Император-гоблин - Кэтрин Эддисон

– В новогоднюю ночь будет лучше, – фыркнул Бешелар, который никогда не стеснялся критиковать окружающих.

Возможно, Кала заметил неприятное впечатление, произведенное на Майю этими словами, и быстро вмешался:

– Мы видим, что Великому Авару нравятся танцы.

– Да, – согласился Майя.

Его дед успел сменить уже несколько партнерш. Рядом с Аваром эльфийские женщины выглядели миниатюрными, и если бы на его месте был кто-то другой, это выглядело бы смешно. Но он безошибочно исполнял все танцевальные фигуры и двигался с такой ловкостью и грацией, что привлекал взгляды – хотя Майя не собирался ему об этом рассказывать.

Он не сразу понял, что Авар пригласил на танец Арбелан Джасанай. Все расступились перед ними, и Майя проводил их взглядом, боковым зрением заметив, что рядом с опустевшим креслом Арбелан сидит Ксетиро Кередин.

Она встретила его взгляд и вопросительно приподняла брови. Майя кивнул, девушка поднялась и подошла к трону. Ее волосы блестели в свете сотен свечей; она отказалась от банального лазурита и убрала косы черными лаковыми гребнями и низками изумрудов, цвет которых сочетался со скромной зеленой вышивкой на ее сером платье. Поднявшись по ступеням, она поклонилась и прошептала так тихо, чтобы услышал только он:

– Вы не обязаны говорить с нами, если не желаете.

– Вы наша невеста, – возразил Майя. – Допустим, мы оба собираемся вступить в брак, потому что так велит долг, но мы не хотели бы, чтобы будущая совместная жизнь стала для вас всего лишь унылой повинностью.

Он хотел сказать ей что-нибудь приятное, но фраза прозвучала горько. Дач’осмин Кередин с неожиданной горячностью воскликнула:

– О, проклятье! Мы должны извиниться перед вами, Эдрехасивар. Мы разозлились на нашего отца и мачеху, но нам не следовало вымещать гнев на вас.

– Вы думали, что мы слишком глупы, чтобы иметь собственное мнение, – сказал Майя.

– Нас ввели в заблуждение… сплетни, услышанные от знакомого, которому мы отныне не будем доверять, – сухо ответила дач’осмин Кередин. – Наша жизнь состоит из обязанностей, но мы предпочитаем выбирать свои обязанности.

– Именно этого мы и боялись, – сказал Майя, – но нам показалось, что мы ничего не можем предпринять.

Она отмахнулась от этих слов.

– Мы написали нашей двоюродной бабке Арбелан неприятное письмо – чтобы досадить отцу. Мы уже извинились перед ней и теперь хотели бы извиниться перед вами.

Девушка сделала реверанс, склонила голову, и Майя воскликнул:

– Мы прощаем вас. Поднимитесь, пожалуйста.

Она выпрямилась и улыбнулась ему в первый раз со дня их встречи.

– Вообще-то, вам не следовало прощать нас сразу. Но мы вам очень благодарны.

– В таком случае, мы попросили бы вас ответить на один вопрос, – сказал Майя, чувствуя, что ведет себя очень дерзко. – Вы упомянули, что написали двоюродной бабке с целью досадить отцу. Как…

– О, мы выразились не совсем точно… скорее, мы хотели поставить его в неловкое положение, – ответила дач’осмин Кередин, которую, казалось, ничуть не смутил этот вопрос. – Видите ли, наш отец… он не… ах, дело не в том, что он не желал ее знать, разумеется, он не отказался от нее; но он и не поддерживал с ней отношений. Он не навещал ее, не писал ей. Мы и наши сестры узнали о существовании Арбелан от деда, который иногда говорил о ней. Отец не рассчитывал на то, что она вернется ко двору и обретет благосклонность императора.

– Возможно, ему казалось, что этот расчет безошибочен, – осмелился заметить Майя.

