась следователь. — Из-за чего, по вашему мнению, Банипартов убил Ростовцева?

— Вот этого не знаю, Ольга Арчиловна. — Заметив недоверчивый взгляд следователя, Орлова уточнила: — Вась-Вась не любил Аркадия Павловича. Как-то при мне так выразился о нем: надутый пузырь... А вот за что он его — понятия не имею.

— Ладно, вернемся к взяткам... Баулин просил вас брать с больных?

— Нет, — поспешно сказала Орлова. — Он ни разу не просил... Я же рассказала, с чего все началось... Да и ни у кого вымогать не приходилось — сами давали.

— А у Бульбы? — напомнила следователь.

— Это уже по инерции, — опустила голову обвиняемая. — Дурацкая натура моя!

— Значит, Баулин не понуждал вас, — уточнила Дагурова, которую несколько поразило, что Орлова пытается как-то выгородить профессора.

Та, словно угадав мысли следователя, грустно произнесла:

— Я, конечно, могла соврать. Но не думайте, что перед вами сидит совсем уж подлая тварь... Я тут за несколько дней всю свою жизнь вспомнила... Дальше, конечно, мрак, но не хочется быть неблагодарной стервой! Да и грешно сваливать на человека, который находится при смерти. Тем более он-то раскаялся, хотел доказать, что сам над собою суд совершил... А у меня, честно говоря, духу не хватило бы.

Прежде чем задать очередной вопрос, Дагурова выдержала паузу.

— В какой пропорции вы делили деньги?

— Как правило, я отдавала Евгению Тимуровичу половину.

— А в отдельных случаях?

— Иногда оставляла больше.

— Почему себе брали больше?

— Так ведь я и рисковала больше, — серьезно ответила Орлова. — Если бы донесли, то на меня.

— А ценности? Картины, хрусталь, антиквариат? Как делились?

— Картины меня не интересовали. Они все шли Баулину: он их любил. Ну а хрусталь, например, один раз мне, другой — ему... И ковры так же... Но лично я предпочитала деньги.

— Какую сумму вы обычно запрашивали?

— Определенной таксы не было. Это каждый раз зависело от обстоятельств...

— Назовите самую крупную взятку.

— Три тысячи.

— А самую маленькую?

— Да как вам сказать... Однажды взяла пятьдесят рублей... Не поверите, был и такой случай. Как-то приехал один ювелир. С местами, естественно, как всегда... Он пришел ко мне домой. Я намекнула. Ювелир говорит: всегда готов, но денег больших с собой нет. Предложил в качестве аванса золотые часы с браслетом. Мне как-то неловко стало их брать: часы — нужная каждому человеку вещь... Говорю: ладно, потом рассчитаемся. Он мне: конечно-конечно, о чем может быть речь... Перед самой его выпиской приехала жена и в знак благодарности вручила мне вот такой большущий перстень с камнем, — Орлова показала, какой величины. — Я думала, уж если ювелир, то не поскупится и перстень тысячи полторы стоит... Оказалось — обыкновенная медяшка, а камень — стекло. Красная цена — десять рублей. Вот так меня провели, — невесело усмехнулась Аза Даниловна.

— В общей сложности, какую сумму составляют все взятки?

— Откуда же я знаю, Ольга Арчиловна! Ведь я никакой бухгалтерии не вела...

— Ну хотя бы приблизительно?

— Много! За сотню тысяч наберется...

— Хочу сказать, Аза Даниловна, вам нужно, вы обязаны вспомнить все случаи, понимаете, все!

— Понимаю, понимаю, — испуганно закивала Орлова. — Только нужно спокойно сесть, с ручкой и бумагой...

— Такую возможность вам предоставят, — сказала Дагурова. — Еще один вопрос. Если к вам направляли больного, а он, вернее — его заболевание не подходило по профилю клиники, как в таких случаях поступал Баулин?

— Поняла, о чем вы... Сначала я или кто-то из врачей говорил с больным: так, мол, и так, дорогой товарищ, лечить вас не беремся... Но потом было несколько случаев, когда госпитализировали людей, хотя к нам их класть не нужно было.

— Например?

— Понимаете, о всех подобных случаях я судить не могу... Да и вряд ли самый опытный врач сможет точно определить, правильно ли мы сделали, что согласились госпитализировать того или иного больного, или же неправильно... Но вот когда Банипартов попросил за Ульяшина, то Баулин взял его в клинику с большой неохотой.

— Кто такой Ульяшин?