Механик и все-все-все - Катерина Диченко

Тихо и красиво.

Итак, мне даны две точные даты — двадцать седьмое сентября и пятое октября… Вот это да! Я же в это время была в командировках. Двадцать седьмого сентября в Мире теней у тэргов, а с третьего по десятое октября на Иштаре. Никогда бы не подумала, что эти два события могут быть как-то связаны. Осталось узнать, что такого могло произойти в мае. Ничего странного или необычного не помню. Я даже не могу точно вспомнить, какую конкретно работу тогда выполняла. Так… всплывает всякая мелочь. Этот «В» просто ненормальный. Не укажи он эти даты, я бы сроду не связала поломку люмильнэры и события на Иштаре.

Кстати, теперь хоть какая-то ясность вырисовывается относительно того, кто мог испортить люмильнэру. Однако появляются другие вопросы.

Во-первых, почему письмо пришло именно сейчас?

Во-вторых, слово «берегись» — это предупреждение за прошлые геройства или «совет» не помогать вампирам, ведь угроза пришла именно сюда?

И, в-третьих, кто такой этот «В», которому я так неудачно перешла дорогу?

Если он думал, что меня так легко напугать подобными угрозами, то он сильно просчитался. Теперь я точно не остановлюсь. Не люблю, знаете ли, когда мне указывают, что я должна делать и как поступать, тем более в подобной форме. Зря он так, ой зря…

Достав часы и настроив их на Ворона, через несколько секунд я увидела сосредоточенное лицо механика. Слышимость и изображение были отличными.

— Здравствуй, дружище, мне нужна твоя помощь. Очень.

— Привет. Я тебя слушаю, — сразу же перешел он к делу.

— Подыми в нашем архиве все отчеты по моей работе за май этого года. Даже самые незначительные. Мне нужна все информация.

— Хорошо, — без лишних вопросов согласился он, — но мне необходимо время.

— Можешь не торопиться. Главное — не пропусти ничего. Я еще не знаю, сколько мы здесь пробудем.

— Кстати, а как вы там? — в его голосе прозвучало неподдельное волнение.

— Нормально, — и я ободряюще улыбнулась другу. — Юля сейчас завтракает и с ней все хорошо. Вечером сможете нормально поговорить.

— Спасибо тебе огромное за часы. Я бы без них с ума сошел переживая.

— Не за что. У меня не так много друзей, Ворон, так что…

— Понял, — он улыбнулся, и с его лица исчезла тревога. — Береги себя. Удачи.

— Тебе тоже, — тихо ответила я, но он уже не услышал.

У меня на руках лежали обычные часы, которые показывали без пяти десять утра. Уходить отсюда мне не хотелось. На подоконнике было удобно и тепло. Зимнее солнце приятно пригревало из-за стекла. Я закрыла глаза и подставила лицо под теплые лучи. Замурлыкать что ли от удовольствия? Нет, лучше не надо. Кто увидит, не поймет.

— Ты похожа на дикую кошку, пригревшуюся на солнышке, — жарко прошептали мне в ухо.

От неожиданности я резко дернулась и гулко стукнулась лбом о стекло.

— У-уу, — жалобно протянула я, потирая ушибленное место. — Это было больно и обидно, господин Элиш, — и я обиженно посмотрела на него снизу вверх. Подоконник был невысоким и сидя на нем я была еще ниже вампира, чем, когда стояла. — Вам еще не надоело меня пугать?

Опять подкрался, зараза такая!

— О, нет, — довольно осклабился он. — Это весьма забавно, — и сел рядом со мной.

— Всегда рада вам помочь, — съязвила я.

Минуту он молча смотрел на меня, а потом оценивающе усмехнулся.

— Я обещал ответить на твои вопросы. Спрашивай, мой маленький мастер.

— Давайте вы сами расскажите все, что посчитаете нужным, а я решу, достаточно мне такой правды или нет, — предложила я и так слишком много успев узнать. Влезать в дела вампирьего клана, тем более быть посвященной в их таны чревато серьезными проблемами и мы оба хорошо это понимали.

— Хитрая девочка, — ехидно протянул он и начал объяснять: — Со времен создания поместья у него есть Хозяин. Один. Только он может управлять домом. Также он лично выбирает приемника — члена семьи или же совершенно постороннего вампира. Решение принимает Хозяин и его никто не вправе оспаривать. В доме существует комната, в которой совершается обряд становления Хозяином. Я такой обряд прошел четыреста семьдесят девять лет назад, когда мне исполнилось сто пятьдесят, и я стал совершеннолетним.

— За это время у вас ни разу не было проблем подобного рода? — стараясь скрыть удивление в голосе от его возраста, спросила я.

Ух, ему шестьсот двадцать девять лет!!!

— Проблем с… домом, — он сделал особое ударение на последнее слово, — до недавнего времени у меня не возникало.

— Как все началось?

— В начале сентября у меня начались сильные головные боли. В тот момент я находился в другом месте, — вампир хищно улыбнулся своим мыслям, так, что уточнять, где конкретно был сир, резко расхотелось, — и полностью контролировать поместье не мог, — закончил он.

— Вы можете управлять поместьем на расстоянии?! — не сдержав удивления, выпалила я и тут же поняла, что брякнула.

Я отвернулась и зашлепала себя по губам. Ну, кто меня за язык тянул?!

— Я ничего не слышала, — с убийственной наивностью, глядя ему в смеющиеся глаза, сообщила я.

— И не говорила тоже, — издевательски поддержал меня Алдар.

— Точно! Вы продолжайте, продолжайте, развевайте мысль.

Похоже, я первая, кто позволил себе так неподобающе разговаривать с Хозяином. Сиром. Я сумасшедшая!

Но Алдар убивать меня на месте не стал, даже не рассердился. Наверное, накапливает злость. Запоминает.

— Головные боли не проходили, усиливаясь изо дня в день. Я не мог есть, пить, спать. Даже кровь не приносила мне удовлетворения, — он хитро глянул на меня, но, не увидев испуга или брезгливости, закрыл глаза и облокотил голову о стекло. — Пришлось немедленно возвращаться в поместье. То, что я испытывал было лишь отголоском того, что чувствовал дом. Когда я вернулся, то понял, что такое настоящая боль. Я сходил с ума. Ничего не помогало, потом немного свыкся. Приходилось терпеть, а что делать? — с ироний закончил он.

Мне было и жаль его, и нет. Жаль, потому что я слишком хорошо его понимала, ведь сама сейчас испытываю подобное. А с другой стороны, я, конечно, обезбашенная (извините за грубость, но она объективна), но не тупая (хочется верить) и отлично вижу, как он смотрит на людей. Как пантера на тупой скот. Вижу, что за снисходительной улыбкой и напускным добродушием скрывается брезгливость и холодная расчетливость.

— Тебя что-то смущает? — циничным и надменным голосом спросил вампир. Хитрые глаза оценивающе сузились.

Должно быть, мои невеселые мысли слишком хорошо отразились на лице.

— Я не понимаю, почему вы со мной так любезны и откровенны? — не став лукавить, прямо спросила я. — Я же вижу, как вам неприятно присутствие людей. А мысль, что мы будем рыскать по вашему дому… — я не стала договаривать. Итак понятно, что хотела сказать.