Динка - Валентина Осеева

– Как, ты виделась с ней? – быстро спросила Катя.

– Конечно. Виделась и говорила... Это очень бедная женщина, вдова какого-то чиновника; у нее пятеро детей.

– Она поставила какие-нибудь условия? – живо спросил Олег.

– Никаких условий! Она очень хорошо помнит Костю. И как начала мне рассказывать, сколько он сделал для нее и для детей... Я просто не знала, как остановить ее: говорит и говорит... А я сижу волнуюсь... Ну, потом наконец рассказала ей, в чем дело... И оказалось, что назавтра ее уже вызвали в полицию... Хорошо, что я не опоздала. Она, конечно, не признает в Косте своего бывшего постояльца Мордуленко, но беда в том, что даже в разговоре со мной она все время называет его Гришей.

– Это ужасно!.. Она просто может ошибиться! – взволновалась Катя.

– Так ты бы хорошенько внушила ей, – покачав головой, сказал Олег.

– Ну конечно... она все понимает, но в ней избыток искренности, и вообще она привыкла к этому имени! – пожала плечами Марина.

Все трое замолчали. За дверью раздался тихий шепот Алины:

– Мамочка, это я...

Марина открыла дверь.

– Я на минутку... – сказала Алина, встретив неодобрительный взгляд дяди Леки, и поглядела на низко опущенную голову Кати. – Мама! Ты рассказываешь что-то плохое? Разве я не могу знать о Косте, ведь он все-таки доверял мне... – обратилась она к матери.

– Пока ничего нет хорошего, Алиночка!.. А это главное. Завтра я все тебе расскажу... а пока иди спать, – устало откидываясь на спинку стула, сказала Марина. – Мы тоже ляжем сейчас!

– Мама, и еще я хотела спросить... Почему мы не переезжаем в город? – снова сказала Алина.

– Потому что нам здесь спокойнее. В городе сейчас проходит волна арестов, и товарищи просили меня впредь до их распоряжения пожить на даче... Вот я получила на днях коротенькую записку... Ты знаешь, кто нам пишет... – улыбнулась мать.

Алина кивнула головой и, не решившись спросить, как же будет с ее гимназией и с переездом на Украину, ушла.

Олег поглядел ей вслед и покачал головой, потом вдруг, вспомнив что-то, быстро сказал:

– Ну а где же этот мальчик Николая? Вот этот Бублик Леня, что ли?

– Ах да! – вспомнила Марина. – Приходил он? – спросила она Катю.

– Нет, не приходил... Но Динка, наверное, видела его...

– Надо сказать, чтобы он обязательно пришел. Но я бы хотела, чтобы первый раз это было при мне. Говорят, он очень независимый и самолюбивый мальчик, надо как-то убедить его... Я говорила с товарищами... – взволновалась Марина.

– Ну, я думаю, ты сумеешь... Тем более он так привязан к Динке... Только не будет ли тебе трудно все-таки, знаешь... Со своими ты как-то справляешься, а ведь это мальчишка... – озабоченно сказал брат.

– Не знаю... Но он, кажется, очень хороший... Помимо всяких его подвигов с этими бубликами и с револьвером, он просто трогательный какой-то... в отношении к Динке... И вообще, ему двенадцать лет. Это уже большой мальчик! Мне с ним, может быть, легче будет... Только надо как-то сразу взять правильный тон... – задумчиво сказала Марина.

Катя подняла на Олега измученные выплаканные глаза:

– Не знаю... Но мне кажется, что этот мальчик – новое осложнение в нашей жизни... Ведь если Костю вышлют, я поеду за ним... я не могу оставить его одного... А что будет здесь? Наши дети да еще этот мальчик... Марина не справится с четырьмя детьми...

– Ну в крайнем случае она отдаст его в пансион... Товарищи ведь ни на чем не настаивают, они, конечно, хотели бы поместить мальчика в семью, – сказал Олег.

– Ну, это все впереди, а сейчас надо мне повидать его... Ведь уже осень и холодно... Где он живет?

– Динка знает, конечно, пусть позовет его, когда ты будешь дома, – сказала Катя.

– А когда я буду дома? Завтра, наверное, опять задержусь... Динке пока ничего говорить не надо, а то она сейчас же передаст, и выйдет какая-нибудь ерунда...

– Да, это надо пока скрыть от нее, да и от других девочек тоже... Тут нужна Маринина подготовка, – улыбнулся Олег. Разговор снова вернулся к Косте.

– Конечно, он знает, что товарищи думают о нем, заботятся, хлопочут. Но каково ему в одиночной камере! – покачала головой Марина.

– Его посадили в одиночную? – страдальчески морща брови, спросила Катя.

Марина с огорчением посмотрела на нее:

– Катя, нам нужно еще много сил! А тебе особенно... Скрепи свое сердце, нельзя так поддаваться горю... Ты всегда была такая стойкая!