– Да, хотя это был довольно-таки холодный расчет… Но такое поведение не помогло ему подольститься к покойному императору. – Внезапно она улыбнулась и стала похожей на шаловливого мальчишку. – Уж точно он не ожидал, что вы будете добры к ней.

– Нам нравится Арбелан Джасанай, – немного чопорно ответил Майя, опасаясь, что она подшучивает над ним или его отцом.

Она приподняла брови.

– Вы называете ее вдовой вашего отца?

– Да, – еще более чопорно произнес Майя.

– Должно быть, Ксору вас ненавидит, – заметила девушка, и, поймав изумленный взгляд Майи, расхохоталась по-настоящему. – Просим нас извинить, ваша светлость… О, похоже, у нас уже вошло в привычку извиняться перед вами. Видите ли, наш отец воспитывался в доме деда Ксору, и они с отцом Ксору стали близки, как братья. «Сердечные друзья», так они называли друг друга; кстати, мы находим это довольно сентиментальным, но неважно. Они мечтали о брачном союзе между своими детьми, который объединил бы их семьи, но, увы, боги за что-то невзлюбили их и не дали сыновей ни тому, ни другому. У них рождались только дочери; у нашего отца пять дочерей, хотя мы слышали, что есть надежда на появление наследника. Наша мачеха должна родить весной. А Ксору – единственный ребенок в семье; отец не пожелал жениться после смерти ее матери, несмотря на уговоры родителей, тестя, тещи и нашего отца. Итак. – Она вопросительно приподняла бровь, глядя на Майю. – Вы еще слушаете?

– Да, – ответил он.

– Вы – само терпение. Итак, графу Келехелю и маркизу Кеределю не суждено было породниться. Кстати, одна из наших сестер сочинила очень неприличное стихотворение, основанное на сходстве родовых имен, но мы не будем смущать вас им. Они решили, что их дочери должны стать «сердечными подругами». – Она улыбалась, но Майя видел, что она с трудом сдерживает раздражение. – Мы с Ксору ровесницы, мы родились в один год с разницей в несколько месяцев, и нас назвали в честь ее покойной матери, так что наши отцы выбрали именно нас на роль ее «сердечной подруги». При первой встрече мы продержались меньше десяти минут, прежде чем дать ей затрещину. Разумеется, сейчас, повзрослев, мы можем выдержать почти целый час.

Он не мог понять, шутит она или говорит серьезно.

– Когда она стала невестой императора, наш отец заставил нас «помириться» с нею – чего Ксору желала не больше нашего – и с тех пор умоляет нас быть с ней дружелюбной, а иногда не умоляет, а просто приказывает.

– Нас не удивляет, что вы хотели досадить ему, – сказал Майя, и она снова рассмеялась.

– Нам гораздо проще быть любезной с Арбелан Джасанай, чем с Ксору Джасанай. – Ксетиро слегка нахмурилась. – А вы, ваша светлость? Каким вы видите осиное гнездо, которое называют Унтэйлейанским Двором?

– Все это нас угнетает, – ответил Майя, не подумав. Дело было в ее тоне – как будто она действительно желала услышать искренний ответ.

– Наверное, это естественно, – задумчиво сказала она. – Мы должны извиниться перед вами, ведь мы почти ничего о вас не знаем. Вы наслышаны об отношении нашего отца к его тетке; видимо, он считает, что немилость императора – заразная болезнь. Мы знаем, что после смерти вашей матушки, Ченело Джасан, вы были сосланы куда-то в глушь Ту-Эвресара.

– Эдономи, – сказал Майя. – Это в западной части княжества, среди болот.

– Должно быть, это довольно мрачное место.

– Верно, – согласился он.

– И вы жили там до смерти отца?

– Да.

– Кто еще жил в Эдономи?

– Наш наставник. Два работника, один прислуживал в доме, другой ухаживал за садом. Кухарка и две