Seven Crashes - Harold James
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выбор политики можно представить как столкновение экономических методологий: столкновение, олицетворяемое различиями в видении двух самых молодых экономистов, получивших должность на факультете экономики Гарварда. У обоих отцы были выдающимися экономистами, но на этом сходство заканчивается. С одной стороны, Ларри Саммерс, родившийся в 1954 году, был наследником традиции большого мышления в макроэкономике, фигурой, чье интеллектуальное наследие очень напоминало наследие Джона Мейнарда Кейнса. С другой стороны, Радж Четти, родившийся в Нью-Дели в 1979 году, был человеком, чье видение формировалось под влиянием глобализированной мобильности и шансов, которые она предоставляла. Он хотел докопаться до деталей: почему жизненные шансы и опыт в одном месте отличаются от других. Это может быть и столкновение поколений, разделенных ровно четвертью века, и столкновение методов. Кейнсианская традиция часто карикатурно изображалась как патерналистский и технократический подход к разработке политики "сверху вниз", "экономика няньки"; новая революция была связана с наноэкономикой.
Ларри Саммерс был эквивалентом Кейнса конца двадцатого века в начале века: действительно, его биография вполне может быть описана словами, которые биограф Кейнса Роберт Скидельски применил к Кембриджу, "высокомерие места". Как и Кейнс, он происходил из академической династии: его родители были экономистами, Роберт Саммерс (первоначально Самуэльсон) и Анита Саммерс. Два дяди Саммерса, Пол Самуэльсон и Кеннет Эрроу, тоже экономисты, получили Нобелевские премии. Сам Саммерс получил медаль Джона Бейтса Кларка, присуждаемую лучшему экономисту в возрасте до сорока лет. Как и Кейнс, он легко перемещался между академической жизнью и миром политики, и, также как и Кейнс, он был постоянно охвачен спорами.
Он работал во многих областях экономики, в частности, в области государственных финансов, экономики труда и макроэкономики, а также последовательно размышлял о дисциплине, ее методологии и ориентации. Некоторые из его работ были направлены против гипотезы эффективного рынка, которая получила широкое распространение в 1970-х и начале 1980-х годов; он также в духе Кейнса говорил о границах знания и рациональности. Широко цитируемое начало одной из его работ предупреждало, что "есть идиоты. Оглянитесь вокруг". Он последовательно выступал за экономику, основанную на фактах: "Не малая часть наших нынешних экономических трудностей может быть отслежена невежественными фанатиками, которые приобрели влияние, давая ответы на вопросы, которые другие называли бессмысленными или трудными. Разумная теория, основанная на доказательствах, несомненно, является нашей лучшей защитой от такого шарлатанства".
В 1991 году он перешел из Гарварда и стал главным экономистом Всемирного банка. Его относительно короткое пребывание на этом посту запомнилось прежде всего спорами, вызванными меморандумом, в котором приводились аргументы в пользу того, что размещение загрязняющих производств и загрязнение окружающей среды в странах с низкой заработной платой повышает эффективность. В меморандуме приводился логически верный, но, вероятно, бесполезный тезис о том, что этот аргумент ничем не отличается от других политических позиций в отношении преимуществ торговли или либерализации рынков, что было ключевой частью концепции Банка. Эта статья стала предметом обсуждения и студенческих протестов, когда Саммерс вернулся в Гарвард в качестве президента университета после работы министром финансов в администрации Клинтона. Саммерс тогда просто сказал студенческой газете: "Я думаю, что лучшее, что можно сказать, это процитировать [мэра Нью-Йорка Фиорелло] Ла Гуардиа и сказать: "Когда я совершаю ошибку, это просто ужас"".
На посту президента Гарварда Саммерс столкнулся с новыми противоречиями, а критики составили списки обвинений в том, что они считали скандалами. Он решительно защищал открытие рынков капитала в 1990-х годах, даже когда критики пытались доказать, что азиатский кризис 1997-1998 годов последовал за быстрым финансовым открытием, не сопровождавшимся созданием прочной внутренней финансовой инфраструктуры. Он поссорился с одним профессором, афроамериканским философом, религиозным мыслителем и социальным критиком Корнелом Уэстом, который позже дал запоминающийся отчет об этой перепалке: «Боюсь, брат мой, что ты связался не с тем братом». Он спровоцировал университет и все научное сообщество, заявив на конференции Национального бюро экономических исследований, что мужчины могут превосходить женщин в математике и естественных науках из-за биологических различий.
Наибольшие споры разгорелись только после мирового финансового кризиса, когда Саммерс работал советником президента Барака Обамы. Споры разгорелись вновь, когда стало казаться, что Саммерс будет играть важную политическую роль в администрации Обамы - особенно когда Бен Бернанке подошел к концу своего срока на посту председателя Федеральной резервной системы, и Саммерс выглядел очевидным преемником, а также когда стали известны подробности конфликта Саммерса с Кристиной Ромер по поводу размера фискального стимула в 2008 году.
В основе дебатов не лежали личные промахи или неудачи. Если воспользоваться терминологией Роя Харрода о Кейнсе, это было высокомерие не места, а страны. Соединенные Штаты в 1990-х годах могли быть абсолютно уверены в высоких темпах роста, сильной фискальной позиции, при которой государственный долг сокращался, и сильном долларе. Экономические показатели обеспечивали реальную основу для интеллектуального доминирования.
В 1990-х годах Саммерс был широко известен как человек, который боролся с мировыми финансовыми угрозами и, в частности, предпринял решительные действия, чтобы предотвратить распространение заразы от кризиса в Азии и ее влияние на Соединенные Штаты. Журнал Time выпустил знаменитую статью на обложке, в которой Саммерс, вместе с министром финансов Робертом Рубином и председателем Федеральной резервной системы Аланом Гринспеном, изображался как "комитет по спасению мира". Это были верующие в силу большой экономики. Как цитировалось в статье, Саммерс, сидя в международном аэропорту, характерно сказал: "Мы начинаем с идеи, что нельзя отменить законы экономики. Даже если они неудобны". Саммерс как часть этой троицы
неизменно называют Киссинджером экономики: абсолютным прагматиком, чьи амбиции иногда раздражают, но чей интеллект не перестает ослеплять. Их объединяет страсть к размышлениям и неугасимое любопытство к новому экономическому порядку, который разворачивается перед ними, как мир "Алисы в стране чудес". Само увлечение изобретением финансовой системы 21 века мотивирует их больше, чем обычные вашингтонские наркотики власти и денег. За последние шесть лет эти трое мужчин слились в некое братство, с легким взаимопониманием.
Трио было право на уверенность, когда все, казалось, поддерживало торжествующее мировоззрение.
Это был мир, который был разорван на части после 2008 года. Вскрытие кризиса превратилось в критическое исследование американского способа ведения бизнеса и американского способа ведения экономики. Саммерс выступал за дерегулирование, и критики представили эту позицию не только как