– Все разбилось, Марина... Впереди неизвестность... Если Костю сошлют... Ехать за ним? Оставить тебя, детей? – тихо сказала Катя.

– Да, оставить нас и ехать! Поскучаем, поплачем, будем писать друг другу... Но что же делать? Надо быть решительной, Катя! И главное, нельзя опускать голову!

Катя беспомощно, по-детски прижалась к плечу брата и закрыла глаза.

– Не ругай ее, – сказал Олег. – Мы с тобой уже многое пережили, а у нашей Катюшки это первое большое горе. Справится и она с ним... Но не сразу, постепенно... Да, Катюшка?

Катя кивнула головой и еще крепче уткнулась лицом в плечо брата. В комнате наступила тишина. Из детской было слышно сонное дыхание Мышки и Динки.

Глава 70

Перед отплытием...

В последний день перед отплытием Ленька снова сбегал на пароход. Капитан встретил его приветливо, вызвал в каюту толстого пароходного кока и приказал временно взять мальчика к себе в помощники.

– Откорми его там хорошенько, Никифорович! Чтоб через две недели я не видел этих украшений! – сказал капитан, указывая на торчащие лопатки Леньки.

Круглолицый, румяный, как на картинке, кок подмигнул мальчику:

– Подправим! Это дело в наших руках!

Леньке показали койку, где он будет спать, выдали постельное белье, научили заправлять одеяло...

Обо всем этом, захлебываясь от восторга, мальчик рассказал Динке.

– И про тебя капитан спрашивал: «Чего, говорит, не пришла? Славная, говорит, у тебя подружка!» – с гордостью добавил он.

Пароход «Надежда» уже принял груз и готовился к отплытию в шесть часов вечера.

– Еще не скоро... Все матросы на берегу... Я Васю видел, он с артелью в чайной обедал... «Садись, говорит, с нами!» Но я только воблу купил и ушел... Давай сходим еще на баштан, я ребятам напоследок арбузов натаскаю! – предложил Ленька.

Они пошли на баштан. День был солнечный, над головой кружились белые пушинки, желтые и красные листья делали все вокруг нарядным, праздничным. В пожелтевшей траве доцветали поблекшие васильки и ромашки... Динка шла, крепко держась за руку своего товарища. Ленька был лихорадочно весел, все время вспоминал капитана, и оба они, не чувствуя приближающейся разлуки, болтали о пустяках...

– «Запад гаснет в дали бледно-розовой...» – бойко запевала Динка.

– «Небо звезды усеяли чистые...» – звонким мальчишеским голосом подтягивал Ленька и, прерывая себя, говорил: – Эх, и сапожки привезу тебе! Красные, с серебряными подковками... Сафьяновые!.. Вот поставь ногу на мою ладонь – я длину смеряю!

Он опустился на корточки, положил на траву руку с растопыренными пальцами. Динка поставила на его ладонь свою пыльную босую ногу и весело наказала:

– Самые красненькие привези!

– Что ни на есть красные! – подтвердил Ленька.

– И с подковками... – сказала Динка.

– Это уж обязательно! – кивнул головой Ленька. На баштане мальчишки встретили их весело, угостили лучшим арбузом. Трошка и Минька были тут же. Ребята уже знали от них, что Ленька теперь станет матросом, и обращались с ним почтительно.

– В кругосветное не пойдешь? – спрашивал рыжий веснушчатый Васька, подмигивая одним глазом.

– Может, и пойду... А сейчас в Казань плывем! – важно ответил Ленька, подтягивая свои залатанные штаны и подбрасывая вверх подаренный Динкой перламутровый ножичек.

– Это известно... Сначала в Казань, по Волге, а там, глядишь, и по океану, – соглашались ребята.

– А что, капитан твой по морде бьет аль нет? – спрашивал черненький мальчик, похожий на испуганную птицу.

– Ну да! Такого капитана по всей России поискать, так не сыщешь! Он своих матросов и пальцем не тронет! – хвастался Ленька.

– Ну а как внутри парохода? Машины и прочее... Глядел ты? – завистливо спрашивали мальчишки, которым никогда не удавалось пробраться внутрь парохода.

Ленька начал рассказывать; мальчишки слушали, раскрыв рты и вставляя свои замечания; а Динка, восседая среди них, молча с уважением глядела на Леньку... Трошка и Минька, чувствуя себя более близкими приятелями будущего матроса, старались держаться поближе к нему и Динке.

– Он пошел тот раз к капитану, а мы с пристани глядели... – вставлял Минька.

А Трошка, улыбаясь во всю ширь своего круглого румяного лица, указывал пальцем на Динку:

– Она тоже с им на пароход ходила...

Насладившись беседой о дальних и ближних плаваниях, припомнив вычитанные из книг и прослышанные где-то страшные истории про морских пиратов, мальчишки вспомнили про баштан.

– Хошь, чичас накрадем тебе арбузов на дорогу? – предложил Леньке веснушчатый паренек.